Страница 4 из 64
— Этого я не знаю — Асты со мной нет.
Воевода помолчал, потом распорядился:
— Ивон, пройди с ним по лагерю и покажи ему пленных женщин.
— А что станет с другими ромеями?
— Это не твоя забота, Меченый! С ними поступят так же, как поступлю с тобой я.
Встал молодой росс, рослый, плечистый, похожий на воеводу, тряхнул вихрами, поправил висящий на боку меч.
— Идём!
Обоз был длинный, и они долго шли мимо костров. Потом Фалей увидел группу эллинок и заговорил с ними. От них он узнал, где сестра, и вскоре нашёл её. Увидев брата, Аста с рыданиями бросилась к нему на грудь.
Ивон сказал им:
— Идите за мной!
Он привёл их к большой крытой повозке.
— Твоя сестра будет здесь, и ты с ней!
Он объяснил это больше жестами, чем словами, и отошёл к костру, горевшему около повозки. Фалей и Аста торопливо заговорили между собой. Дав им выговориться, Ивон позвал их к костру, предложил им мясо и хлеб.
Всё у россов оказывалось не таким, как у эллинов и ромеев, где пленных обращали в рабов, а на женщин смотрели как на законную солдатскую добычу. Брат и сестра принялись утолять голод. Ивон сидел рядом, ел ту же пищу, что и они, и на лице у него играла добродушная улыбка.
— Ешь, ешь, ромейка! Ты чего такая тощая?
Аста была стройна, но слишком худа. В Ольвии ей приходилось много работать, частые набеги кочевников на эллинские селения наполняли её дни тревогой. Она выглядела усталой и истощенной. В краю, где мужчин было больше, чем женщин, судьба одинокой девушки не могла быть безмятежной. Мужчины не церемонились с ней — ничего другого она не ждала и от варваров. Ожидание насилия действовало ей на нервы, гнало сон. К её удивлению, россы отнеслись к пленным эллинкам только с участливым любопытством. Они не только не причинили ей зла, но и помогли встретиться с братом.
— Что вы сделаете с женщинами? — спросил Фалей.
— А ничего. Ты, ромейка, ешь!
Фалей перевёл сестре слова росса. Она взглянула на Ивона — таких мужчин ей ещё не приходилось видеть: добрый, ничего не домогается от неё.
Вскоре лагерь стал затихать. Ивон принёс из повозки войлок, расстелил у костра, показал на него Асте. Девушка вздрогнула было при мысли о готовящемся насилии над ней, но тут же успокоилась: росс положил около неё эллинский плащ, а сам улёгся в стороне от костра. Другие россы тоже укладывались на ночь, и в их поведении не было ничего угрожающего для неё. Она придвинулась к брату, легла, накрылась плащом и незаметно уснула, а Фалей ещё долго сидел у костра и мысли у него были необычные — торопливые, неустойчивые. Он думал об Асте, о воле случая, который свёл их вместе, о россах, о своей жизни, о том, что ожидало его и Асту завтра. Подумал и о бегстве от россов, только из всех его мыслей эта была самая нелепая. Куда бежать-то, для чего? Чтобы снова кинуться в кроваво-хмельное разгулье войны и где-нибудь сложить свою голову? Нет, с прошлым покончено. Все-таки опыт солдатчины и плен кое-чему научили его, заставили задуматься о смысле событий. В войнах, которые непрерывно вел Рим, гибли племена, народы и государства, люди теряли жилища, близких, самих себя. Куда ни взгляни, всюду на огромных пространствах гигантской империи разрушались накопленные ценности, традиции, быт; в этом хаосе разрушения у Фалея остался только один близкий человек — сестра Аста, испытавшая в жизни немало горя, и у нее не осталось никого, кроме него. Он больше не расстанется с сестрой, не даст ее в обиду никому; с ней и ему лучше: она внесла смысл в его жизнь. Он останется с Астой у россов. Они возвратили ему волю, хотя и не отпустили от себя. А если и отпустят, пути назад для него все равно нет. Вдвоем с Астой им вряд ли удастся добраться до Ольвии: степи полны кочевников — случись попасть к ним в плен, рабства не избежать. А доберутся — невелика удача: Аста зачахнет среди соплеменников, а он будет метаться по земле со своим легионом, охваченный угаром убийства и разрушения. А ради чего? Ради добычи? Не в ней счастье. Ради власти Рима над народами? Какой прок ему, эллину, и его соотечественникам в мощи и тирании Рима? Нет, солдатом он больше не будет… Здесь, среди россов, он впервые почувствовал удовлетворение от неторопливой будничной жизни, и все его солдатские похождения показались ему не стоящими внимания. Он начинал догадываться о смысле грустных росских песен, слышанных им прежде: в них была тоска о родном доме, о близких, о жизни без войны…
Наконец, устав от непривычных мыслей, он лег рядом с Астой. Сестра вздрогнула, открыла глаза, но, узнав брата, успокоилась. Он заботливо укрыл ее плащом. Отныне он заменял ей мать, отца, братьев и сестер.
