Страница 1 из 10
Анатолий Агарков
Действующее лицо и исполнители
Я не верю в чудеса, я полагаюсь на них.
/Йоги Бхаджан, индийский гуру/
1
Посчитав, что до ужина (в 20-00) ещё масса времени, Сергей Нарышкин отправился в село пешком.
Ему было почти тридцать пять. Замечательный возраст! Спортивное сложение. На руках и ногах набухали мускулы. Загорелая кожа блестела потом. Лицо типично славянское. Русые волосы сами собой разделялись на прямой пробор.
В село по асфальту можно было попасть двумя путями. Если свернуть сейчас направо, в сторону Челябинска (о том предупреждала стрелка указателя), то выйдешь к медгородку. Если прямо идти (по указателю – на Увелку), то путь будет длиннее, но попадешь в самый центр села. Его Серега и избрал.
Навигацию эту ему подсказала симпатичная горничная, из местных. Но отчего-то ничего не промолвила про грозу и дождь. А свинцовая туча уже двигалась пешеходу навстречу.
Встал вопрос – кто быстрее: Сергей доберется до спасительной крыши или таки ливень прищучит его в дороге?
Нарышкин ускорил ход, но ещё не бежал, хотя мог – на нем был спортивный костюм и кроссовки удобные на ногах.
В селе было тихо. Казалось, что дома, палисадники, огороды и сама улица съежились в предчувствии ливня. А гром гремел, молнии блистали да и сами тучи уже над головой. Казалось – вот-вот…
Нарышкин упрямо твердил себе – не побегу; вон, кажется что-то похожее на сельский дворец культуры; совсем немного осталось; дойду…
Он уже вертушку прошел, заменяющую калитку в ограде, когда первые крупные капли тяжело упали на землю, взбивая пыль. И тут Серега припустил…
На высоком и широком крыльце СДК стоял мужчина с тугим хвостиком волос на затылке и с любопытством наблюдал, как приезжий спасается от грозы. Неизвестный стоял неподвижно – несуетностью и основательностью своей напоминал камень, торчащий в стрежне реки, о который разбиваются струи.
Но струй не было – в смысле, потока зрителей – он стоял один и наблюдал за бегущим от дождя человеком.
– Успели? – приветливо спросил, когда Нарышкин, прыгая через две ступени, взлетел на крыльцо.
– Да уж, – посетовал тот, – ещё бы чуть-чуть и до нитки.
– Ну, пойдемте в зал, – пригласил местный, будто специально поджидал последнего зрителя и распахнул перед ним дверь. – У нас сегодня генеральная репетиция.
В полупустом концертном зале под музыку из колонок нарядные женщины (в русских народных платьях) задорно пели про Дарью, которая и собой-то хороша и душой не подвела.
Мужчины сели в ближайшие от входа кресла.
У блогера по жизни Нарышкина зачесались руки – достал мобилу:
– Можно?
– Что? Снимать? Да пожалуйста!
Артисты на сцене меняли друг друга, ведущие торжественно анонсировали в пустующий зал – генеральная репетиция!
А Нарышкин снимал!
– Здорово! – высказал он свое восхищение мужику с косичкой на затылке.
Тому понравилась похвала. Улыбнувшись, протянул ладонь для пожатия:
– Илья.
– Сергей. Нарышкин. Блогер.
– Сегодня генеральная репетиция. А через три дня районный конкурс. Комиссия приедет. Впервые, кстати. Обычно мы в район катались. А дома и стены помогают – дадим им жару. Вы, как я понял, из санатория – так приходите, если дождя не будет.
– Крыша промокает? – пошутил Серега.
– Вы промокните. Нет машины?
– Я из Москвы. А в столице сейчас каршеринг в моде – удобно, никаких заморочек.
– Как к нам попали?
– Врачи рекомендовали гастрит придушить.
Илья оказался пророк и философ в наряде цыганского барона. В концерте он тоже участвовал и скоро ушел на сцену.
Нарышкину он понравился.
На сцене цыгане, целый табор – с гитарой и песней, как положено. А новый знакомец мастерски так подсвистывал, поощряя приплясывающих.
