Котёнок выпускает когти

На вокзале? Заметут менты. На чердаке какого-нибудь дома, благо их в Москве полно? Тоже не вариант. Жильцы заметят, а потом… Заметут менты. Да и к тому же после ночёвки на чердаке или в подъезде потом такой помятый вид, что сразу вызывает подозрения у первого же милиционера. Итого опять же тот же.

Снова, как и утром возник банальный вопрос: Куда пойти, куда податься? Погода ещё очень весенняя, и ночевать на улице или в лесах под Москвой — не резон. Что делать? Что делать?…

***

Вернувшись на Ленинградский вокзал, забрал из автоматической камеры хранения свой рюкзак. Рюкзачок уже не выглядел новым. Обмялся за несколько поездок и перекладываний из одной ячейки в другую. Что у меня в активе. Немного личных вещей. В основном одежда. Запасные носки. Колготки, которые я так и не развернул. Зачем покупал? Видимо по инерции. Типа: Дают — бери! Кеды «Два мяча». Выкидной нож трофей от Короля. Перекладываю выкидуху в карман куртки. Пригодится…

В вокзальном буфете прикупил себе пару бутылок лимонада. Пирожков не было. Были бутерброды. Без слёз не взглянешь. Заветренная колбаса на кусочке хлеба. А бутерброд с сыром вообще выглядел мумией после снятия бинтов. Хорошо, что хоть «благородной плесени» не было видно. Видимо буфетчица ножом соскоблила перед тем, как выложить на витрину. Взял плитку шоколада «Алёнка». Возможно из-за ностальгических воспоминаний моего детства, так как упаковка с круглощёкой девочкой в платочке мало изменилась за долгие годы. А может взял шоколадку лишь из-за того, что просто больше в буфете брать было нечего.

Надо бы зайти на другой вокзал, может там есть что-то посъедобнее… И почему я зациклился на трёх вокзалах. А не съездить ли мне на Курский? Там я ещё не был.

***

Одна остановка по кольцевой и я на Курской. Вышел на улицу… Блин. Куда я попал. Сплошная стройка. Заборы, грузовики и куча людей в рабочей одежде. Из-за забора проглядывает скелет будущего здания Курского вокзала из стекла и бетона. И повсюду грязь… Да не просто грязь… Грязище.

Почему то вдруг вспомнился шутливый стишок примерно восьмидесятых годов: Ветер воет и грязище — это старые Мытищи… Ветра больше и не чище — это новые Мытищи.

Жаль, что я забыл про эту эпопею строительства Курского вокзала. Затеяли её ещё в 1968 году, а закончили, дай бог память, в 1972-м. Задумка была загнать старое здание вокзала в сарай со стёклами. Это им удалось. И, кстати, вокзал при этом продолжал работать. Кому какое дело, что людям неудобно?

А потом в девяностые уже новое ныне здание Курского вокзала прикроет уродливый торговый центр Атриум. Ну, ладно. Не будем о будущем. Где тут вход?

Вдоль заборов по стрелкам, захожу в старую часть вокзала. В буфете шедевр отечественной вокзальной кулинарии. Котлета в булочке. Ну или булочка с котлетой. Кому как нравится. Короче — пародия на гамбургер. Булочка за 3 копейки (помню ещё такие), разрезана вдоль, а внутрь запихнули котлету. Слышал я откуда котлеты берутся в вокзальных буфетах. Нет, не котята. Это совсем уж стёб. Просто в вокзальных ресторанах много остаётся недоеденного мяса. Откуда? Ну, во-первых: Заказал себе шашлык (или бифштекс, какая разница). Пока приняли заказ, пока приготовили, пока принесли… А тут вдруг неразборчивым голосом по внутривокзальной громкоговорильни: Поезд на Воркутю с пятого путю тю-тю… Ну или что-то вроде этого. А во-вторых: Кто-то заказал себе мясца, а оно оказалось… Ну, в общем, не совсем съедобным. Или жёстким, или жилистым… Корче, опять не доел кто-то что-то. Ну, не выбрасывать же? Хлеба добавить, яиц и через мясорубку. Вот и котлеты. А транзитные пассажиры всё съедят. Ну, или снова не доедят.

Я не стал рисковать своим желудком. Взял себе ещё пачку печенья «Юбилейное» со знаком качества на упаковке.

***

Пока бродил по вокзалу добрался до пригородных касс. Пробежался по расписанию. О! Петушки! Отправление через пятнадцать минут. Сразу вспомнился Венедикт Ерофеев с его алкогольной поэмой «Москва — Петушки». И я рванул покупать себе билет.

