Страница 41 из 48
– А Элю можно услышать?
– Яночка, это ты? – опознают меня.
– Да…
На заднем фоне слышно: «Мама? С кем ты разговариваешь?»
И до меня доходит, что это Роза Моисеевна.
– Элечки нет, ее забрал этот мерзкий наглый Тихуил… – сокрушается она.
«Мама, зачем ты взяла трубку?»
Кажется, это Давид. Стало быть, Роза Моисеевна нагрянула с инспекцией к старшему сыну.
– Тогда я позвоню в другой раз, – мямлю я, догадываясь, что жаловаться на Бергмана его маме – это ну такое…
– Нет-нет, подожди! – останавливает Роза Моисеевна мой порыв положить трубку от греха подальше. – Я хотела уточнить, когда удобно будет пригласить вас всей семьей в гости? Надо познакомиться поближе, твою бабушку я знаю, а вот родителей почти нет. Я уверена, что они интеллигентные люди, но все же…
Я почти выпаливаю: «Никогда!», но даже пьяная соображаю, что не стоит этого делать, и вовремя себя останавливаю.
– Ну я не знаю, я у мамы спрошу… – юлю я.
– Обязательно мне скажи, или нет. Я лучше сама позвоню!
– Да не стоит беспокоиться, все равно в ближайшее время не получится…
– Яна! – строгий голос Розы Моисеевны заставляет меня струхнуть. – Ты же не пытаешь уклониться от серьезных отношений?
Девки, слышащие наш разговор благодаря громкой связи, набивают рот сыром, чтобы не заржать, потому что последние полгода я именно этим и занимаюсь. Я злостная уклонистка. После расставания с Лосевым я откровенно не готова ввязываться во что-то с намеком на серьезность.
Меня бы устроили абсолютно несерьезные отношения с Герой.
Наверное.
– Роза Моисеевна, мне кажется вы торопите события…
– Как это тороплю? – изумляется она. – Ты надругалась над моим сыном и должна взять на себя за это ответственность!
Медведева тихо сползает под стол.
– Что? – офигиваю я. – С чего вы взяли?
– С того, что Раечка видела, как вы приезжали к Герочке в субботу, а уехала ты на следующий день!
Какой кошмар!
– А, что, Раечка – соседка Германа? – зажимая переносицу, спрашиваю я.
– Нет, что ты! Она живет на другой улице!
– Так, может, она обозналась?
– Яна, мне точно нужно поговорить с твоими родителями! Ты ведешь себя легкомысленно! Что значит обозналась? В нашем возрасте мы уже давно полагаемся на бинокль!
Анька присоединяется к скулящей под столом Алке.
Наверняка, это сочувственные стоны доносятся до меня оттуда.
– Тогда уважаемой Раисе стоит достать свой бинокль опять! – не выдерживаю я упреков.
Подумать только! Надругалась над бедным Бергманом! Несколько раз! Или этого Раечка в бинокль уже не видела? Интересно, она под воротами караулила со своей оптикой? Или у нее там подзорная труба?
– Что ты имеешь в виду, Яна? – настораживается Роза Моисеевна. – Кстати, я думала, что вы сегодня встречаетесь?
«И откуда ты это узнала?» – снимает вопрос у меня с языка за кадром Давид.
– Дави, я же не глухая!
«У тебя очень чуткий, но очень избирательный слух, мама. Я тебя зову за стол уже десять минут!»
– Отстань, – отмахивается Роза Моисеевна. – Так о чем мы говорили, Яночка? Что за инсинуации?
– Ни о чем, а встреча наша просто перенеслась, – даю я задний ход. – Э… у него встреча с Марго…
– Постой-постой… Бинокль, Раечка, Марго, встреча… – бормочет Роза Моисеевна, сопоставляя факты. Все-таки она неплохо знает своего «поруганного» сына. – Мне плохо. Да не суй ты мне капли, Дави! Настойка моя где?
– Роза Моисеевна, да вы не волнуйтесь… – я понимаю, что разговор принимает самый неблагоприятный поворот.
– Нет, Яночка… Это ты не волнуйся! – выдыхает в трубку она. – Марго я беру на себя. Вот змея! А ты ни о чем Гере не говори, поступим умнее. У него слишком тонкая душевная организация, сам он не справится…
Да уж. Тонкая душевная организация Бергмана поражает.