На войлоке под плащом было тепло и уютно. Засыпая, Фалей подумал, что это воевода Добромил позаботился об их ночлеге, и что россы добры…
Днем, когда обоз был в пути, на краю поля в стороне полуденного солнца показались сотни две всадников. Фалей узнал в них готов. Так вот они уже где! Готы — это мощный наступательный союз германских племен, одержимых одним желанием — сокрушить любое препятствие на своем пути. Суровые гиперборейцы[17] не знали ни боли, ни жалости в своем стремлении нападать, преследовать и подчинять.
Готы несколько минут стояли на месте, разглядывая россов, потом разом пришли в движение, образовав на ходу линию всадников.
У россов тоже всё оживилось. Задние повозки подтягивались, образуя два ряда. Россы вооружились и приготовились к битве, сомкнувшись в тесный строй конных бойцов. «Неплохо», — одобрил Фалей.
Подскакал воевода, осадил коня, заметив, что эллин хочет что-то сказать.
— Это готы! — сказал Фалей.
— Почему ты уверен, что они? — сурово спросил воевода.
— Наш легион сталкивался с ними на Истре!
Приблизившись, готские всадники выпустили по нескольку стрел. Россы ответили им. Готы повернули назад, скрылись из вида.
— Это дальняя разведка, — предупредил эллин. — Дай мне меч!
— Что ты будешь делать, когда получишь его?
— То же, что и твои воины!
— Но они не получают жалования, и ты не получишь.
— Ты подарил мне свободу и жизнь, вернул сестру, пощадил эллинских женщин и моих соотечественников-македонцев — я, Фалей, сын Стратоника, клянусь: твое дело — мое дело, твои враги — мои враги, твое горе — мое горе!
Обоз продолжал движение, слева от него теперь ехал сильный отряд росских воинов.
— Меч, доспехи и коня Фалею, сыну Стратоника! — прогремел голос воеводы.
Фалей принял меч, извлек из ножен, вложил снова, потом, облачившись в свои прежние доспехи, пристегнул меч, вскочил в седло и присоединился к свите воеводы. Лавр Добромил, глядя на ромея, улыбнулся и тронул коня.
Готы показались еще раз, но приблизиться к россам не решились, а потом скрылись в стороне полуденного солнца.
В тот же день россы встретили эллинских купцов. Их суда шли вниз по Данапру, за ними, на левом берегу, раскинулось сарматское кочевье.
Левобережная степь — края сарматов[18]. Здесь вольно паслись их табуны и стада. Между Данапром и Ра[19] не было никого, кроме сарматов, но длинные сарматские копья и мечи доставали отсюда до Истра и Рифейских гор. Земля не раз гудела от топота тяжеловооруженной сарматской конницы — даже скифы уступили ей путь…
Оживленно перекликаясь, степняки спешили к реке. За добычей они, случалось, отправлялись в дальние походы, а эта была рядом, они были не прочь завладеть кораблями и обозом, но для этого им понадобилось бы целое войско. Эллинов на воде взять не просто, еще труднее добраться до россов, и степнякам невольно приходилось укрощать свою алчность.
Сарматы нередко снаряжали свои летучие конные отряды за добычей в росские земли, хотя лесные края не очень-то радовали степняков. В лесах россы видят и слышат так же хорошо, как сарматы в степи. Едва степняки появлялись на росских окраинах, россы зажигали сигнальные костры и уходили в глушь лесов, оставляя на пути у врага заслоны из своих воинов. Чем дальше заходили пришельцы, тем труднее давался им каждый шаг. Женщины и дети россов скрывались в недоступных лесных дебрях, а их воины не знали страха и били чужаков без пощады. В конце концов сарматы оставили в покое своих заречных соседей…
17
Гиперборейцы — здесь: северяне, выходцы с севера.
18
Сарматы — общее название ираноязычных племен, расселившихся с III в. до н. э. по IV в. в степях от Тобола до Дуная. Наиболее могущественные из сарматских племен — аланы, языги, роксоланы, сираки и аорсы.
19
Ра — название Волги у античных авторов первых веков н. э.