Страница 8 из 20
— Сволочи-и, сволочи, — скрипел зубами Гриня. — Где ж Лагутин со своей ротой? Ну, где?
— Я просил его дня на два задержаться, — отвечал Спиридонов. — Так у него ж обоз с товарами для Калмыкова. Обещал на обратном пути Митрясовым заняться.
— Пока он до него доберется, сколько эта сволочь людей погубит.
— Эт верно, — согласился Спиридонов, — разучились мы людей ценить, разучились. Все вздорожало, окромя жизни человеческой. Всё.
Кашин покосился на Спиридонова, и исчезнувшее было подозрение вновь появилось у него. «Ох, тип. И разговоры-то ведет какие-то двусмысленные. И вроде наш и не наш. Поди угадай, загляни в душу такому».
А в избе шел дым коромыслом. Пляски сменялись песнями разухабистыми, песни — стрельбой и перебранкой. Потом опять начинался топот ног.
Постепенно в хоронушке все относительно успокоились, только Гриня по-прежнему не спускал глаз с сундучка, засунутого под лавку в кути. Его хорошо было видно через лаз. Заметив это, Спиридонов успокоил Кашина:
— Не волнуйся. Федька, хоть и сволочь, а из родной хаты крошки не вынесет, скорее, наоборот.
— Если что случится, — подал голос Сава, — с нас за этот сундучок со всех головы сымут.
— Вот именно, — поддержал друга Гриня. — Но с первого с вас, товарищ Спиридонов, поскольку вы отвечаете за безопасность уполномоченных.
— Одной головой меньше, одной больше, не все ли равно, — холодно отшутился Спиридонов.
В избе вдруг хлопнула дверь, послышались радостные возгласы. Пьяные бандиты встречали своих гостей.
— Сюда, сюда!
— Давай ко мне.
— Садитесь вот тут, чего там.
— Федька, мебель давай!
— Наливай им по штрафной.
И тут кто-то подбежал к сундучку, наклонился, схватил за верхнюю ручку. Гриня и глазом моргнуть не успел, как сундучок исчез из поля зрения.
— Гады-ы, — выдохнул в ярости Кашин и кинулся к лазу.
Спиридонов едва смог ухватить его за кобуру и оттащить от лаза к задней стенке хоронушки.
— Ты что, ошалел?! Пулю в лоб хочешь схлопотать?
— Так там же ценности государственные... Я же за них головой...
— Цыц! — Спиридонов встряхнул Кашина за ворот. — Ты не один в хоронушке. Тебя из-за дури ухлопают, а нас за что с товарищем?
Кашин и сам понимал всю бессмысленность своего порыва — кинуться на выручку сундучка, но от этого ему было не легче.
— Там же всё, всё... мы же без этого никто, — шептал он с горечью, чувствуя, как закипают в глазах слезы. — На нас же надеялись, нам доверили, а мы...
Исчезновение сундучка поразило и Саву Зорина. Он сознавал, что теперь их командировка не имеет смысла, все пропало. Что уж на этот раз его обязательно исключат из комсомола, и все станут кричать: мол, нельзя было доверять такие дела поповскому сыну. Попадет, наверное, и начальнику губстатбюро, что тот, не проверив социального происхождения людей, вручил им мандаты губкома. «Эх, Гриня, Гриня, черт тебя дернул с твоим сундучком вызваться и позасунуть в него все вплоть до пайка. Теперь только и осталось, что выкарабкаться из ямы да пешком назад, в город. Даже на подводу денег нет. Стыд! Позор! Эх, Гриня, Гриня!»
А наверху не утихали разгулявшиеся бандиты. Лишь далеко за полночь пошли на убыль пляски и разухабистые песни. Кто уходил, кто укладывался спать прямо в избе Спиридонова. Еще долго звучала негромко гармошка в чьих-то непослушных руках и заунывный голос тихонько тянул слезливую песню:
— Мой щенок слюни распустил, — неожиданно зло сказал Спиридонов. — Выбраться бы из хоронушки — я б тебе задал «батьку-атамана»!
