Страница 12 из 35
— Не верится? — улыбнулся дядя Гриша. — Секрет в том, друзья мои, что машины у хорошего хозяина не стареют. Когда Игнат ушел в Красную гвардию, за станок встал его товарищ, такой же, как он, коммунист. Потом подрос Рома Прибытков, и станок охотно подчинился ему. Когда Роман Игнатьевич ушел на фронт, за станок встал комсомолец, теперь коммунист… Не дал и он состариться агрегату. Смотрите, сколько разных приборов и новых узлов прибавилось: автоматический пуск, останов, приспособление для контроля за работой резца, ограничитель хода шпинделя…
Пройдя вперед, Федя с завистью наблюдал за руками старого рабочего, прикасавшимися к деталям. Страстно захотелось за что-нибудь взяться самому, — вот например, за это небольшое колесико, похожее на штурвал. И мальчик протянул руку.
— Смелее, не бойся, — заметил его движение дядя Гриша. — Как тебя зовут?
— П-прибытков, — выдавил из себя Федя.
— Ага, — обрадовался дядя Гриша, — таким я тебя и представлял… Значит, готовишься на смену отцу? — Не дождавшись ответа, ласково потрепал Федю по плечу, поинтересовался: — А учимся как?
— Последняя четверть трудная, — замялся Федя и вдруг вспомнил, что утром, когда уходил в школу, не повторил домашнее задание.
— Пока тройки есть, — донеслось до него. Это Ина, краснея за приятеля, сказала правду.
— А ты не балуй, — строго заметил дядя Гриша. — Не к лицу это нам, брат, — тройки.
— Я обязательно исправлю, — твердо сказал Федя. — Как исправлю, приду и доложу!
— Вот и дело, — подхватил старый рабочий. — Тогда я научу тебя работе на станке. Договорились?
Это было сегодня самое большое Федино счастье. Вот когда он окончательно понял то, о чем часто говорит бабушка: кепка на голове квалифицированного рабочего все равно, что королевская корона!
Меж тем дядя Гриша продолжал свой рассказ:
— В двадцатом году, как вам известно, напали на нас белые паны. Узнали мы, что Михаил Иванович Калинин собирается на юг, в армию Буденного. Посоветовались, и решили красным воинам послать революционное знамя. Работницы вышили по шелку золотыми нитками портрет любимого Владимира Ильича Ленина и надпись «Вперед, к победе мировой революции!» Числа десятого мая мы пошли делегацией к Михаилу Ивановичу. Принял он нас моментально. «Спасибо, — сказал, — за заботу и доверие. Передам знамя красным конникам…»
Верим, передал Михаил Иванович знамя, да только какому полку — не знаем. А в Конной в то время был и наш земляк — Игнат Прибытков. Может быть, и он ходил в бой под нашим подарком…
Так вот, ребята, когда будете вы в тех местах, где буденновская конница врага гнала, всю правду узнайте о славе знамени нашего!
Пионеры пообещали не забыть в походе просьбу старого рабочего.
Было уже поздно, когда ребята вышли из цеха. Все молчали. Каждый по-своему переживал виденное и слышанное. И только когда грузовик оказался у родных Чистопрудных берегов, Кама дерзко, на самых высоких нотах запела:
Чистые пруды
Полным-полны воды!
Федя не сдержался и баском поддержал:
Мутная водица —
Никак нельзя напиться!
Сейчас уже подхватил Коля:
И купаться тоже
Здесь, друзья, не гоже…
Над бульваром, где грузовик делал разворот к школе, несся громкий залихватский припев:
Чистые пруды —
Ни туды и ни сюды:
Эх, для красоты!
Красоты!
В ДАЛЬ НЕОГЛЯДНУЮ
Кинотеатр «Колизей» потерял многих своих постоянных посетителей.
Ребята из шестого «Б» класса теперь чаще и охотнее собирались дома у Феди Прибыткова. Там временно помещался штаб экспедиции. Вот и сегодня они пришли к Феде и занялись своими делами. Сашко объявил, что пора подумать о составе экспедиционного отряда.
