Мы под запретом

— Он… — Она замолкает, будто дает мне время отказаться от выяснения подробностей, но я лишь вопросительно изгибаю бровь и повторяю ее позу — скрещиваю руки на груди в ожидании продолжения. — Мой преподаватель по экономике.

— Даже так? Решила пойти по сценарию вульгарных дамских романчиков? Или без этого сессию бы не сдала? А Игорь заливал, что ты умница-красавица!

Ее очаровательные глазки мечут в меня молнии ярости. Прищурившись, она недовольно сопит, а на щеках проступают алые пятна.

— Да, умница! — рассерженно шипит она, непроизвольно делая шаг в мою сторону. — Да, красавица! А как я сдавала зачеты и экзамены, тебя абсолютно не касается! — с вызовом добавляет она, растягивая губы в надменной улыбке.

— Да ну! — злюсь и делаю шаг к ней.

— Да! — парирует Белка, и я в считанные секунды одним махом сокращаю разделяющее нас расстояние.

— Повтори! — требую я, вжимая ее в стену сарая и нависая, словно коршун над пойманной мышкой.

— Он классно трахается, — язвит она, выдыхая яд около моих губ.

Считанные доли секунды мы прожигаем друг друга испепеляющими взглядами и грубым, лишенным всякой нежности, жестким и в то же время жадным поцелуем упиваемся друг другом. Мы, будто изголодавшиеся странники, наслаждаемся этой близостью, как глотками чистой хрустальной воды из источника в самом центре оазиса.

Мои ладони тонут в шелке ее волос. Я сжимаю их в кулак, оттягивая ее голову, и покрываю легкими укусами ее тонкую шею. Дурею от ее тихих стонов и от того, как тонкие пальчики с острыми ноготками оставляют яркие отметины на моих плечах.

— Классно, говоришь, трахается? — рычу я, вновь впиваясь в ее приоткрытый рот.

— Да…

— Сравним?

И, не дожидаясь ответа, тянусь к молнии на ее джинсах. Звонкая пощечина и резкий толчок в грудь выдергивают меня из утягивающей бездны исступления.

— Да пошел ты! — кричит Белка, продолжая толкать меня в грудь. — К своим… к своим…

Я просто молчу. Отступаю, пряча руки в карманы, чтобы не сотворить еще какой-нибудь глупости. И молчу.

Она смотрит на меня глазами, полными слез. Силится еще что-то сказать, но лишь шумно выдыхает и, отрицательно качая головой, убегает прочь.

Вдох-выдох…

Легче не стало.

Кулак впечатывается в ту самую стену, около которой она только что стояла.

Легче не стало.

— Да пошло оно все к черту!

Глава 16

*Кира*

Музыка долбит по мозгам, в голове легкий туман от плещущихся во мне коктейлей, а я тянусь еще за одним. Делаю глоток и слегка морщусь от терпкого привкуса. Экран лежащего на столе телефона загорается, отображая фото звонящего. Палец на мгновение зависает над клавишей «отменить звонок», но, помедлив, я все же оставляю его просто без ответа.

— Ну и долго ты его будешь мариновать? — Потягивая через соломинку свой безалкогольный коктейль, подруга откидывается на спинку диванчика и вопросительно поглядывает на меня.

— Кого? — Я сдвигаю брови к переносице, делая вид, что не понимаю, о чем она говорит.

— Его, — кивает Леля в сторону погасшего экрана, на котором всего несколько секунд назад красовалось фотография Ивана.

— Да у нас все нормально, — пожимаю плечами и делаю очередной глоток.

— Ну-ну, — качает она головой. — Ты себе — то не ври.

Лёля на то и лучшая подруга, что видит меня насквозь и подмечает даже то, что я от самой себя пытаюсь спрятать очень глубоко. Зарыть и поставить крест. А лучше не ставить, чтобы не напоминал о том, что я так старательно прогоняю из памяти. — Сколько вы уже вместе? — продолжает она допрос, отставив стакан на столик и наклонившись ко мне, чтобы поймать мой взгляд и не дать улизнуть от честного ответа.

— Месяц, — стараюсь врубить беззаботную дурочку, — или около того.

— И…

— Что «и», Лёль?

— Сколько еще надо тебе времени, чтобы понять истину?

— Какую?

