Любаша

— А Камилла?

— Уедет еще до приезда балагана. На ближайшей ярмарке. Сядет на корабль и поплывет к счастливому жениху рожать кучу детей… Если быстро управлюсь с задачей, то мать и уже жена счастливо уедут в столицу — рожать лучше там. Но самое главное, что с обозом приедет то, в чем мы остро нуждаемся: еда, материалы, возможно специалисты.

— Филипп? — наигранно-удивленно поднял брови Руперт.

— Скорее сдохнет, чем расщедрится… Мое. Люди не должны голодать и умирать. Хватит нашествия.

— Я в доле, — отрезал здоровяк, разом потеряв игривость. — Ох и весело у нас будет…

— Боюсь представить на сколько…, - задумчиво согласился капитан.

Жизнь такая сложная штука, порой переворачивающая все с ног на голову…

***

Люба

Велдон посмотрел на меня как на заговоривший ночной горшок или вроде того, когда поведала место будущего расселения тяжелых пациентов. Рядом со старой казармой нарастал гомон: приходили сборщики и вышли на разговор сиделки. Лекарь коротко и жестко, совершенно при этом преобразившись, в двух словах устроил головомойку, не забыв озвучить требования. Ко всеобщему недоумениею, да так, что у самой чуть не полопались глаза от удивления, громко объявил меня своим заместителем.

Народ организовывался, исполнял поручения, а я пыталась выбрать, куда сесть из двух стульев. Душа разрывалась между исследованием леса и обустройством раненных. Крутила головой туда-сюда, как флюгер на ветру. Так хотелось на природу… Пробежаться по мягкой травке, касаясь низких крон, вдохнуть насыщенный, чуть прелый воздух, послушать трели… и найти много съедобного и полезного.

Последние два пункта больше всего.

Вместо этого развернулась, вспомнила бабушку, ее командирский голос и пошла песочить народ, официально имея на это полное право. Управились часа за три. Отдельно настояла на водных процедурах для всех, особо отметив необходимость чистоты во всех аспектах жизни. Велдон уточнил, не училась ли на лекаря, мол там есть такая теория.

Не обошлось без крика. Прибежали жены пострадавших, вопя, что угробим быстрее, чем перенесем. Возмущение и страх заставили их таки открыть рты. А я спряталась за спины мужчин. Раз принято решать им, пусть и отдуваются, пока это удобно.

Велдон принес свои вещи, чтобы вести круглосуточное наблюдение. Крепкие парни вкупе с сиделками перестелили свежее белье и освежили нуждающихся, на сколько было возможно. Легкие же случаи переехали во вторую казарму, а место склада запасов на освободившуюся территорию. Надобность в уходе за большей частью народа свелась к минимуму, жирным плюсом шел душевный подъем — вокруг кипела жизнь, хотелось поскорее встать и влиться в это море.

Рокировка принесла не мало плюсов, уже к вечеру все громко восторгались капитаном за ум и сообразительность. Ну, еще и за щедрость, широту души и всякое такое, уверовав в него, как в лидера, еще больше.

Безнадёжные случаи переехали в его шикарный двухэтажный дом.

***

— Как я устала… Пять минуток, — прилегла на скрещенные руки.

Кто-то легонько тряс за плечо. Болела грудная клетка. Просыпаться было очень тяжело.

— Люба… Люба, — звал тихий голос. — Идите к себе в комнату… Люба, да проснитесь же! Иначе придется нести вас на руках! — в сердцах воскликнул… Джонатан Мюррей.

— Ни за что! — мгновенно проснулась, подскочив. Протерла глаза, осознала, что и кому ляпнула. — Сначала накормить! — слабая попытка исправиться. — Сейчас, — не стала ничего слушать и умчалась на кухню, потирая зону декольте. Как же болит…

Уснула как школьница за партой. Хихикнула и тут же поджала губы, вспомнив бледное лицо начальства с обескровленными губами. Собрала еды на поднос, добавив взвар с восстанавливающими травками, подготовленный заранее.

Мюррей тер переносицу с закрытыми глазами, развалившись на стуле. Первым делом поставила миску с теплой водой и чистое полотенце.

— Что это? — нахмурился мужчина.

— У вас руки…грязные.