— Лукашина придется оставить дома, — вздохнула Кама. — Ничего не поделаешь: у него до сих пор не исправлена двойка по русскому.
— А он не даст нам тогда свой магнитофон, — заметила Ина.
— Обяжем пионерской дисциплиной, — авторитетно заявил Коля, — и точка.
— Ты обяжи лучше, чтобы он к контрольным как следует подготовился, — посоветовала Кама.
— Степа всю нашу экспедиционную радиоаппаратуру собирать помогал Сашко, — горячился Олег. — Ведь, кроме него, в передатчике никто из нас не разбирается… Надо взять со Степанчика слово!
Олег всячески пытался защитить товарища, но ребятам хорошо были известны жаркие обещания Степанчика, так и не выполненные. Перед контрольными работами он, как и прежде, не брался за учебники, часто уходил с уроков.
— Не достоин он идти в поход, и все тут! — заявил Федя.
Олег с ним не согласился. Начавшемуся спору помешал звонок в дверях. Это на огонек к ребятам решил зайти Илья Львович.
— Ну, как дела, будущие путешественники?
Ему дружно поставили сразу три стула; на каждом были навалены предметы, необходимые для похода. Таня Сосновская, не спуская восхищенных глаз со знаменитого профессора, поспешно убрала с одного стула кипу рюкзаков, смахнула с сиденья пылинки.
— Палатки есть у вас? — спросил профессор.
— Нет, — ответил Федя. — Они очень дорого стоят…
Илья Львович взял лист бумаги, попросил карандаш.
— Смотрите сюда, — он быстро набросал чертеж. — Это палатка «памирка». В ней легко размещаются четыре человека вместе с походным снаряжением. Она хорошо защищает от непогоды, просто и быстро устанавливается. Такую палатку можно изготовить из легких и дешевых тканей, рекомендую бязь. Пропитайте ткань составом: полкилограмма мыла, граммов сто столярного клея, чуть-чуть серной кислоты и восемьсот граммов квасцов. Будет чудесный брезент! И весит палатка всего три килограмма. А ведь у нее и боковые стенки и пол! Девочки, — обратился он к Ине, — дело за вами! Шить умеете?
— Руководящие указания Сергеев нам даст, и точка, — сказала Кама.
Все рассмеялись.
— А вы были на Збруче? — спросила Илью Львовича Таня, все время выжидавшая момент, чтобы расспросить ученого о том, что интересовало ее все эти дни — о Збручском камне.
— Был, — улыбнулся профессор и внимательно посмотрел на девочку. Она была в стареньком, тщательно выглаженном школьном платьице, коротковолосая, с большими серыми глазами. — Ты и есть Таня? — спросил Илья Львович. — Ина мне много о тебе рассказывала. Археологией увлекаешься? Это наука, которая через прошлое помогает узнать о будущем.
— Расскажите нам о камне, — попросила девочка.
— О камне? — блеснул очками профессор. — Ну, что ж, послушайте, ребята. Если вы бывали в Историческом музее, то, возможно, обратили внимание на высокий, четырехгранный двухметровый столб. Это копия Збручского камня, образца славянской культуры девятого века. Оригинал вот уже больше ста лет хранится в Кракове. На камне изображена славянская космогония. Внизу — бог подземного мира, в середине — люди и земля, наверху — небо и боги. Небо к концу столба суживается, образуя человеческую голову с четырьмя лицами. Голова увенчана княжеской шапкой.
Вокруг этой находки разгорелась борьба науки и религии. О камне написано много статей. Иван Васютин в 1940–1941 годах, исследуя добытые материалы, высказал предположение, что Збручский камень ничего общего не имеет с религией древних славян, а просто был пограничным столбом, который как бы в четырех своих лицах представлял единение славянских княжеств того времени: Галицкого, Угорского, Киевского и Буковины…
Таня оказалась единственной из присутствующих, видевшей в музее копию Збручского камня. Теперь она слушала археолога и завидовала Ине. Вместо рисования карикатур на озорников в классе она бы лучше побольше выпытывала у отца о том, как он работает в экспедициях, что находит при раскопках.