— Вот ты дурочку мне не включай, хорошо? — грозно советует она. — Если у вас с Иваном нормальные отношения, в чем я очень сомневаюсь, то почему ты сейчас со мной, в клубе. Пьешь третий по счету коктейль, но веселья в тебе нет и на грамм? Что происходит, Кир?

— Не знаю, — сдуваюсь я, как лопнувший воздушный шарик. — Мне хорошо с ним, правда. Мы вместе проводим время, и на работе он мне помогает. И, да, в постель он меня сам не тянет, — выдаю ей аргумент в свою защиту.

Лёля саркастически хмыкает и с легкой улыбкой на губах качает головой.

А я, отставив стакан, откидываюсь на спинку диванчика и в сотый раз пытаюсь проанализировать все то, что происходит в моей жизни вот уже почти месяц. Провожу кончиками пальцев по губам, на которых порой все еще чувствую тот жесткий поцелуй. Но это был поцелуй-издевка, поцелуй — наказание, поцелуй безразличия. Нестираемое клеймо как напоминание о глупых решениях.

— Черт! — трясу головой, прогоняя прочь горькие воспоминания. — Давай не будем об этом? Мы же пришли отдыхать и веселиться, вот и пошли. — Я поднимаюсь с диванчика и протягиваю руку Лёле. — Хочу танцевать.

Мы ныряем в толпу, оккупировавшую весь танцпол. Ловим ритм, задаваемый модным ди-джеем, и плывем в океане праздного веселья. Все мысли прочь из головы, все чувства временно на паузу! Только я и только этот бесшабашный вечер в кругу незнакомых людей, которым нет никакого дела до тебя и твоих переживаний.

Этот месяц я была послушной девочкой. В моем расписании было все размерено. Практика, где мы с Иваном были лишь коллегами, потому что на фирме не поощрялись никакие другие отношения между сотрудниками, кроме рабочих. Вечера в кругу семьи: мой молодой человек оказался трудоголиком и часто остается сверхурочно, а я — стажер, и не имею право задерживаться в офисе дольше шести часов. Лишь выходные мы проводим вместе, и чаще всего — на даче у моих родителей. Да еще и Игорь с Иваном нашли общий язык, и, не ровен час, мой отчим перетянет его в стан своих специалистов. Мама довольна и говорит, что Ваня — отличная партия для меня, а я в ответ лишь пожимаю плечами. Все так ванильно-идеально и до приторного правильно, что порой мне хочется сделать что-то…

С тарзанки, что ли, спрыгнуть, чтобы поймать адреналиновый кайф и почувствовать себя живой?

Ваня идеальный. Наши отношения безупречно-правильные. Все кругом довольны и счастливы. И только Маруся категорична в своей нелюбви к моему ухажеру — вот прям совсем, то есть абсолютно.

Я опять трясу головой, выныривая из водоворота монотонного существования. Ловлю Лёльку за руку и тащу в сторону выхода. Там на стойке администратора я видела занятную листовку-приглашение.

— Куда ты меня тащишь? — аккуратно дергает рукой Лёля, тормозя мой ретивый бег.

— Хочу попробовать! — с непонятно откуда взявшимся азартом, чуть притопывая от нетерпения, сообщаю ей.

— Что? — продолжает она допытываться, но идет вслед за мной.

— Пошли, и увидишь!

Я молчу и быстрым шагом выхожу в холл. Здесь светло и немноголюдно, да и музыка почти не слышна. Подхожу к стойке, хватаю яркий флаер и, развернувшись, воодушевленная своей идеей, делюсь задуманным с недоверчиво поглядывающей на меня подругой.

— И что это? — протягивает она руку, забирая рекламный лист.

— Может, потом и передумаю, но сейчас очень хочу попробовать. — Энтузиазм во мне бурлит летним фонтаном. — ты со мной?

— Что, Белка? — раздается над ухом знакомый голос. — Опять ищешь на свою попу приключения?

И на эту самую попу жестко ложится твердая ладонь.

Затылком чувствую его горячее дыхание и довольно недружеский настрой. Цепенею пойманным сусликом, следя глазами за тем, как крепкая мужская рука перехватывает у Лёли рекламный флаер. На мгновение все вокруг словно замирает, и даже звуки теряют свою громкость. Я слышу лишь биение собственного сердца, неумолимо стремящегося покинуть мое бренное тело.

Смотрю на остолбеневшую в изумлении Лёлю и молю ее не покидать меня, не оставлять наедине с этим… этим… Да чтоб его!