Этика распятия

– Тема представляется очень неоднозначной. Поэтому, предварительная подготовка, озвучивание выборочных деталей, может создать предвзятость, которая способна исказить представление о реальном состоянии дел и привести к нежелательной оппозиции в мировоззрении.

– Я вроде бы всегда правильно понимал ваши соображения, каким бы каверзным ни было дело само по себе.

– Нет. Мне самому будет легче, если я смогу убедить тебя в том, как правильно понимать суть темы, несмотря на реакцию других участников совещания. Хуже будет, если сегодня ты мне поверишь, а завтра начнёшь сомневаться.

– Как знаете, – согласился Сергей.

Щелчком с некоторым последующим просветлением в голове отключился Брадобрей. И хотя Сергей остался в той же неопределённости в отношении последующего направления движения, установленный на завтра ориентир позволил определиться и с сегодняшним днём. Он однозначно понял, что возвращаться в офис не имело никакого смысла: оглашение завтра содержания новой темы по крайней мере отодвигало на неопределённый срок все имеющиеся сегодня работы. А рассуждать на отвлечённые темы проще всего на нейтральной или независимой территории, где тебя никто не может просто так припахать к какой-нибудь маловажной или вообще неактуальной работе. Например, в кафе. Сделав такой вывод, он и направился в любимое кафе, где он не раз сиживал, рассуждая о мировых проблемах, решение которых лично ему никем не поручалось.

С утра казалось, что день будет пасмурным. По небу плыли небольшие кучерявые облака, периодически возникающие из ниоткуда и также незаметно исчезающие в никуда. И несмотря на календарь воздух был относительно прохладный, и ничто не предвещало, что через короткое время распогодится, выглянет яркое солнце, рассеются без следа в синем небе белые кучеряшки облаков и наступит обычный весенний день, каким ему полагалось быть с самого начала.

Сергей шёл по центральной аллее бульвара, а с двух сторон от него, будто гвардейцы в зелёных мундирах, стояли навытяжку клёны. А под ними как редкое ограждение, будто уставшие путники, лежали пустые скамейки. С обеих сторон за клёнами лежала узкая автомобильная дорога. Но машин на ней практически не было видно. Машины использовались преимущественно для транспортировки грузов, и делалось это большей частью по ночам. А пассажирские перевозки осуществлялись в основном флаерами, которые заполняли небо над домами, словно стаи галок, беспорядочно перемещавшихся с места на место и садившихся либо на крыши домов, либо между домами.

Сергей в очередной раз убедился в безукоризненном исполнении климатических прогнозов: несмотря на вроде бы неудачное начало, день был светлым и солнечным. С перенесением осадков на ночь служба формирования климата справлялась успешно, хотя существующие сезоны или их длительность отменить была не способна. Так и следовали друг за другом, как много веков назад: зима, весна, лето и осень.

Своё кафе Сергей узнал издалека: занимавшее часть первого этажа здания, оно было бы не очень заметным, если бы не большая летняя площадка, накрытая примыкавшим к зданию полимерным тентом, под которым в художественном беспорядке стояли столики с придвинутыми к ним мягкими креслами, обеспечивающими почти домашний уют.

Он подошёл к барной стойке и заказал чашку кофе и пирожное эклер. Потом подумал и заказал бокал кьянти. Народу за столиками на улице, несмотря на дневное время и прохладную погоду, было довольно много, но его любимое место, к счастью, оказалось незанятым.

Он сел в кресло и задумался. Вначале мысли были не сконцентрированными и скачущими от одного объекта к другому, не обеспечивая единой логической цепочки. Потом он случайно обратил внимание на влюблённых, сидящих за соседним столиком. Парень был высоким, это было заметно по тому, как он горбился, сидя в кресле, и постоянно перекладывал руки, не зная, куда их деть, потому что они из-за своей длины не укладывались на подлокотниках. Наиболее непривлекательным казалось его лицо: оно было удлинённой формы и сильно зауженное, лоб был непропорционально высоким, а чуб закрывал половину лба, падая на него крутым изгибом. Нос был крупным, горбатым и выразительным, а губы – расплюснутыми и не имеющими определённой формы, как будто разбитыми киянкой. В то же время глазки были неприятно маленькими и противоречиво ярко-синими при тёмно-коричневом цвете волос. Хотя, впрочем, этот цвет могли давать линзы, если он собирался что-то показать этим.

