Росские зори

Сармат все яростнее настаивал на продаже Раша, а Останя твердо стоял на своем: раб не продается! Казалось, вот-вот дойдет до кровопролития. Но подъехал всадник с властным лицом и в одеянии, достойном вождя, не таком броском, как у первого сармата, но полном сурового достоинства — золото блестело только на поясе и ножнах меча, да на груди висела золотая пластина с изображением трехглавого дракона, символа высочайшей власти.

Позади него остановилось десятка два воинов — все на добротных конях.

Подъехавший быстро заговорил с покупателем-сарматом. Все голоса стихли — было очевидно, что эти двое играли здесь главную роль. В их резкой полемике несколько раз повторялись имена Фарака и Фаруда, при этом оба показывали на росса. Потом сармат-покупатель нехотя отступился от Раша. Его жена недовольно закусила губы, но тоже замолчала.

Зенон, наблюдавший эту сцену, поспешил увести караван от кочевья. Он в равной мере опасался и уступчивости, и неуступчивости Остани. Не так уж были надежны союзнические узы между эллинами и сарматами, чтобы подвергать их серьезному испытанию на прочность. Стоило россу уступить Раша кочевнику, и сарматы наверняка потребовали бы еще и женщин. Отказ грозил бы кровавой резней. К счастью, все кончилось благополучно. Этот эпизод подтвердил, что сарматы пока еще считались с эллинами, так как обстановка на западе была неясна. Если готы пойдут войной на сарматов, то эллины нужны были как союзники, а не враги. Вот почему сам каган не допустил готовой вспыхнуть резни, да и к сыну воеводы Добромила не следовало относиться, как к прохожему. Кто знает, может быть, он еще сослужит службу степи…

Раш теперь с откровенной благодарностью смотрел на своего хозяина-росса. В Сегендше он еще не понимал намерений Остани, а теперь убедился, что росс не продаст его сарматам, так как по-видимому, решил оставить себе. Что ж, неволя без рабства легче, чем неволя и рабство.

А Останя в те минуты будто ходил по лезвию ножа. Он разом мог потерять все: свободу, Даринку, жизнь. И когда гроза миновала, он почувствовал, что стычка с сарматом измотала его не меньше, чем ночная битва с готами.

Зенон понимал его состояние и приказал слуге принести россам амфору с вином, чтобы они подкрепили свои силы.

Купцы повеселели: молва о россе, сыне воеводы Добромила, разделившем с сарматами пищу, храбро сражавшемся вместе с ними против готов, а потом давшем отпор одному из влиятельнейших людей степи, опережала караван, летела от кочевья к кочевью. Никто из степняков больше не оспаривал у Остани право на раба-гота, раз сам каган вступился за него. Сарматы теперь смотрели на росса с любопытством, как на знаменитость, как на лицо, которому покровительствовала власть.

Это облегчало каравану путь, и на пятый день он беспрепятственно достиг лимана, глубоко врезавшегося в степь. Здесь, в гавани, стояли десятки эллинских судов. Едва вдали показался караван, они подняли якоря и направились к бревенчатому причалу, чтобы принять груз и людей. Перегрузка началась без промедлений — купцы не теряли ни минуты, спеша до ночи выйти в открытое море, где они будут недосягаемы для степи.

В вечерних сумерках корабли подняли паруса и двинулись по лиману к просторам Меотиды. За ночь лиман был пройден, и утром перед взглядами людей открылись морские дали. Здесь караван судов разделился: одни взяли южнее, на Пантикапей, остальные повернули на северо-восток, на Танаис. Дорогостоящую пушнину у Зенона с большой выгодой для него перекупили Антимах и Харитон, которые, в свою очередь, рассчитывали не менее выгодно продать ее на южнобоспорских и малоазийских рынках.

Верблюды и вьючные лошади остались на берегу. Погонщики пустили их на луга — в ожидании нового купеческого каравана. Несколько десятков верховых коней, в их числе кони Фалея и Остани, отправились дальше водным путем на специально оборудованных для них судах.

