Страница 7 из 10
Все послушно исполнили.
Зазвенели ножи и вилки о блюдца, бутылки уже без команды вздымались над столом – ожил народ, а следом веселье пошло полным ходом.
Говорил в микрофон ди-джей из амбразуры бара, предлагая не стесняться и заказывать любимую музыку – у него есть мелодии на все вкусы.
– Скоро уж сами запоем, – улыбнулся Иваныч.
– Знаешь, из-за чего я бы переехал в село, бросив столицу к чертовой матери? – потянуло Нарышкина на откровения после двух рюмок спиртного. – Я – блогер по жизни! Я – творец. Могу сутками не спать за компьютером, только было б что делать. Найди мне такую тему, подписчикам моим интересную, и я не уеду из санатория хоть до конца жизни…
– Что я тебе найду, если даже не понимаю, что такое твой блог? С чем его едят?
– В нашем деле стоять на месте нельзя – идеи нужны. Новые идеи каждый день – вот что мне нужно!
– Увлекательная жизнь! – восхитился Алдакушев. – А говорил, зубы лень чистить.
Нарышкин ухмыльнулся.
– Зубы в нашем деле не самое важное, – сказал смешливо. – Есть жевательная резинка на крайний случай.
– Наплюй, Серега! Женишься, ребятишек заведешь – знаешь какие они затейники: обязательно натолкнут на мысль, которую ты ищешь.
– К тому времени от меня, как об блогера, труха одна останется. Наша жизнь не терпит простоя.
– Ты не отчаивайся, Серый, – Алдакушев похлопал приятеля по загривку. – Широкие русские плечи вынесут все.
Интеллигентное лицо Нарышкина неинтеллигентно скуксилось – этакая мыслящая субстанция или теоретический казус на фоне размахнувшегося застолья.
– Перестань сидеть букой, – ворчливо выговаривал приятелю Илья Иванович. – Вон Женя сидит одна! Пригласи-ка её на танец.
И добавил командирским тоном:
– Ясно?
– Ясно!
У прелестного конферансье прошедшего концерта действительно вид был отсутствующий.
Идти на танец с Нарышкиным Женя отказалась. Но пригласила присесть на свободное место.
– Вы интересный человек! А разговаривать удобней глядя друг на друга, а не шоркаясь…
Интересная мысль – подумал Серега – и без окончания: как хочешь думай, о паркет ногами или телами…
Присел рядом.
– Вы умеете музыку слушать? – спросила Женя.
Нарышкин прислушался.
– Наверное, да. Есть которая попадает в ритм сердца, а которая нет…
– А понимать?
– Из всех искусств больше всего на свете я люблю музыку леса. Причем, в любое время года. Вот представьте себе бор. Зелеными свечками стоят прямые корабельные сосны. Тени от солнца делают их ещё стройней. Земля под ногами во мхе и папоротник выше колен – почти до пояса. Воздух легок для дыхания…
– Вы были в нашем бору?
– Был.
– Сосны, говорят, триста лет живут – динозавров, конечно не помнят, но Пугачева запросто. А сколько живут папоротники и хвощи?
– При динозаврах они были гигантскими, сейчас трава-травой…
При общении с девушкой по лицу Нарышкина растеклось блаженное выражение.
Со своего места в далеком застолье Илья Алдакушев, наблюдавший за ними с любопытством, показал оттопыренным большой палец правой руки.
Сергей увидел его и покачал головой.
То ли боясь, что блогер уйдет, то ли ещё по какой причине, Женя рассеяно кивнула на стол:
– Хотите выпить – пейте.
Две открытых бутылки с вином стояли поблизости на столе.
Нарышкин взял одну в руку:
– Не хотите ли?
– Благодарствую!
Сергей налил крохотную рюмочку, посмотрел её на свет, одним движением опрокинул и, смакуя, подержал вино на языке.
– У меня к вам вопрос, – насмешливо произнес Нарышкин, закладывая виноградину в рот. – Не пьете, потому что взрослые рядом, а вы ещё школьница? Или другая на то причина? В вашем возрасте я уже был замечен. Да и девчонки наши… Вы, Женечка, правило или исключение?
Блогер сидел, откинувшись на спинку стула, легкомысленно покачивая лакированным туфлем. И вид его говорил – мне палец в рот не клади!
