Страница 8 из 35
Профессор привстал, гневно сдвинул седые брови и в упор посмотрел на сына:
— Дай сюда чужую вещь! И сейчас же разденься. Никуда из дому! Завтра обязательно зайду к Ивану Петровичу, договорюсь о твоей работе на заводе. Там за тебя возьмутся, дармоед ты этакий!
Виктор расстегнул пальто, опустился на каменную бабу, привезенную отцом из Хорезма, и плаксивым голосом стал оправдываться.
Девочка наблюдала за происходящим, проклиная себя. В который уж раз она явилась виновницей разразившегося семейного скандала.
Остаток дня Ина никак не могла успокоиться. Обдумав все, что рассказал отец о партизане Васютине, она окончательно поняла, какую ошибку сделал Федя. Не посоветовавшись ни с кем, ничего не узнав о кладе по-настоящему, на собственный страх и риск помчался в далекий край. Может, он и добудет что-нибудь интересное, новое, но это, девочка была убеждена, не разрешит главного.
С чего же начать?
И Ина побежала к Коле Сергееву — председателю совета отряда. Хотя в последнее время Федя и с ним поссорился, но все знают, что Коля самый рассудительный из всех друзей.
* * *
За окном мелькало редколесье, плешины оттаявших пашен, а на вздутых реках — шуршащие ледяные глыбы. Бесконечной нитью разматывалась телеграфная проволока. Пейзажи менялись, а настроение Феди Прибыткова было одним и тем же — что-то щемило в груди. И чем дальше он удалялся от Москвы, тем отчетливее сознавал, что едет напрасно. И снег этот, слякоть, грязь на полях… Весна — никак не подходящее время для поисков клада.
Федя вздохнул. Хотя бы беспризорника встретить какого-нибудь. Поговорить бы с ним. Все-таки товарищ. Клад разыскивать он его, конечно, не возьмет: мало ли жадных людей — еще растащат, а там отвечай перед государством.
Колеса, торопясь, отстукивали неровную барабанную дробь, вагон вздрагивал, и его дрожь передалась Феде. Зябко поеживаясь, он заполз на верхнюю полку и не заметил, как задремал. В полузабытьи вдруг услыхал:
— От Москвы он сам не свой… Не заболел ли?
Федя приоткрыл один глаз. Внизу стоял проводник, а рядом с ним человек в форме железнодорожной милиции.
Милиционер дотронулся до плеча мальчика:
— Прибытков?
Федя встал и почувствовал, что все его лицо залилось краской. «Инка предала!» — первое, что подумал он, когда откликнулся на фамилию.
— Тебе телеграмма из Москвы, — приветливо сказал милиционер. — Пожалуйста, получи. И распишись.
Ни на кого не глядя, Федя спустился с полки и развернул уже распечатанную телеграмму. Пока читал, пальцы его заметно вздрагивали.
«Немедленно возвращайся тчк Есть новые сведения кладе тчк Нашелся отец Васютина тчк Председатель совета отряда Сергеев».
Мальчик так и сел на чей-то матрац. «Откуда Колька узнал, что я здесь? Вот тебе и очкастый-точкастый!» Федя еще раз прочел: «Есть новые сведения кладе тчк Нашелся отец Васютина». Значит, надо и в самом деле возвращаться. Ну что ж! Беглец попытался сделать недовольное лицо, но на самом деле он был обрадован. Так складываются обстоятельства, он тут ни при чем…
Федя оделся, вскинул на плечо рюкзак, коротко сказал:
— Я готов.
— Ого, какой дисциплинированный хлопец! — обрадовался милиционер. — Сейчас я тебя посажу на встречный… Привет Москве!
Пошатываясь, Федя вышел из купе.
Чистые пруды встретили беглеца туманом и моросящим дождиком. Расплывчато отпечатанные на пасмурном небе дома были сердиты. У «Колизея» толкалась редкая кучка детворы. Федя обошел кинотеатр стороной, боясь встретить знакомых. Вот и родная арка с облупившейся штукатуркой, старый, со скучными, недавно посаженными хилыми деревцами двор и, наконец, узкий подъезд, шесть ступенек вниз.
