Время созидать

Они шли вдоль длинного ряда кирпичных зданий – коллегий, аудиторий, залов заседаний, где в этот час просыпалась неутомимая, бурная жизнь. Туман, приползший с океана, еще не рассеялся, и солнечные лучи скользили в нем, как яркие клинки, – и все казалось непривычно приглушенным, призрачным.

– Зная вас, я предположил, что дело серьезное, раз вы договорились со своей гордостью, – конечно, Дерек не мог не подпустить колкость.

– Пожалуй, что так.

Они остановились: впереди во всю ширину набережной разлилась, отражая смеющееся небо, огромная лужа. В ней деловито и весело копошились воробьи.

Тильда крепче сжала ремень сумки. Подошла к гранитному парапету и некоторое время смотрела на реку, на множество снующих по ее водам судов.

Они стояли и смотрели на противоположный берег. Туда же глядел и гранитный лев с отбитым ухом – на своего каменного двойника по ту сторону – вечно разделенный, вечно единый.

Необходимость сказать важное, правильное давила на плечи – все тяжелее, сильнее с каждым мгновением.

В позе господина Шанно было напряжение танцора, ожидающего первых аккордов гальярды.

– Господин Шанно, вы простите меня? – наконец произнесла Тильда. – Я вела себя – как вы выразились? – неучтиво. И неблагодарно. Признаться, вы меня сильно уязвили, и я… Но это, разумеется, меня не извиняет.

– О. Так вы написали мне, чтобы извиниться?

Мимо них текла суетливая многоголосая жизнь. Торговцы с лотков продавали медовые колобки и острый перец, перья для письма и оловянные кружки, их выкрики звенели, сплетаясь, соединяясь с конским ржанием и стуком колес о мостовую.

Вниз по реке шли баржи, они медленно, торжественно проплывали через шлюзы. На другом берегу тонко звенели молотки каменотесов, сливались с криками чаек, невнятной перекличкой людей на лодках и причалах, плеском волн о камень мостовых опор – настоящая музыка города! Сорфадос дышал жизнью, полнился ею от порта до самых окраин, плавно уходящих в предгорья.

– Да. Я бы не хотела терять в вас… друга.

Дерек Шанно рассеянно водил пальцем по парапету, повторяя рисунок камня. Потом повернул голову – на красивом смуглом лице сверкнула улыбка.

– Что ж. Вы грубая, заносчивая и совершенно невыносимая женщина с огромным самомнением и непробиваемым упрямством. – Он выдержал драматическую паузу. – Однако именно вам я обязан тем, что все-таки выиграл конкурс.

– О… – От неожиданности Тильда растерялась. – Мои поздравления.

– Так вы не знали? Я думал, Диего давно все растрепал. Ваш проект победил! Вообще-то, я сам хотел написать вам… Ну и где же ваше торжествующее «вот видите, я была права!».

– Если вас это порадует – видите, я была права!

Дерек удовлетворенно кивнул.

– Знаете, а я был рад работать с вами. И рад, что ничего не стал менять.

– Признайтесь, что вы просто слишком ленивы для этого!

Господин Шанно поднял руки ладонями вверх, легко соглашаясь.

– Мне очень хотелось бы, чтобы вы пришли на церемонию закладки первого камня. Разумеется, я приглашаю и вашего мужа, и сына. У вас будут лучшие места! Вечером обещали фейерверки…

Дальше Тильда слушала его вполуха.

Громоздились в вышине сырые облака-дольмены, как невысказанное громоздится, наплывает друг на друга в душе. Тильда молчала – и улыбалась: медленной мутной воде, мачтам, небу. Раньше кольнули бы иглы зависти, обиды, горечи или разочарования: почему не ей эта честь, не ее имя будут славить, не ей стоять на лесах, принимая в руки первый кирпич будущего купола – ведь это ее детище, ее идея.

Теперь же…

– Я приду посмотреть, если у меня будет возможность.

– Только не говорите, что вам нечего надеть! – Господин Шанно картинно вздохнул.

– Но это действительно так. Вряд ли на такие праздники ходят в штанах.

– Я достану вам самое красивое платье.

Тильда представила Дерека, перебирающего в лавке какого-нибудь напыщенного дионийца тафту, шелк или кружева, и то, как все это несомненное великолепие будет смотреться с ее обветренным лицом и слишком короткими волосами, и тихо рассмеялась.

