Человечность

— Вжважодестьсот, — сообщил инструктор. — Пошли.

Кабину плавно раскачивало, и Женьке хотелось обеими руками вцепиться в борт, а именно этого нельзя было делать. Волна страха поднималась, но уже срабатывал незримый тормоз, будто кто-то другой вне Женьки Крылова напомнил ему: «Один шаг, и все будет позади!..» Женька шагнул. Динамический удар встряхнул его, выровнял, над головой красиво опрокинулась вверх дном матовая чаша парашюта, а в небе уже звенели голоса:

— Ого-гоо-ооо… Э-эей!..

Удивительное состояние! Ни страха, ни тревоги, никакой скованности. Каждая клетка тела ликовала, и было жаль, что так быстро приближалась земля. Толчок. Женька встал на ноги, отстегнул лямки парашюта. Грачев приземлялся, Ляликову оставалось метров двести, Малинин только оторвался от аэростата…

Обратная дорога в лагерь. Курочкин весело шагал впереди, не обращая внимания на шумное оживление в строю.

— А я как глянул вниз — коленки затряслись. Закрыл глаза — будь что будет.

— Кальсоны проверил, Федь?

— Цыц, паршивец!

Женьке Крылову приятно было сознавать, что его личные ощущения совпали с ощущениями товарищей. В этот день добровольцы приобрели крупицу нового опыта, а сами остались теми же — по-человечески обыкновенными.

Три дня длились батальонные стрельбы. Особый интерес вызвали у всех автоматы ППШ: с ними добровольцы высадятся в немецком тылу. Каждому хотелось иметь это компактное и мощное оружие. Но когда Курочкин огласил боевой расчет взвода, Женьку Крылова постигло разочарование: его назначили пулеметчиком. Неожиданно для себя он показал лучшие результаты в стрельбе из ручного пулемета. Из винтовки лучше всех стрелял Переводов — его в тот же день откомандировали на краткосрочные снайперские курсы.

Сашу Лагина тоже назначили пулеметчиком. И здесь Женька и Саша шагали наравне.

Каждый день приносил что-нибудь новое, даже неожиданное.

В поле, исхоженное третьим взводом вдоль и поперек, валом валил весь десантный батальон.

Роты выстроились на опушке леса, подъехали комбат и комиссар.

— Батальон, слушай мою команду! Р-равняйсь! — старший лейтенант Босых, командир первой роты, легко двигался перед притихшим строем. — Ир-рно! Товарищ майор, вверенный вам десантный батальон для тактических учений построен! Докладывает…

— Здравствуйте, товарищи десантники!

— Здр-расть!.. — рявкнуло в ответ.

— Командиры рот и других подразделений — ко мне!

Через несколько минут добровольцы узнали, что на занятиях будут использованы боевые гранаты.

Перестроив батальон так, что роты образовали тесное полукольцо, комбат поднял правую руку с гранатой. Левая рука у него была уже не на перевязи, и он свободно пользовался ею.

— Граната РГД, — громко и отчетливо заговорил он, — предназначается для наступательного и оборонительного боя! Радиус поражения без оборонительного чехла — пять метров. Все знают?

— Все-е!

— Это значит, что в наступательном бою гранату бросают, не замедляя бег! Ясно?

— Яс-но-о!

— Наблюдайте за мной.

Комбат вставил запал, взвел гранату, широко размахнулся, бросил и побежал вслед. Ряды десантников затихли. Женька Крылов видел летящую гранату и спешащего к ней комбата. Казалось, еще чуть-чуть, и его разорвет на глазах у всего батальона. Но раздался глухой удар, а комбат продолжал бежать, поравнялся с рассеивающимся дымком, оставил его за спиной.

По рядам пронесся вздох облегчения.

Вот это высший класс! Комбат отряхнулся и шел назад, слегка побледнев от бега и волнения. Добровольцы смотрели на него, и в глазах у них отражалось преклонение перед комбатом.

Он снова стоял на прежнем месте, спокойный и уравновешенный.

— То, что вы видели, должен уметь каждый боец Красной Армии, а десантники тем более! Ясно?