* * *
От самого вокзала Федя держал в руке ключ, но его опередили: дверь в квартиру открыла бабушка. По ее лицу путешественник понял, что никаких упреков не будет, и радостно прижался к мокрому от слез дорогому лицу.
— Господи, да ты весь в жару! — воскликнула Анна Петровна.
— Нет, нет, что ты! — запротестовал Федя и почему-то вдруг стал падать. Перед глазами поплыли фиолетовые круги, словно после долгого глядения на солнце. — Бабушка! Почему это так? — заплетающимся языком забормотал он, сразу став послушным ребенком… Больше Федя ничего не помнил. А когда однажды открыл глаза, перед ним, как из тумана, стали выплывать, становясь все более ясными, лица друзей из шестого «Б» класса. Круглолицый, с ямочкой на подбородке Коля Сергеев смотрел с укором, но в его глазах за стеклами очков в роговой оправе ни от кого не скрылись и сочувствие и забота. Была здесь и смуглая, успевшая загореть за дни каникул, глазастая Кама Иванян. Ни у кого, наверное, не было такого звонкого голоса и таких сильных кулачков-молоточков, как у нее.
— Ребята, — прошептали губы Феди, — я, кажется…
— Тебе надо помолчать, — перебила Ина, отстраняя ото рта кончик своей косы. — У тебя, доктор сказал, воспаление легких. И лежи, пожалуйста!
Феде показалось, что она всхлипнула. Чтоб не смутить ее этим открытием, он немедленно зажмурил глаза. Но все равно чувствовал около себя дыхание товарищей, ставших еще более близкими, родными. Улыбнувшись бледными губами, он снова впал в полузабытье. Сначала тихо, а затем все яснее послышалось:
Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь…
Валя, Валентина,
Видишь — на юру
Боевое знамя
Вьется на шнуру.
Или читал кто-то рядом, или припомнилось ему это?
ШТАБ НАЧАЛ РАБОТУ
Какое веселое утро! Без стука оно вошло в комнату, раздвинув оклеенные обоями стены. На чистых половицах в немыслимом танце закружились солнечные «зайчики». Один из них, самый бойкий, отбился от круга, прыгнул на подушку и, дразня, теплой мохнатой лапкой провел по лицу.
Федя потянулся, напружинил ослабевшие после болезни мускулы. Сегодня был день, когда ему разрешили выйти на улицу. Раз-два! Мальчик спрыгнул с кровати, открыл форточку. В комнату ворвался радостный гул улицы, детские голоса. Жизнь шла своим чередом; ни на минуту не умолкал ее торопливый, как ход будильника, ритм. Ослепительно сверкало зеркало Чистых прудов. А над ним, купаясь в лучах весеннего солнца, играли прилетевшие с Московского моря две белые чайки.
Из подъезда напротив вышел сутулый человек в мягкой шляпе. Федя узнал профессора. Илья Львович тоже узнал Федю и приветливо помахал ему жилистой рукой. А через минуту в прихожей раздался громкий топот ног, ребячий смех.
— За тобой товарищи пришли, — сказала бабушка, подавая Феде выглаженную гимнастерку.
В комнату шумно ввалились Кама Иванян и Коля Сергеев. За их спинами спряталась Инка. Но вот она, не утерпев, выскочила вперед, и Федя увидел у нее в одной руке какой-то сверток, а в другой — свой «Зоркий». На отполированной коже футляра заиграли розовые солнечные пятнышки.
— Получай! — заулыбалась девочка. Теперь уж розовые пятнышки прыгали в ее веселых с хитринкой глазах. — А вот пакетик-секретик! Это уж потом.
Коля встал напротив Феди, упер руки в бока:
— А ну, поворотись, сынку!
Наблюдая эту сцену, девочки от души хохотали: уж очень естественно получилось у мальчишек. Потом Ина завязала Феде галстук.
— Ну вот, — сказала она, — все готово…
— Он еще не очень окреп, — говорила Анна Петровна ребятам. — Вы уж далеко не ведите его.
— Не волнуйтесь, бабушка, — смеялся Коля. — Мы недалеко. Дело у нас есть наипервейшей важности. Точка. В случае чего — на руках донесем своего Федюка.