Реквием по шаманке

Богиня Улаара уже покинула тело Кейлех, оставив молодую женщину осевшей на пол. Ноги не держали её, зубы стучали, как при лютом морозе, а тело сотрясали мелкие судороги. Но единственное, о чем она могла думать, это о медленно, словно сквозь кисель, идущему к ней Эрнану. Он практически упал на колени рядом с ней и осторожно обнял, стараясь не причинить боль своими объятьями.

— Ты жив, — прошептала Кейлех, когда челюсть перестала трястись. — Я так испугалась... Я люблю тебя…

Эрнан не смог ничего сказать, он только сильнее сжал жену. Единственное, что смогло заставить его отпустить Кейлех, были уверения лекарей, что женщину необходимо осмотреть. Кейлех же вцепилась в руки мужа. Воспоминания о пребывании в её теле Богини отдавались вспышками боли, сменяющимися удовольствием… не сексуальным, а подобным тому, которые испытываешь, когда сделаешь особенно тяжелую работу, только многократно преумноженным, растекающимся жидкой эйфорией по венам. И этот контраст чувство заставлял Келех терять связь с реальностью. Ей срочно нужен был якорь, удерживающий её связь с материальным миром. И руки Эрнана подходили для этого как нельзя лучше.

— Кейлех, милая моя, любимая, — ощущая метания ауры Кей, Эрнан говорил, как можно нежнее, словно уговаривал ребёнка. — Ты справилась, ты спасла нас.

Глаза Кей были широко распахнуты, она совсем не моргала, а чернота заполнила собой всю склеру, совсем скрыв белок. Видя её безумные, словно невидящие, глаза, Эрнан теснее придвинулся к жене. Казалось, женщина не слышит его. Она только сильнее сжимала мужские предплечья, оставляя на его коже синяки. Эрнан взглянул на её ауру, но ожидаемых прорех не было, только цвета перестали плавно переходить один в другой, их грани стали более четкими. Лотар не видел надобности восполнить ауру жены, только сильнее раскрылся ей, как бы говоря: «Я здесь. Я с тобой. Я люблю тебя».

Один из жрецов, наделенных лекарским даром, присел рядом. Жрец чуть вскинул руки, не осмеливаясь прикоснуться к Кейлех. Пару минут, показавшиеся вечностью, и увещевания супруга, совместно с незримыми манипуляциями жреца, дали свои плоды. Аура жрицы Улаары выровнялась, хватка тонких, но сильных пальцев ослабла. Кейлех моргнула, и посмотрела уже более осмысленно. Она моргнула, потом еще и еще, будто сбрасывала остатки сна. Наконец на лице появилась улыбка, и женщина порывисто обняла мужа.

— Эрнан, — тихо позвала мать, привлекая к себе внимание.

Дангорка была потрясена событиями не менее других, хотя, как предсказательница была подготовлена к этому больше прочих. Но теперь она испытывала облегчение, что всё закончилось, хотя тревога за брата и старшего княжича, беспокоила сердце.

— Сын… её волосы… — едва слышно произнесла она.

Эрнана только сейчас понял, что у Кейлех что-то изменилось. Да, действительно, её волосы изменили цвет. Нет, они не поседели, но стали немного светлее, с каким-то переливающимся серым оттенком. Словно туман межмирья.

Глава 13

После осмотра лекарь велел Кейлех выспаться, и для верности еще и снотворным напоил. Сон был без сновидений, после него Кейлех проснулась бодрой и отдохнувшей. Её тело не болело, во всех членах была лёгкость. И до чего же женщина была удивлена, когда Марика, караулившая в её покоях, рассказала, что лотти проспала почти двое суток. Периодически к ней приходил лекарь и осматривал, но говорил, что всё проходит нормально, что Кейлех надо восстановиться. Также её навещала свекровь.

Пока Кей была в ванной, то раздумывала, есть ли смысл одеваться, ведь через какие-то пару часов наступит вечер. Но за болтовнёй Марики всё решилось как-т о само собой. Пока девочка рассказывала про слухи во дворце, про то, как лекари с ног сбились, осматривая людей, служанки быстренько одели Кейлех в глухое платье с высоким воротником из слегка мерцающей черной ткани. Уже просушенные волосы были уложены под сетку из серебряных цепочек. Длинные серьги-цепочки и колье из переплетенных нитей стали естественным дополнением. Девочки сработали так слажено и ловко, что жрица практически не заметила, как оказалась при полном параде.