Когда сценка с цыганами закончилась, Илья вернулся на свое место рядом с Нарышкиным. Лоб у него сморщился, лицо сделалось значительным и важным – то ли ещё в сценическом образе, то ли собирается что-то сказать. Но молчал…
Сергей продолжал снимать. Ему казалось, что кроме этой сцены, этого зала ничего больше на свете не осталось – даже гроза утихла за стенами ДК. На какое-то мгновение он утратил ощущение реальности: показалось, что все это происходит во сне.
Сцена пела и плясала, звучала музыка впопад, а в пустом от зрителей зале было так уютно, что думалось – да бывают ли дожди-грозы на свете, не выдумка ли это?
Илья, сидя рядом, искоса наблюдал и, кажется, хорошо понимал москвича – у молодого человека наступал тот миг, тот момент в жизни, когда он открывал для себя новую планету под названием СДК. Ему, столичному жителю и невдомек, что петь умеют не только Витас и Королева – песни сельских женщин берут за душу или сразу в плен. А как танцуют девчата-школьницы! Класс!
И как на заказ, испанское болеро на сцене танцуют молодые женщины.
Прима раскинула изгибающиеся руки, склонила голову на плечо, распахнула мечтательные глаза и поплыла-поплыла, вся изгибаясь, млея и торжествуя.
Илья ткнул локтем соседа в бок и, кивнув на сцену, шепнул восторженно:
– Александра!
Высокая, стройная танцовщица продолжала сладко кружиться на переднем плане. Её партнерши полукругом сзади.
Сцену освещали софиты. В их лучах бриллиантами сверкали блестки испанских нарядов.
Нарышкин сидел сам не свой. Определенно сегодня был такой вечер, после которого и в жизни должно что-то изменится. Он уже представлял какой ажиотаж поднимется на блоге у его подписчиков, когда он выложит эту «генеральную репетицию» в инет. Народ хлынет на запись, как мухи на мед! И «Блог Сергея Нарышкина» утрет кое-кому нос…
И еще раз Александра со своей капеллой вышла на сцену.
Теперь звучало аргентинское танго. Прима плавно взмахивала руками, покачиваясь в такт музыке – глаза были томно прикрыты, на лице стыло сладкое упоительное выражение, грудь высоко вздымалась…
Вслед за дамами по программе танцевали малюсенькие девчушки. Они лихо и складно сбацали что-то похожее на чарльстон.
Снимая их, Серега внутренне охнул – поистине сегодня счастливый день!
Но почему-то не радовались артисты – большие и малые – бесшумно сновавшие в полутемном зале. Лица их были напряжены. Раздарили улыбки на сцене?
У соседа Ильи возле губ прорезались две морщинки, нос думающее сморщился, и брови одной прямой линией пересекли лицо.
Всех разобрало – подумал Нарышкин.
Когда оцепенение прошло, Сергей встряхнул спортивными плечами. Репетиция продолжалась…
– Тебе ещё выступать? – спросил московский гость соседа по креслам.
Цыганская рубашка из бордового шелка славно сидела на широких плечах. А ответил он гостю четверостишьем:
Пора сердечных вдохновений!
Восторгов краткий день протек,
И скрылась от меня навек
Богиня тихих песнопений.
В голосе сценического барона задушевность и печаль. Словно жалуется он родному, близкому человеку и ждет от него таких слов, которые сразу утешат тоску.
– Что, закончился концерт? – с надеждой на обратное спросил Нарышкин.
– Нет, – Илья кивнул на сцену, с которой уходила изящной стройности молоденькая певица.
О ней, должно быть, стихи Пушкина вспомнились местному старожилу.
Нарышкину весело. Он все снимает, и радость творчества мягко и трепетно заполняет грудь, стучит рядом с сердцем. Да так, что самому хочется петь. Или сделать что-нибудь выдающееся, интересное…
Все могло бы быть по-другому, если бы не гроза, если бы не встретился на крыльце ДК Илья, если бы не пригласил он гостя на генеральную репетицию сельской художественной самодеятельности…
Но все было так, как было. А Сереге кажется – так в жизни не бывает, только в кино, на экране.