Не обещай

— Спасибо.

Доедаю и нежно и с искренней благодарностью целую его в губы.

***

«Шавля» оказывается словом заразным.

Не уверена, что использовала его по назначению, когда говорила с папой про «городок», но Рик его услышал, и оно ему понравилось.

Когда рассказываю ему про очередной косяк с Бланкенбургом, он вносит свои соображения и под конец неожиданно тоже называет проект «шавлей». Когда смеюсь, требует пояснить, чего смешного. Когда поясняю, ухмыляется. Следующие несколько дней у него все «шавля».

«Ё...эм-м... твою мат-ть... вот ша-а-авля-а...»

Этими словами меня по возвращении домой встречает темная в общем-то квартира, освещенная точечно, то есть, настольной лампой на торшере в гостиной.

С порога угадываю, что к нам пришел мой щегол-брат, и Рик строит с ним какой-то крупномасштабный конструкторно-пластиковый пафос, который им предстоит нашпиговать умильными электрическими детальками. Забавно при этом слышать, как Рик, успешно разыгрывая старшего, подавляет маты.

Из двух голов ни светлая, ни каштановая (Эрни — шатен, в Пину) не поднимаются на меня, а только с пола мычат мне что-то, похожее на «привет» или скорее «спасибо», когда вдобавок к настольной лампе включаю еще и верхний свет. Не люблю недо-освещение.

Братец, как видно, и помнить забыл свои прошлогодние «сопливые» обнимашки на мой день рожденья, ведь теперь у меня снова все «зашибись».

На прощанье Эрни, поторапливаемый Риком, восторженно бормочет мне, подняв вверх палец, как это круто, что «чувак» мой вновь вернулся. Правильно, это ж главное. К чему там праздные расспросы, как я сама? Живая — и ладно.

В этот вечер у меня появляется время «пожить для себя»: Рик сам отвозит домой моего брата.

В машине они подключают «прочный» слейт-планшет, на котором прямо на ходу обсуждают структуру их конструкции. Когда Рик сдает Эрни дома, то успевает попутно познакомиться с нашим отцом — это я узнаю немного позднее из полуночного чата с Эрни, на который у меня после секса с Риком едва хватает сил. Правда, оживляюсь я за чатом довольно быстро.

Эрни — паразит, ложится поздно, потом на уроках спит — взахлеб рассказывает-строчит мне об их знакомстве. Конечно, папа заинтересовался слейтом, установленном в «мини» его дочери, чуть ли не больше, чем водителем этого самого мини. Потом Рик сходу принялся ему что-то объяснять и показывать прямо на улице. Всех подробностей Эрни не слышал, потому что ему все это довольно быстро наскучило, и он поднялся в квартиру. Но папа и Рик, судя по всему, стояли еще долго. Кончилось тем, что Рика оставляли на ужин, но он отказался, сославшись на то, что я жду его дома. Папа послал с ним привет, чем, видно, одобрил.

Читаю и соображаю, что привет Рик мне по приезде передать забыл. А я его так ничем и не накормила: он полез на меня прямо в ванне — разве, этим только.

«Одобрения» на этом не кончаются.

Это он? — спрашивает назавтра Каро.

Я: Да.

Я послала ей фотку нас с ним по плечи. Самих плеч не видно и, возможно, лишь угадывается, что мы не одеты.

Молчание, длительное, длиною в несколько дней. Затем Каро, по-видимому, оправляется от произведенного Риком на нее впечатления и решает не завидовать подруге:

Неплохо смотритесь вместе.

Неплохо, неплохо...

Я: Спасибо.

Сопровождаю свою благодарность чмокающим смайликом. «Неплохо смотритесь» на языке Каро — это «красивая пара», может, даже «рада за тебя».

Усмехаюсь тому, как милостиво она дает мне добро на Рика. Помнится, она не смотрела моих свадебных фотографий с Михой, а если бы даже и посмотрела, то не нашла бы в себе сил на подобные слова. Наверно, Рик просто не в ее вкусе или же по сравнению с Михой показался ей менее привлекательным.

Неплохо смотритесь... Не знаю, что побуждает людей нести подобную ахинею. Какая, на фиг, разница, как мы смотримся вместе? Да такая же, как вопрос, созвучно ли с фамилией имя — никакой.