Девушка сидела к нему спиной и потому давала мало поводов для размышлений. Короткая причёска. Наверное, каре. Тёмные каштановые волосы. Узкие плечи. Косынка, полностью скрывающая строение шеи. Спина слегка покатая, будто у пожилой женщины, придавленной тяжестями быстро прошедшей жизни.

В общем, между этой парой и между ним и Сибиллой не было ничего схожего, тем не менее ему казалось, что вот именно так на их месте сидят он и Сибилла. Парень держит её кисти рук в своих руках. Они долгое время сидят молча, глядя друг на друга. Потом, будто сорвавшись, перебивая собеседника, взахлёб начинают нести какую-то любовную чушь. Так же резко замолкают и опять долго-долго сидят молча.

У них с Сибиллой был очаровательный мальчик. Они назвали его Константином. Такой белобрысый мальчуган. Постоянно, когда Сергей вспоминает его, у него на глаза непроизвольно наворачиваются слёзы.

Сибиллу вызвали на Дредду совершенно неожиданно. У Ханаана произошёл нервный срыв. Намечался последний переход через перигелий. Срочно нужна была помощь. Сибилла, конечно, согласилась. А для пущей уверенности взяла с собой Костика. Сергей уговаривал её не брать с собой сына. Но она, улыбаясь, спрашивала: «Ты что, не веришь, что мы справимся с бессердечной природой?» И у него не хватило смелости сказать, что это может быть необоснованная бравада. Что лучше подстраховаться и не брать с собой Костика. Вместо этого он говорил, что только предполагает возможность несчастного случая с очень маленькой вероятностью. Только предполагает и только с очень маленькой вероятностью. Так, на всякий случай. Как часто мы, не задумываясь, поступаем неправильно в подобных, вроде бы привычных случаях.

Человечество помогло жителям Дредды. Была разработана схема корректировки вращения Дредды вокруг звезды. Изготовлены и смонтированы планетарные двигатели. Однако до прохождения перигелия оставалось очень мало времени, а корректировка орбиты Дредды должна производиться на максимальном удалении от звезды, так чтобы не произошло смещения орбиты самой звезды. Поэтому нужно было пережить очередной и последний перигелий.

В этот раз что-то пошло не так. Может быть, произошло повреждение самой установки рассеивания тепла. Во время прохождения перигелия были зафиксированы внутрипланетные сдвиги. Может быть, они привели к частичным разрушениям, трещинам, сдвигам в теле установки. Теперь это уже не имеет никакого значения. Вся группа Ханаана погибла. Они сгорели. Хотя остальные группы успешно прошли перигелий. И корректировка орбиты впоследствии была успешно выполнена. Только вот Ханаана, Сибиллы, Костика с тех пор больше не стало.

Но это была не последняя потеря. У него оставался его БУИ – биологический усилитель интеллекта, Сверчок. Сверчок, как мог, старался помочь ему пережить первое время после потери близких людей. Он отвлекал его беседами, ставил перед ним отвлекающие научные задачи, решение которых будто бы недоступно ему самому. И Сергей, внутренне ругая его, приступал к решению этих задач и отвлекался от тяжёлых, непереносимых мыслей.

Совершенно неожиданно он вспомнил, что перед самой отправкой Сибиллы Сверчок, видимо, почуявший или просчитавший вероятность наступления негативных событий, пытался отговорить её от участия в прохождении перигелия. Но Сибилла не послушалась Сверчка и даже не согласилась оставить Костика. Возможно, она просто ревновала Сверчка к Сергею и именно поэтому не доверяла ему. И Сергей ещё больнее почувствовал собственную отстранённость в этих событиях.

Вследствие чего Сергей замкнулся на Сверчка, причём настолько, что даже стал пренебрегать своими рабочими обязанностями. За это он неоднократно получал выговоры от своего прямого начальника. К тому времени Брадобрей уже был переведён на повышение. Это была полностью поглощающая связь. Настолько, что он охладел к женщинам и друзьям. Ему никто был не нужен. Приходя с работы, он включался в общение со Сверчком и непрерывно беседовал с ним до самой ночи, а иногда и дольше. Спроси его, о чём они говорили столь долго и много, и Сергей вряд ли ответил бы на этот очень простой вопрос. Общались, и всё. А о чём – неважно.