Страница 5 из 58
В этой обновляющейся Европе XV века отходит от старых традиций и ищет новые пути и наше Отечество. В отличие от стран Западной Европы, густонаселенных, находившихся в тесном общении друг с другом и не знавших гнета ордынского ига и почти непрерывных опустошительных нашествий, на Русской земле в XV веке еще не было ростков нового, буржуазного общества. Предстояли долгие века развития в рамках еще не исчерпавшей себя феодальной формации. Но и на Руси происходили перемены.
Основную массу населения составляли крестьяне. С развитием феодальных отношений росло число крупных и мелких вотчин светских и церковных феодалов. Князья давали служилым людям, боярам и детям боярским (низшему слою класса феодалов), а также монастырям жалованные грамоты, закрепляя за ними земли и власть над сельским населением. Крестьяне, жившие в феодальных вотчинах, выплачивали ренту землевладельцу, преимущественно продуктовую, и выполняли различные натуральные повинности. Согласно жалованным грамотам, они были подвластны вотчинному суду и администрации. В пользу государства они выплачивали прямые налоги (дань) и несли основные повинности – посошную (военную службу), городовое дело (строили и чинили укрепления) и ямскую (содержали почтовые станции с лошадьми или платили ямские деньги).
Но еще очень много было черных земель, на которых жили крестьяне, подвластные только феодальному государству и его местной администрации – наместнику и волостелю. Черные крестьянские общины не пользовались никакими льготами, но зато относительно свободно распоряжались своей землей. Борьба черных крестьян за землю, против посягательств феодалов проходит красной нитью через все столетие.
Хотя феодальная зависимость крестьян росла, до развитого крепостного права было еще далеко. Вотчинные крестьяне сохраняли традиционное право отказа – ухода от вотчинника раз в год, по окончании цикла сельскохозяйственных работ. Рабочих рук было достаточно – на смену ушедшим приходили новые, из соседних черных волостей, стремясь получить льготы и защиту со стороны феодала, особенно если он был богатым и сильным.
Развитие феодального землевладения и хозяйства, распашка новых земель приводили к росту производства и обмена. Росли города, развивались товарно-денежные отношения. Торговали хлебом, рыбой, продуктами животноводства, железными изделиями из болотной руды. Особое значение имела соль. Торговлей занимались светские феодалы и монахи, посадские люди и крестьяне. Все большее значение приобретали свободные посадские люди – ремесленники и торговцы, население растущих городов. Кроме Москвы крупными торговыми центрами были Тверь, Новгород, Псков. На севере богатым городом был Устюг, росло значение Белоозера. Ширилась и внешняя торговля. Русские купцы (самые богатые из них назывались «гости») ездили в Литву и Прибалтику, в Орду и Крым. Морская торговля на Балтике была в руках ганзейских купцов – новгородские бояре продавали пушнину и воск, а покупали предметы роскоши, дорогие доспехи, вина, сельдь.
Экономическое развитие страны стало базой для успешной борьбы за национальную независимость, для крупных политических преобразований. Высокий расцвет русской средневековой культуры с конца XIV века (русское «Возрождение») обновил и приумножил моральные силы русского народа. Для нашей страны наступала эра нового политического бытия.
Эпоха перехода от Средних веков к Новому времени, от феодальной анархии к крупным централизованным государствам требовала и выдвигала на авансцену своих героев – королей и дипломатов, полководцев и мыслителей, способных к новому взгляду на мир, к активному целенаправленному действию.
Задача предлагаемой книги – дать очерк жизни и деятельности одного из самых выдающихся людей своего времени. Фигура первого государя всея Руси не может быть понята и оценена вне контекста эпохи. История формирует людей, люди творят историю. Такова диалектика исторического процесса.
Нельзя не отметить, что далеко не все важные события эпохи нашли достаточное отражение в сохранившихся источниках. Далеко не на все вопросы исследователь может дать исчерпывающий ответ. Да и возможны ли исчерпывающие ответы в науке? Решенный, казалось бы, вопрос порождает новые – в этом залог вечного движения человеческой мысли к познанию мира, в том числе и исторической действительности.