Сама поэма этого разрекламированного изобретателя «Слезы комсомолки» и прочих коктейлей мне не зашла. Ну не моё это и всё. Бухать, бухать и бухать… Тут я выпил двести грамм, а на следующей станции добавил.

Нет. Я всё понимаю. Такое время, такая жизнь и всё такое. Но не моё. Как говорится: Мы сами с усами, а вы пейте сами!

И это не потому, что сейчас я несовершеннолетняя девочка и алкоголь мне не то чтобы совсем нельзя, но и потому, что я и в прошлой жизни к алкоголю относился с некоей долей настороженности. Выпить мог, но не часто и не много. И не каждый день. И не каждый месяц даже. По поводу — это да. В хорошей компании, за хорошим столом да под хорошую закуску — это очень даже «Да!». Ну а просто так, не-а. Не моё.

***

В вагоне электрички народу было ни много, ни мало. Короче места всем хватало. Закинув рюкзак на багажную полку, сажусь у окна. Моё место почти у самых дверей в тамбур. Там сиденье укорочено. Всего два места вместо трёх. Рядом со мной умещается мужичок в пальто цвета дохлой мыши. У него помятая коричневая шляпа. Да и сам он весь какой-то помятый. Надвинув шляпу на глаза, он практически сразу засыпает, не дождавшись даже отправления поезда. Постепенно вагон заполняется людьми, но всё равно ещё вполне свободно. Возможно, на следующих станциях пассажиров добавится.

Из-под надвинутой кепки изучаю попутчиков. Люди как люди. Женщины, дети разнокалиберного возраста. Много мужичков в том самом состоянии подшофе, что ещё не выходит за рамки приличия. Всё правильно. Конец рабочего дня. Пролетариат и интеллигенция в едином порыве едут с работы домой.  К н и г о е д . н е т

Две девчонки примерно моего возраста… Ну, да… Что-то среднее по возрасту между Ингой и Александрой. Лет так четырнадцати на вид. Кто знает. Может и тринадцать, кто их девчонок разберёт. Одеты прилично. Даже слишком прилично для пригородной электрички. С ними дама. Может мама. Может старшая сестра. Но тоже с высокомерием оглядывает окружающих. Девчонкам всё равно. Они поглощены разговором и на всех остальных им пофиг. Мне тоже пофиг.

На следующей станции заваливает много народу. Сразу видно работяги. Ну, ещё бы. Остановка называется «Серп и молот». Наверняка с одноименного завода. В моё время завод не только сломать успели, но и застроили новыми человейниками. Да и вообще, в моём будущем с заводами как-то не сложилось. Нет уже ни ЗИЛа, ни АЗЛК. И с другими крупными предприятиями что-то тоже не сложилось. Такое ощущение, что в Москве будущего только офисные и торговые центры. И всюду реклама: Покупай! Покупай! Покупай! Ага… Было бы на что.

С приходом работяг, в вагоне сразу стало шумно и матерно. Но никто особо не возмущается. Ведь эти люди не ругаются матом. Они на нём разговаривают. А как можно возмущаться тем, что люди разговаривают друг с другом на родном и понятном для них языке. А ещё становится гораздо теплее. И запах. Пахнет всем сразу. Потом, перегаром, чесноком, пролитым пивом и ещё чем-то неуловимо знакомым, но давно забытым… Наверное развитым социализмом. Не иначе… Забавно…

Надвигаю кепку поглубже на глаза. Устраиваюсь поудобнее. Хотя это и сложно на деревянной лавке. Никакого мягкого вагона нет и в помине. Сиденья обиты лакированными рейками цвета натурального дерева. Соответственно из того же материала…

Я сижу в уголке, и меня никто не трогает. Меня ничего не волнует. Я закрываю глаза. Колёса стучат ритмично. Мне хорошо. Я погружаюсь в дрёму. Я засыпаю. Не то чтобы совсем проваливаюсь в сон. Но всё же прибываю в глубокой полудрёме. На заднем фоне кто-то бубнит, объявляя станции. Чувствую по движению вокруг, что народ то выходит, то заходит. А потом становится совсем сумбурно. Бу-бу бу-бу-бу…

***

Сквозь сон чувствую какой-то дискомфорт. Что-то зябко стало. Откуда-то тянет сквозняком. Откуда? Окна везде вроде были закрыты. Не май месяц чай… Да. Не май. Начало апреля. Первая декада. Открываю глаза…

Народу в вагоне стало намного меньше. За окнами темно. Лишь изредка мелькают тусклые и яркие огоньки. Поздний вечер. Где мы едем? Почему так дует.