Решение плыть дальше, в неведомый Танаис, далось Остане нелегко: оттуда до росских земель было пугающе далеко. Смогут ли они из таких далей вернуться назад? Еще в степи его охватывало желание повернуть к Данапру. Будь он вдвоем с Фалеем, он так и поступил бы, но с женщинами риск был слишком велик, и Останя последовал за караваном: это обеспечивало всем четверым личную свободу, а пока есть свобода, остается надежда на возвращение домой. Зенон обещал доставить всех четверых в росские края, если ему опять доведется побывать там. А не доведется, их по просьбе Зенона доставит туда другой купец…

Просторы Меотиды поразили россов своей необъятностью. Даринка и Авда не скрывали страха перед морем, Останя с трудом не выдавал своей растерянности: суда эллинов выглядели жалкими скорлупками, гонимыми ветром по волнам. Вежа и Данапр были ручейками по сравнению с этой водной безбрежностью, и он не понимал эллинов, которые снисходительно называли ее Меотийским болотом…

Дул свежий ветер, корабль покачивало. От слабости и головокружения женщины опустились на палубу. Ненамного лучше их чувствовал себя Останя. Привычные же к морю эллины не замечали качки. Море и ветер только радовали их: водный путь быстрее и легче сухопутного. В степи каравану приходилось пересекать овраги и ручьи, а здесь всюду была вода — плыви в любую сторону! Конечно, на море немало своих трудностей, но эллинам к ним не привыкать. Если стихает ветер, приходится идти на веслах. Полный штиль — это малая беда. Большая — когда разразится шторм. Штормовое море немилосердно к людям, оно что сарматская степь — поглощает человека без следа. Но и со штормом люди не переставали бороться: они строили все более остойчивые суда и мужественно противостояли морской стихии. Не меньшая беда для купцов в море — пираты. В битвах с морем и пиратами погибало немало судов и людей, но море все равно влекло к себе неустрашимых моряков. В бурю им помогал мореходный опыт и надежные корабли, в штиль их выручали крепкие мускулы, в схватках с пиратами — мужество и меч.

Корабли легко неслись по волнам Меотиды. Эллины были здесь дома: Меотида составляла часть восточно-эллинского мира. По ее берегам, особенно на юге, находились эллинские селения, торговавшие с окрестными варварскими племенами. На малоазийских рынках и даже в центральных областях Римской империи восточные эллины славились как поставщики рыбы, мяса и хлеба. Рыбу они ловили и обрабатывали сами, хлеб и выращивали, и покупали у оседлых меотов, мясо приобретали у кочевников.

Среди меотийских селений особое положение занимал Танаис.

Ветер и погода благоприятствовали эллинам, однако встречи с пиратами избежать не удалось. Утром второго дня пираты напали на хвост каравана, но только потеряли два своих корабля. Многоопытные купцы приноровились к тактике морских грабителей. На караваны пираты обычно нападали из засады — из-за скал и островов. Захватив последний корабль или несколько кораблей, они поспешно удирали с награбленной добычей. Учитывая их тактику, владельцы судов стали вместо товара размещать на последнем корабле сильный отряд воинов, обязанных прикрывать караван с тыла. Пираты попадались на эту уловку, и тогда нападение становилось для них роковым. Пленным пиратам не было пощады: их рубили на месте или, по римскому обычаю, распинали на крестах, где они умирали в страшных мучениях.

С добычей — двумя пиратскими кораблями — караван продолжал путь и в полдень пятого дня вошел в устье реки Танаис.

Слева, на крутом берегу, высились мощные городские укрепления, суля людям покой и безопасность.

4

ТАНАИС

Город Танаис был северо-восточным форпостом Римской империи и первостепенным торговым пунктом восточно-эллинского мира. По военно-стратегическому значению и интенсивности торговли с варварами Танаис превосходил многие восточно-эллинские города. От Танаиса торговые пути вели во все стороны сарматской степи и дальше в предгорья Кавказа, к Ра и еще дальше на восток и на север, в туманные дали на краю земли, где много снега, мало солнца и где с севера на юг тянутся горы, населенные малознакомыми эллинам племенами. Танаис не довольствовался окрестными покупателями и их товарами, он сам упорно пролагал торговые пути в степь. Танаисские купцы были настоящими разведчиками восточно-эллинского мира. Они доставляли привозные товары из других имперских городов в отдаленные варварские земли.