— Я-яс-но-о!

— Первая рота — на исходную позицию!

Это было волнующее зрелище. С опушки хорошо просматривалось поле. Первая рота короткими перебежками надвигалась на линию окопов, знакомых третьему взводу по тренировкам с Курочкиным. Старший лейтенант Босых покрикивал, выравнивая вмятины ротной линии. Перед окопами рота вытянулась почти в прямую. Взмахнули руки, вся цепь одновременно ринулась вперед.

— Ур-ра! — донеслось с поля.

— Ур-рра! — стихийно и грозно отозвалось с опушки леса. Женька Крылов не очень-то понимал, отчего поднялась в нем расслабляющая волна чувствительности. Оттого, наверное, что первая рота прошла сквозь гранатный дым, или что самого Женьку вознесла ввысь сила сплоченного батальона; а может быть, в нем совершился еще один скачок от недавнего гражданского парнишки к этой вот волнующей уверенности в себе…

— Вторая рота — на исходную позицию!

Старший лейтенант Ботов не бросался в глаза, как Босых. Он был обыкновенный, несуетливый и очень добросовестный командир. В том, что вторая рота стала единым организмом из четырех взводов, сказалась его умелая и твердая рука.

Ботов взял себе гранату, и Добрынин взял гранату, и Курочкин взял, и у других взводных было по гранате. Кроме того, на каждый взвод приходилось еще по две — четырнадцать на роту. В третьем взводе будут бросать Ющенко и Грачев.

— Наша очередь показать боевую выучку. Не подведем?

— Не-ет!

— Держать линию, бросок по команде и — дружно! — прямо на разрывы! Ясно? К бою!

Теперь наступала вторая рота, а первая заняла место второй на опушке леса.

— Приготовиться! Бросо-ок!

Крылов рванулся вперед, а рядом с ним бежали Ляликов, Грачев, Бурлак, Ломатин. Вот так бы, локоть к локтю, и идти всегда вперед, ни перед чем не останавливаясь.

— Ур-ра!..

Перед ними взметнулись комья земли. Крылов бежал дальше, уже вдыхая пороховую гарь. Рота проскочила сквозь дым, замедлила шаг.

— … р-ра!.. — глухо и тяжело вторило с опушки леса, и на Женьку Крылова опять надвинулась теплая волна. Сложись у него жизнь иначе — разве он познал бы эту силу батальона добровольцев, где один за всех и все за одного.

В лагерь возвращались сомкнутой колонной, по шестнадцати бойцов в ряду:

Крылова, Седого и Шубейко зачислили в сборную команду бригады. Два раза в неделю футболисты собирались на берегу озера, широко разлившегося в центре Раменского. Ребята наперегонки пускались вплавь — вода смывала с них предобеденную усталость. Искупавшись, футболисты налегке — в трусах и бутсах — выбегали на лужайку. В команде были рядовые, сержанты и лейтенант Фролов, командир взвода бригадной разведки. Женька легко нашел общий язык со всеми.

— Точней, точней! — покрикивал Фролов — до войны он играл в столичном «Локомотиве». — Теперь в обратную, побежали по кругу, побежали, мальчики!

Тренировки заканчивались новым купанием, потом футболисты расходились по батальонам. Часы у озера были по-своему праздничны. Армейские будни здесь приостанавливали свой ход: можно было расслабиться, побродить по берегу, ничем не отличаясь от штатских людей — до тех пор, пока воинская команда не напоминала добровольцам об их солдатских обязанностях, когда на озере добровольцев ожидало необычное испытание: заплыв в полном боевом снаряжении. Цель считалась достигнутой, если доброволец мог одну-две минуты продержаться на воде. Не каждому это удавалось: одежда и снаряжение камнем тянули вниз.

Смысл упражнения был очевиден: командиры предусматривали и тот нежелательный случай, когда десантники опускаются с парашютом на воду…

«Что же еще? — размышлял Женька Крылов, лежа на берегу озера, пока одежда высыхала под горячим июльским солнцем. — Все как будто… Разве лишь повторять сначала? А зачем?»