– Не стоит так утруждать себя! Платье не успеют пошить в срок, кому как не вам это знать! Я приду, если вы приглашаете. Все-таки я желаю, чтобы у вас все получилось, – она сказала это тепло и искренне. – По крайней мере, я буду знать, что мой проект в хороших руках.

Дерек Шанно удивленно изогнул бровь.

– Вот это да! Сегодня, наверное, пойдет снег.

– В такой день это было бы весьма печально!..

Они посмотрели друг на друга – и рассмеялись. И смех этот разорвал что-то натянутое между ними – словно нож полоснул по бумаге, прорвал ее. Рябила от легкого ветерка вода на реке, носились вверху чайки, кричали дурными ошалевшими голосами.

А мир словно бы щелчком возвращался на место – как возвращается зажатая пружиной деталь часового механизма, возвращался к ясности и правильности.

25

Мама ушла рано утром, и Арон с Марлой остались одни. Он долго думал, рассказывать ли обо всем, что тогда случилось, Марле – и все-таки решил, что надо, хотя ему было и страшно, и стыдно. Думал – Марла испугается, убежит, закричит или заплачет – ну что еще девчонки делают? – а она сказала ему только:

– Спасибо. Что спас. – И сверкнула черными, как у мамы, глазами.

Арон показал ей мамины рисунки и деревянные домики и фигурки – рисунки ее особенно заворожили. Марла перебирала их осторожно, боясь дотронуться лишний раз – наверное, и не видела никогда ничего такого.

Арон смастерил для Марлы что-то вроде куклы, и Марла все время носилась с этой криво сшитой мешковиной – настоящих кукол у нее, пожалуй, и не было.

Он возился с этой мелкой и думал, что, если бы у него были братец или сестренка – вот было бы здорово!

Дни тянулись и тянулись, пока заживали ребра и рука.

В одно душное утро мама зашла к нему уже одетая для работы, с большой сумкой через плечо. Арон сидел на кровати, не в силах совладать с жаркими тисками подушек. От окна тянуло влагой. Сильно парило, и мама, усаживаясь рядом, сказала:

– Скучаешь днем?

– Ага, – признался Арон.

– Ну тогда мой подарок тебе пригодится. – Мама достала из сумки какой-то сверток.

– Что это? – Арон начал его скорее разворачивать, развязывать веревки и снимать слои ткани, как кожуру с лука.

– О-о, ценная вещь, – произнесла мама, но ничего больше не прибавила. Она сидела, глядя в окно, на широком подоконнике уже появились первые мокрые пятнышки – начинался дождь.

– Книга? – Арон разочарованно вздохнул, увидев содержимое, но все же пролистал желтоватые мягкие страницы, пахнущие кожей и старухами.

«Невероятнейшие приключения лорда Эрика Шама и слуги его, хитрого и смекалистого Ари, в Подземных Чертогах». Автор – некий Кроннер.

– Оставлю тебя наедине с ней, – улыбнулась мама. – Уверена, ты найдешь в ней много интересного.

В книге были настоящие иллюстрации – черно-белые, и Арон засмотрелся на них. Вот рыцарь надевает на голову вместо шлема ведро и отправляется в путь, вот дорога, а вот – селяне гонят рыцаря камнями прочь, и смеются над ним, нескладным и длинным и наверняка рыжим, как Арон.

Он читал эту книгу о любви, предательстве и верности, полную злой едкой насмешки над глупостью и жестокими нравами, вслух Марле, и она смеялась, пугалась и даже иногда плакала, когда приключения благородного Эрика Шама казались ей слишком страшными. Книга ей не понравилась, потому что главный герой в конце погиб. Зато уж с мамой он поспорил вдоволь! Эрик Шам, неудачник, который пытался победить то, что победить нельзя, слишком уж пришелся ему по душе.

Так проходили дни. С гор задул горячий ветер и высосал весну из воздуха, склоны холмов задымились, как настоящие вулканы. По ночам можно было видеть, как там ползают огненные драконы – Арон иногда вздрагивал – не из того разлома ли они полезли?.. Но все было спокойно и тихо – и постепенно он успокаивался и сам. Он несколько раз ходил к двери в кирпичной стене, за которой жил Иттро, чтобы самому все рассказать – но никакой двери не нашел, будто ее там и не было вовсе. Может, она появлялась там в определенные дни? А может, ее могли видеть только те, у кого была магия? Этого Арон так и не узнал и просто оставил между кирпичей записку – и только успел отойти на пару шагов, как записка пропала из той щели, куда он ее затолкал.