А перепившийся Федька продолжал там наверху жалостливо ныть:
Но потом умолк и Федька. Наступила наконец тишина. Все спали, лишь в хоронушке долго не мог уснуть Гриня Кашин, мучимый вопросом, что делать дальше. Он опять жалел, что не имеет при себе нагана. «Ведь как бы здорово было сейчас выбраться из-под печи и перестрелять эту перепившуюся ораву. А еще б лучше разоружить. Если бы только наган...»
Так, мучаясь неразрешимым вопросом и мечтая о подвиге, Гриня под самое утро забылся горьким и тревожным сном.
8. Отец и сын
Гриню растолкал Сава уже при свете дня.
— Вставай, вылезаем.
Открыв глаза, Кашин мгновенно вспомнил все и, увидев, что они одни в хоронушке, всполошился.
— А где Спиридонов?
— Я здесь, здесь, товарищ Кашин, — отозвался Спиридонов, заглядывая из кухни в подпечье. — Выходите. Умели́сь голуби.
Спиридонов помог выбраться ребятам из хоронушки, подав каждому свою единственную, но сильную руку.
Хата после ночной попойки банды имела печальный вид: весь стол завален грязной посудой, окурками, залит чем-то. Пол засыпан подсолнечной лузгой и грязью. Вещи сдвинуты, разбросаны. И над всем этим — тошнотворный запах сивухи и махры. Жена Спиридонова — седая сутулая женщина — молча убирала избу.
— Вот, любуйтесь, — сказал Спиридонов, — как Мамай воевал.
— Наш сундучок! — вдруг вспомнил Гриня о своем отчаянном положении. — Может, хоть что-то...
— Э-э, товарищ Кашин, — улыбнулся неожиданно Спиридонов. — Ты, видать, в рубашке родился. Эвон, вместо табурета его приспособили.
И тут ребята увидели свой заветный сундучок, поставленный на попа по другую сторону стола. Не сговариваясь, они кинулись к нему. Кашин первым долгом схватился за замок.
— Цел. Мать честная, цел! — воскликнул он радостно.
Зорин, словно не веря другу, тоже подергал замок.
— Господи, господи, — шептал он дрожащими губами. — Скорей ключ, Гриня. Скорей давай ключ.
Они, мешая друг другу, поставили сундучок в нормальное положение. Гриня полез в карман за ключом, а тот, как нарочно, не отыскивался. Спиридонов стоял сзади них, снисходительно наблюдая за радостной, даже счастливой суетой уполномоченных.
— Да все на месте там, товарищи. Чего вы так волнуетесь? Я ж говорю вам, они его заместо табурета приспособили.
Но Гриня все-таки открыл замок, откинул крышку сундучка и обернулся к Саве, сияя глазами:
— Савка-а, командировка продолжается, черт подери!
Зорин, улыбаясь, моргал мокрыми ресницами и боялся говорить — подступившие слезы перехватили горло. Ошалевшие от восторга, что сундучок нашелся, они не слышали, как хозяйка сказала негромко:
— Ну вот, сызнова явились.
И только когда сам Спиридонов, взглянув в окно, решительно сел на лавку, молвив: «Ну что ж, потолкуем», — ребята наконец вникли в происходящее.
— В чем дело, товарищ Спиридонов?
— Эвон опять сынок припожаловал, — кивнул на окно Спиридонов.
И тут ребята заметили на улице группу верховых. Один из них, спешившись, бежал к избе Спиридонова, придерживая левой рукой шашку.
— Никак, забыл опять чего, — сказала хозяйка.
— Ты вот что, мать, ступай в куть и в наш разговор не встревай. Слышь?
— Я что, — смиренно отвечала жена. — А как вот эти?
— Эти? — Спиридонов словно впервые увидел Кашина с Зориным, настолько предстоящий разговор с сыном-бандитом завладел им. — Этих схорони куда-нибудь.
Такое обращение с ними, будто с вещами, покоробило Гриню, но выяснять отношения уже не было времени. В двери вот-вот должен был влететь вооруженный бандит.