Я малодушно радуюсь, что Роза Моисеевна явно испортит малину любовничкам, и что мое участие в этом останется за кадром.
Раз я без Германа, то и этой Марго пусть все обломится. Бесит она меня, хоть я ее ни разу и не видела, но того, что она молодая и красивая уже достаточно, чтобы ее возненавидеть. Еще и натуральная блондинка.
Сама я Бергману ничего не скажу, но как вызнать, что выкинет Роза Моисеевна? А она выкинет. Я в бабуське уверена.
Дрогнув, набираю Эльку, чтобы уговорить ее стать лазутчиком, но ее телефон по-прежнему недоступен.
Помру теперь от любопытства.
А еще надо как-то понять не рухнули ли мои планы на Бергмана в качестве спутника на свадьбу. С одной стороны, явиться без него – подставиться, с другой, я сейчас ему глаза готова выцарапать. Сексист хренов, мне и за ручку нельзя подержаться, а он вытворяет черт знает что!
От мыслей ему написать, чтобы уточнить, меня останавливает гордость.
И как показывает жизнь, ангел-хранитель.
Глава 50. Карты на стол
От Германа нет ни слуха, ни духа целые сутки.
Я извожу себя мыслями, что он на меня совсем забил, увлеченный новой бабой.
Нет, есть, конечно, шанс, что Роза Моисеевна поставила его в угол… но мизерный.
В общем, все мне видится в мрачных тонах.
Весь вторник я бросаюсь к телефону на каждый писк, в голове прокручиваю все, что я ему скажу. Как буду язвительна и непреклонна, горда и сам дам ему от ворот поворот, пока Бергман не успел сказать мне, что нам больше не по пути.
Прям все время в боевой готовности нахожусь.
И нихрена!
Не звонит и не пишет!
В среду утром, увидев зеленую мордень в зеркале с кругами под глазами, взвинченная донельзя я принимаю решение вычеркнуть Бергмана из жизни.
Подумаешь, пропал после одной ночи?
Разве я не этого хотела?
Осталось всего ничего. Найти еще десяток таких мужиков и чередовать их, чтобы кукушкой не поехать в тоске по Герману Александровичу. Вот прям с понедельника и займусь. Отмучаюсь на чертовой свадьбе проклятого Лосева и гадской Наташки и пойду вразнос.
Но сволочной Бергман смешивает мне все карты.
Закончив смену и сменив униформу на обычную одежду, я выхожу из кабинета, рассчитывая выпить чашечку чая и не торопясь собраться домой, и натыкаюсь взглядом на мощную фигуру в распахнутом пальто, сидящую в кресле для посетителей с самой суровой миной на свете.
Гера так суров, что в первую секунду у меня возникает ощущение, будто это я перед ним в чем-то виновата. А потом я вспоминаю, что Герман не в курсе моей слежки и того, что я знаю про блондинку. И наверняка он тут сидит и негодует, как это я, проштрафившаяся и застуканная с Лосевым, не названивала ему и слезно не просила прощения за свое недостойное поведение.
Козел.
С непроницаемым лицом отворачиваюсь и отдаю карточку последнего клиента Тане.
– Здравствуй, Левина, – в голосе слышна откровенная угроза, и это меня бесит еще больше.
– Здравствуй, Бергман, – холодно отвечаю я.
Гера вырастает из кресла, открывает шкаф и выуживает оттуда мое пальто. У меня дежавю.
– Зачем тебе мое пальто?
– Поедем, прокатимся.
– Я еще не закончила.
– Не ври, Танюша мне уже сказала, что вы через пять минут закрываетесь, - не слушая моих возражений, Герман наматывает на меня шарф. – Она сейчас принесет твою сумку, и ты без возражений, а главное, молча, пойдешь со мной.
– Но…
– Молча, Яна. Тогда есть шанс, что будут выжившие среди тебя, – цедит Бергман.
Он прям очень зол.
Поджав губы, просовываю руки в подставленное пальто. Гера его на мне застегивает, поправляет шарф, будто желает меня им удушить, и берет за шкирку.
– Перчатки, Левина!
Скорчив рожу, я достаю из кармана и демонстративно натягиваю.