Время созидать

Доран Айхавен встал посреди будущего молитвенного зала, на том месте, куда установят статуи Многоликого. Он смотрел вверх, в небо, которое скоро закроет купол.

– «И молвил Созидающий: лишь тот, кто создает, живет многие лета, ибо дух создающего обрящется в том, чего касались его руки».

Тильда не успела ответить.

– А это что такое?

Доран Айхавен стоял, указывая на арку северо-восточного входа с временными подпорками. По стене над аркой ползла трещина.

На почтительном расстоянии от арки собрались мастера и подмастерья, они переглядывались и пересмеивались, для вида почтительно стянув шапки.

– Мастер Каффи приказал снять опалубку, – пояснила Тильда. – Хотя делать этого было нельзя.

– Я надеюсь, что вы решили, как поступить с трещинами? – сухо произнес Доран. – Хотя я не понимаю, как вы могли допустить подобное пренебрежение. Впрочем, я в целом недоволен обходом.

Тильда промолчала. Резкая смена настроения господина министра ее не удивила.

Всякий раз, когда господин Айхавен приезжал с проверкой, он был чем-то недоволен и всегда находил огрехи в работе, даже если изначально растекался медом.

– Я возражу вам, господин Айхавен…

И никто так и не понял, откуда – сверху, сбоку ли – грянула об пол каменная глыба. Тильда успела взглянуть вверх и увидела, что стена, такая, казалось бы, надежная, вдруг заходила ходуном, прогнулась вовнутрь храма, и вот верхние блоки начали падать вниз. Все стояли как вкопанные, не понимая, что происходит, и вдруг кто-то отчаянно прокричал «Берегись!» и схватил ее за руку.

Краем глаза она заметила, что Руфус с проворностью бросается к Дорану.

Тильда приподнялась, кашляя, задыхаясь от висевшей в воздухе пыли. Она почти ничего не видела, но пыль постепенно оседала, и сквозь эту пыль, через ее мутную пелену пробивались крики, будто заглушенные ранее, становились все сильнее, теперь они слышались со всех сторон: стоны, вопли, хрип, голоса тех, кто сумел избежать беды. Тильда, пошатнувшись, встала.

Месиво каменных обломков и дерева, кое-где окрашенное кровью. Из-под обломков торчала гипсовая рука. Надо же, как искусно изваяли, – подумала Тильда. Рука шевельнулась. Пятна бурого, какие-то коричневые и желтые круги пляшут в глазах… Что это у нее на пальцах?

Но думать об этом нет времени. Тильда огляделась: рухнула северо-восточная стена, прихватив часть восточной, внутренняя колоннада, которая должна в будущем поддерживать свод, тоже не устояла во многих местах. Семь лет работы… Семь лет!

– Маллар всемилостивый, вы живы! – Тильда обернулась на этот голос и увидела плотника Мориса. Струйка крови пересекала его лоб, и одежда была разорвана.

– Да. Спасибо… вы…

– Я выполнял то, что должно, – ответил Морис. – И сейчас буду делать то же.

Он наклонился над человеком, чью руку заметила Тильда, простер ладонь над ним и что-то прошептал. Человек перестал стонать, и выражение муки сошло с его лица.

Тильда совсем не удивилась, что среди ее людей есть тот, кто наделен силой Маллара.

– Ищите… раненых… – Она поймала кого-то за рукав, это оказался старший каменщик, перепуганный до дрожи, но целый и невредимый. Тильда указала на арки, которые должны были поддерживать свод.

– Там опаснее всего. Ищите там… Быстрее…

Каменщик смотрел на нее ошарашенно и непонимающе.

– У вас там… – он дотронулся до лба. Тильда повторила его жест и ощутила что-то горячее и мокрое. Но почему-то боли не было, или ей так казалось. Может, это вовсе не ее кровь?

– Я что вам сказала? Вытаскивайте раненых! – Голова гудела, но соображала она хорошо. А еще прекрасно помнила землетрясение в Ларте, которое видела пятнадцатилетней девочкой. Мужчина кивнул, подошли еще несколько человек, и Тильда стала давать им указания своим обычным голосом, показывая, что все обязательно будет хорошо. Наконец-то они поняли, что от них требовалось, и работа по спасению закипела.