Но вдруг понял, что не прошел тест. Девушке интересно было – пьет или не пьет это щеголь-москвич, да ещё в присутствии дамы? По её понятиям – кавалер не должен этого делать, если хочет заслужить уважение девушки.
Женя заметно поскучнела.
Нарышкин ещё насмешничал, но уже догонял, что все надежды потерял на симпатию в её глазах. По крайней мере, на этот вечер.
Вот они какие, красавицы села!
Сергей склонил голову на левое плечо, посидел немножко в такой позе, выпрямился. Как бы уйти с достоинством?
– Вы за что-то ко мне охладели, – сказал растерянно.
Девушка не улыбнулась в ответ, а только посмотрела на круг, где общей толпой дергалась молодежь. Потом сказала лениво:
– Пойдемте потанцуем со всеми вместе.
Нарышкин отказался.
– Простите, Женя, к Илье пойду. Своими хвощами вы разбудили во мне философское настроение.
Он вежливо поклонился и ушел.
Через минуту в другом конце стола задушевным голосом продолжал:
– Не подхожу я девушке – много пью и мало ухаживаю…
Илья негромко пропел:
Не для меня цветет сирень…
– Давай, друг, выпьем.
Поднося бокал к губам, Нарышкин заметил Жени быстрый взгляд с середины стола – кажется, осуждающий.
Алдакушев тоже заметил и посмотрел на приятеля устало печальными, грустными глазами.
Поставив бокал на стол, Сергей покачал головой:
– Кажется, я увлекся.
И после сидел на своем месте с таким выражением лица, словно только что понял – сейчас, что для него начинается самое трудное, что может быть в отношениях с девушками.
Иваныч раскусил его состояние и скорее в шутку, чем в серьез, посоветовал:
– Бросай свой блог, начинай добиваться внимания Жени – вот тебе тема.
Конечно, это не дружеский совет, а скорее подначка, чтобы задеть самолюбие.
– Ты прав, Илья Иваныч, если блог свой однажды профукаю, подкачу под бочок к какой-нибудь дамочке – корми, родная, а я тебе сказочки буду рассказывать на ночь, как был богат, как…
Он говорил это искренне. Хорошим было лицо его в этот момент, замечательными глаза, хотя в них читались усталость и печаль…
Видела бы Женя его в этот момент – Алдакушев поискал девушку глазами.
За столом её не было. Не было и в кругу танцующих. Жаль…
Ну как тут не в пасть в тоску и печаль молодому человеку? Надо с Женей поговорить.
Приняв решение, Илья налил и выпил один.
В банкетном зале работал кондиционер. А без него вряд ли праздник можно было назвать таковым. День выдался такой жаркий, что духоты и на вечер осталось сверх меры.
Меж деревьями санатория струился горячий воздух, густое волнистое марево поднималось над озером.
Сдурела погода!
Артисты и гости их давно умяли жаркое, до отвала наелись мороженного, но на прогулку не спешили, спасаясь под свежестью кондиционера. Да и питья ещё было навалом, не все съедено на столах. Люди держались до последнего…
Жарко было чрезвычайно. Веселящиеся выскакивали на крыльцо покурить, поговорить… и обратно – в тень и прохладу.
Наконец, решили – пора и честь знать. Забрали конфеты из ваз и все, что можно было с собой съестного-спиртного прихватить, отправились на берег Подборного озера. Другими словами – на пляж.
Кто мог и хотел, искупался, кто-то умылся, кто-то, сняв туфли, ноги мочил в целебной воде.
В тени под навесом учинили походный стол. Угощали и отдыхающих от щедрот пьяной русской души.
Но напряжения не создавали: таки художественная самодеятельность – самый цвет села, а не хухры-мухры…
Пшеничная коврига, которой встречали комиссию из района, сохранилась и пошла по рукам, рвалась на части закуской к спиртному.
Илья ораторствовал, размахивая остатками мякиша:
– Свежий пшеничный хлеб пахнет жизнью. Все есть в этом запахе – бражный дух, прозрачность воздуха, летний зной и лугов аромат… Бедные городские люди, не знают, что такое свежий пшеничный хлеб из русской печи. Что вы едите? Булка – кирпич, а природа не благословит углы. Да здравствуют ковриги! Сделайте себя счастливыми! Попробуйте нашего пшеничного хлеба…