Едва не пишу ей, что с тех пор, как нашла у себя в почтовом ящике конверт, адресованный некоему г-ну «Херманнзену», я теперь даже фамилию его знаю. Правда, тогда чуть было не решила, что письмо пришло мне и там опечатка просто.

Как бы там ни было, либо под воздействием слов Каро, либо после того, как Рик спонтанно познакомился с моим отцом, а я — с его фамилией, решаю, что, видимо, пора: при удобном случае позову к себе на выходные маму. А Рик, если захочет, пусть приготовит нам что-нибудь.

***

Глоссарик на ГЛАВУ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЮ Не больно, просто ново

шавля — узбекское национальное блюдо, напоминающее плов. Считается самым распространённым блюдом после плова. Существует мнение, что шавля — это неудачно приготовленный плов, который напоминает кашу. Однако в узбекской кухне шавля — это древнее самостоятельное блюдо.

соул фуд — еда «для души»

кат — отрезок, как завершение чего-либо

Фриттата — итальянская яичница с различными начинками

прочный слейт-планшет — планшет, разработанный специально для надёжной работы в жёстких условиях окружающей среды и условиях эксплуатации, таких как сильные вибрации, экстремальные температуры и влажные или пыльные условия

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Неправильный плов

Кажется, я опоздала.

Суббота. Рик с признаками некоторого предвкушения на лице устраивается на диване перед телевизором. Сейчас проходит Лига Чемпионов. Должно быть, Херта с играет Миланом или каким-нибудь другим помпезным итальянским динозавром.

Ошибочно считаю, что именно это является знаменательным событием сегодняшнего утра, пока мне не приходит:

Катюша, ты дома? Я заеду сегодня.

На телеэкране сочно-зеленым слезит глаза стадион, про который комментатор сообщает, что сейчас, мол, корона и поэтому мы, мол, сегодня в Будапеште. Ума не приложу, причем тут Будапешт, если на поле вскоре выходят — кто там? Немцы ж, наверно, итальянцы.

Оторопело перечитываю сообщение — я, конечно, ошиблась, и мама собирается приехать вовсе не сегодня. Спрашиваю у него:

— А... ты чего?..

— За счетом слежу.

Он явно прикалывается — матч еще не начался. Или это поговорка такая.

Тут мне на сотку приходит:

Катюша, откроешь? — и я понимаю, что ошибки быть не может, а «сегодня» — понятие растяжимое.

— Так а... мама приезжает... приехала... — бормочу обескураженно...

— М-м-м? — отвлеченно отхлебывает пиво Рик. — Когда?

— Уже. Секунд тридцать, как...

— А-а, ну ниче страшного...

Не успеваю сориентироваться, сообразить, как отпарировать и надо ли вообще парировать — приходится бежать открывать.

Приехала мама и я, конечно, рада.

Мама бодрая и в хорошем расположении духа. Так у нее бывает, когда она что-то задумала, а все, задуманное до того, уже переделала.

Сама не зная, зачем, помогаю ей снять пальто, будто время тяну. Будто за эти лишние секунды каким-то образом станет лучше.

Лучше, понятно, не становится. Предательские звуки из гостиной подтверждают: там как раз «началось».

Слышатся хоры болельщиков, даром что трибуны сильно прорежены и «замаскированы». Комментатор тоже старается вовсю.

Вместо того, чтобы заподозрить зародившуюся во мне запоздалую офанателось футболом, мама меняется в лице. По мере того, как бодрость у нее сменяется недоумением, сама она понимает, что мы не одни и в квартире еще кто-то есть.

Мама даже обнаруживает желание на цыпочках приблизиться к источнику звуков, но восприятие увиденного — дверь в гостиную приоткрыта — опережает восприятие услышанного.

— Еб-ба-ать!..

— Это чего? — потрясенно произносит мама.

— Хм?

Происходящее кажется мне забавным. Маме оно таковым не кажется.

— Что это, я тебя спрашиваю?

Пожимаю плечами вместо ответа.

Очевидно, забит или, может, не засчитан первый гол, потому что из гостиной доносится цветистый матерный речитатив, обычно сопровождающий подобные явления.