Она словно шла по полю страшной сечи. Те, кто смог самостоятельно выбраться, отползали, отходили в разные стороны, как белые призраки, покрытые каменной крошкой, в разодранной или почти целой одежде. Строители споро растаскивали завалы, и Тильда стала помогать им, насколько хватало сил, отвергая все попытки увести ее подальше от разрушений. Кровоточили порезы, но Тильда понимала – она нужна людям, нельзя поддаваться усталости, нельзя просто сесть на землю и закрыть глаза и уши. Тильда объясняла, как не навредить лежащим под камнями людям, как правильно поднять блоки, чтобы не вызвать падение других. Наравне со всеми таскала битый камень. И не сразу вспомнила про Дорана Айхавена.

Недалеко, там, где торчало несколько уцелевших колонн, маячили одетые в темное люди. Тильда подошла к ним и увидела министра, который лежал без сознания. Рука его была неестественно вывернута, дублет в крови и пыли, лицо превратилось в сплошной кровоподтек. А рядом… Тильда содрогнулась всем телом и порывисто опустилась на колени. Мастер Руфус лежал рядом, бледный и как будто мертвый.

Ужасающая несправедливость жизни пронзила ее. Она смотрела с ненавистью в лицо Дорана Айхавена, но не могла ни плакать, ни злиться – все ушло, как будто смытое волной, оставляя только пульсирующие сгустки боли.

Кто-то резко поднял ее за плечи, она ощутила прикосновение холодных пальцев. Стражник стоял перед ней, неумолимый и непоколебимый, как черная скала.

– Госпожа Тильда Элберт, вы арестованы до выяснения обстоятельств.

– Каких обстоятельств? Арестована? – Тильда убрала с лица мокрые волосы, отерла заливающий глаза пот. – Я требую официальных бумаг от Судейского ведомства.

– Извольте. – Мужчина протянул ей какой-то документ. – Разрешение на ваш арест подписано господином Нарро.

Тильда не стала спорить дальше – в конце концов, она страшно устала и валилась с ног, и покорно дала себя увести, но когда в последний раз оглянулась на разрушенный храм, то увидела, как в лучах солнца тускло и голодно блестит над обрушившимися стенами купол Канцелярии, похожий на жирную самодовольную жабу.

4

Никто не посмел связать Тильде руки, не заставил идти пешком до Жемчужного кольца. С ней были предельно вежливы и обходительны и даже выделили закрытую карету без гербов.

В экипаже она откинулась на неудобную спинку сиденья и закрыла глаза. Пару раз пришлось останавливаться – ее мутило от тряски, мерзкий ком застрял в горле. И тогда из душного мрака выплывали лица конвоиров – молодых, совсем еще юнцов.

Они смотрели с молчаливым сочувствием и любопытством.

Тильда отвернулась, чтобы не видеть эти внимательные лица, сжала зубы, глядя в окошко на высокие стены богатейших домов столицы, но все это искривлялось, плыло перед глазами. Тонуло в какой-то страшной темноте, в которой только – горячая пульсирующая боль.

Казалось, вот-вот наступит пробуждение, но его все не было. Не было целительного света утреннего солнца, и впереди – лишь мрак, ничем не озаренный. Люди мертвы, ее люди, те, кого она знала, с кем разговаривала изо дня в день, с кем делила свою жизнь!.. Мертвы по ее вине. А остальные – покалечены, лишены работы…

О Созидающий и Разрушающий, как же верить, когда верить невозможно, когда собственное детище становится обломками камня, когда то, во что вкладываешь силы и душу – не существует более?..

Мрачными застенками показался ей собственный дом, когда карета остановилась напротив главного входа. Огромный и тяжелый, как могильная гранитная плита. А был ли он когда-нибудь чем-то иным?..

Тильда горько усмехнулась, идя к крыльцу.

Охрану поставили у парадной и у черной двери, окна первого этажа было велено закрыть ставнями снаружи.

«Серые» собрали домочадцев в передней и объявили им о том, что все они находятся под домашним арестом «до выяснения обстоятельств». Эрин принял известие молча, ни один мускул в его лице не дрогнул, Мэй начала заламывать руки, кухарка Энн стояла с каменным лицом, Саадар посмотрел на «серых» угрюмо, а Арон явно не понимал, что случилось, с ужасом глядя на Тильду. Как ему все это объяснить? И поймет ли, что за страшная беда без стука выбила двери этого дома?