В кольце врагов
О, светло светлая и украсно украшена земля Руськая!
Он есть герой не только российской, но и всемирной истории.
В тревоге и печали для Русской земли кончалось лето 6947-е[41]. «Месяца июля в 3, в пяток, прииде к Москве царь Махмут…», – записал московский летописец[42].
Под стенами Москвы появился воинственный Улу-Мухаммед, один из претендентов на власть в Орде. Совсем недавно он впервые скрестил оружие с русскими. Тогда «за множество согрешений наших» (как считал летописец) войска великого князя Василия Васильевича потерпели страшное поражение. Долго еще на Руси вспоминали «Белевщину», трагический день 5 декабря 1437 года. На поле битвы под Белевом остались тогда девять воевод и иных многое множество. Что же до князей, то, как заметил летописец, «князи… большие убегоша сдрови». Не проявили особой доблести двоюродные братья великого князя Василия Московского, которым он доверил свои полки. Два Дмитрия Юрьевича – Шемяка Углицкий и его младший брат Красный, галичский князь, – вовсе не стремились пролить свою кровь за великого князя.
Тому не приходится удивляться: уже много лет между двумя линиями потомков Дмитрия Донского шла междоусобная борьба за московский великокняжеский стол, подобная войне Алой и Белой розы, разгоравшейся почти в то же время между потомками Эдуарда III Английского – династиями Ланкастеров и Йорков.
Дмитрий Донской много сделал для укрепления великокняжеской власти. Тверь и Суздаль навсегда отказались от соперничества с Москвой, было сломлено своеволие Рязани, побежден Великий Новгород. Москва стала бесспорным центром Русской земли. Но система княжеских уделов как таковая осталась без существенных изменений. Умирая, Дмитрий Иванович назначил своим сыновьям крупные уделы в великом княжестве, что делало их фактически независимыми от старшего брата – Василия, унаследовавшего великокняжеский стол. Более того, по буквальному смыслу духовной грамоты Дмитрия второй его сын, Юрий, князь Галицко-Звенигородский, должен был в случае смерти старшего брата получить великое княжение[43]. Это распоряжение Донского в конкретных условиях весны 1389 года вполне логично: духовная составлялась, когда семнадцатилетний Василий еще не женился, и Дмитрий Иванович заботился о сохранении великокняжеского стола в руках своих сыновей. Но Василий Дмитриевич прожил еще почти тридцать шесть лет. От брака с Софьей, дочерью литовского великого князя Витовта, он имел трех сыновей. Старшие, Юрий и Иван, умерли еще при жизни отца. Наследником великокняжеского стола остался десятилетний Василий. Тут-то и предъявил свои права его дядя Юрий Дмитриевич, апеллируя к духовной отца. Началась кровавая распря.
В ход было пущено все: обращения к ордынскому хану с обычным подкупом его советников; клятвы, которые тут же нарушались; обещания, которые никто и не думал выполнять. Как и в феодальных войнах в Англии, столь красочно описанных Шекспиром, практиковались измена и предательство вельмож, перебегавших из одного лагеря в другой. Москва переходила из рук в руки. После скоропостижной смерти князя Юрия в начале июня 1434 года борьбу продолжали его сыновья. Но между ними не было единства. Старший, Василий Косой, разбитый Василием Васильевичем, нарушил мир с ним, захватил Устюг, причем многих устюжан «секл и вешал»[44], а весной 1436 года пытался напасть на великого князя под Скорятином на Сухоне, но был снова разбит, взят в плен и ослеплен по приказу своего разъяренного соперника. Братья Василия Косого, хоть и не поддержавшие его в трудную минуту, не могли иметь особых оснований для преданности врагу своего отца и брата. Огонь феодальной войны не погас. Он продолжал тлеть под пеплом, готовый в любую минуту вспыхнуть с новой силой…
41
Счет лет велся от Сотворения мира. По нынешнему летосчислению 6947 год длился с 1 сентября 1438 до 31 августа 1439 года.
42
Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). М.—Л., 1949. Т. 25. С. 260.
43
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.—Л., 1950. С. 35. № 12.
44
ПСРЛ. Т. 25. С. 252.