Он поднял конечности на уровень глаз, повернув ладони внутренней частью к себе и растопырив пальцы в стороны. Кивнул, ополоснул, тщательно вытер. Пока ел, кратко рассказала итоги долгого дня.

Улов собирателей был скромным — не стали углубляться в лес перед надвигающимися сумерками. Кроме трав принесли все, что смогли найти, отодрать, отломить или просто валялось под ногами — распоряжение Велдона.

Пока я пеклась о народе, женская часть осознала открывшиеся перспективы и рванула на запретную территорию. Они лезли во все щели, трогали, восхищались, млели и … делали попытки пролезть куда не надо. Восторг преобладал над голосом разума, меня нагло игнорировали. Даже с командирским голосом. Поднялся гвалт, словно в портовом рынке. Больные стонали.

Было и смешно, и досадно. В отсутствии Хильды за дом отвечала я, который того и гляди, вот-вот раскатают по бревнышку на память. Помощь пришла неожиданно — на огонек заглянул Руперт, посланный Джонатаном, проследить все ли в порядке. Увидев творившуюся вакханалию, здоровяк понимающе усмехнулся, и попросил испечь сырники, которые недавно ел капитан.

— Уж очень хвалил, — хитро улыбнулся спаситель, явно отсылая подальше.

Не знаю, как он их собрал в кучку, что такого волшебного сказал, но, когда вышла через пол часа сообщить о готовности еды, в комнатах царили тишина и порядок. Лишние ушли… почти все.

— Тут добровольцы, — Руперт указал на группу девушек в сторонке, — очень хотят помочь… в этом доме. Найдешь, чем занять или отправить на нужды городка?

— Дааа, — радостно закивала. — Найдуу….

И столько предвкушения было в моем голосе, что бабоньки засомневались в своем искреннем желании, но выразить протест не успели — здоровяк объявил меня начальством на две туи над всеми в этом доме, кроме Велдона, как и пара крепких солдат, оставленных для пригляда и помощи со сложными работами. Тех, кто ослушается как сегодня, ждал перевод на самые грязные работы.

— Теперь корми, хозяюшка, — с нетерпением попросил Руперт, мгновенно стушевался, поняв, что ляпнул, откашлялся. — В смысле…

— Да пошли…те уже, — рассмеялась. — Помогите остальным пожалуйста, скоро вернусь, — обратилась к женщинам.

Руперт ушел, сытый и довольный. А для остальных все только началось… Шальные мысли, бродившие в голове, получили возможность воплотиться в жизнь. «Мне бы только суметь!» — говорил Вовка из мультфильма из тридевятого царства, и я была с ним солидарна.

Два дня капитан приходил, когда на небе во всю расцветали созвездия, прямой наводкой валился в кровать и вырубался, не имея сил поесть. За это время потеряли двоих несмотря на то, что все шли на поправку каким-то чудесным образом. Велдон пообещал разобраться, но после выздоровления всех пациентов, а до этого работал на износ, черпая себя до дна.

Была одна закавыка: всякий раз, когда пациент уходил за грань, Камилла была рядом. Это казалось подозрительным только мне. Выгнать из-за личного отношения было нельзя, спрашивала. Посему приходилось варить настои и еду молча, сцепив зубы, чтобы не ляпнуть чего. Нервничала, оттого периодически собирала углы, резалась, царапалась, что-то роняла.

Женская бригада, как прозвала помощниц, работала без продыху, периодически меняясь с сиделками. Камиллу не вовлекали. Люди думали — привилегия от капитана, правда была проста — меня от нее воротило. Пришлось даже присесть, подумать, но точно не ревность. Впрочем, женщина была только в выигрыше, имея время заниматься своими делами.

На третий день, выяснив, что хотела, и основательно подготовившись, пошла к начальству как гора к Магомеду, вооружившись ужином для отвода глаз. Постучала, вошла после дозволения. Внутри работала неизменная троица. Молодой парень оказался личным секретарем Мюррея.

— Доброго вечера, господа, — глазки в пол.

Стою, жду, когда разрешат подать голос. Олаф вдолбил: аристократы — важные птицы, коим и являлся капитан. Всякая шушара безродная, вроде меня, не имеет права болтать, пока не дали высочайшую отмашку.