К тому же в гостинной её уже ждал столик с ужином, накрытым для её одной.

— А лотар Эрнан сейчас где? — перебила Кей Марику, когда та начала восхвалять её за призыв Богини и спасение людей.

— О, он сейчас с Великим Князем и наследником. Ах да, и Великий Князь и наследник уже оправились. В них щедро влили часть своих аур Жрецы.

Марика еще щебетала о случившемся в зале во время приема, рассказывала о здоровье княжеских особ, а Кейлех уже управилась с ужином. Как только она отложило столовые приборы, вошел Эрнан, будто специально подгадавший время. Кейлех порывисто встала и бросилась в объятья мужа. Лотар сдавил её, сильно, но, вместе с тем бережно, как умел только он. Женщина прислонилась щекой к его груди, прислушиваясь к биению сердца. Они молча стояли, наслаждаясь близостью друг друга. А в это время служанки и Марика быстро убрали со стола, и оставили супругов одних.

Кей чуть отстранилась, не переставая обнимать Эрнана за талию, и запрокинула голову, смотря мужу в лицо. Он был усталым, это отражалось и на его ауре, и на лице. Кейлех уже на инстинкте «кормила» его ауру, и удовольствием замечая, как бледнеют тени под мужниными глазами, как разглаживаются глубокие складки, перечертившие чело, как расслабляются сжатые в тонкую нить губы.

— Ты поел? — единственное, что успела спросить женщина перед тем, как муж её поцеловал.

Это был самый нежный поцелуй и долгий, который он дарил ей. Но всё равно, даже он него у Кей начали подгибаться колени.

— Да, я сыт.

Но Кейлех глупо улыбалась и совсем не слышала его. Ей так было уютно в его объятиях, что на пару минут она словно выпала из реальности. Внезапно оказалось, что Эрнан сел в кресло, а её усладил к себе на колени.

— Как Великий Князь и княжич? — задала вопрос Кей, всё ещё прислушиваясь к сердцебиению мужчины.

— Лекари и жрецы постарались на славу: они использовали и свои силы, и усиливающие артефакты. Опасность миновала, но раны еще не до конца затянулись. Дядюшка злится, что не может говорить. Лекари тревожатся, что голосовые связки не восстановятся, и он так и останется немым. Беригор получше будет, и он даже стоически перенёс весть про то, что минимум месяц ему нельзя есть мясное и жареное. Риисса не отходит от мужа.

Он замолчал и поцеловал её в макушку.

— Я… я ненавижу быть беспомощным, Кей. И... я испугался… Испугался, что не могу защитить тебя и матушку. Потом испугался, что Богиня своей силой выжжет тебя изнутри. Столько страха во мне было впервые. Мысленно молился Улааре, чтобы оставила тебя и забрала меня. Я мужчина, и моя роль быть защитником своих женщин. И, оказалось, это роль мною не до конца ясна. Я был слишком самоуверен…

Он снова замолчал, подбирая слова, а Кейлех молча ждала продолжения речи.

— Но ты спасла меня, спасла всех нас. Когда я понял, что мы все выживем, был так счастлив… Ты — моя жизнь, часть моей души. Кроме матушки, ты — единственный человек, которому я могу довериться. И я сегодня благодарен тебе… Ты — моя слабость, но ты делаешь меня живым.

Слова давались Эрнану с трудом, но проговаривая их, становилось легче. Кейлех прижалась к нему еще сильнее, словно хотела вплавиться в его черный камзол.

— Как дирата Ирвана?

— Уже пришла в себя. Рвалась к тебе. Но потом решила, что придет позже, — он усмехнулся, — Решила дать нам время помиловаться.

Кейлех не сдержала смешок.

— Дагонт отличился. Беригор хочет его наградить титулом и подарить как минимум имение. Наш план сработал как понаписанному. Он делал вид, что напивается в кабаках, истерил, страдал, что его незаслуженно обидели. В итоге, на него вышли люди Сантара, и предложили сбросить пар на одном из интересных боёв. Доставили в тот же вечер переходом, опоили зельем ярости. Ну а там, представляешь, арена, на которой собралась толпа опоенного зверья, все едва меньше Дагонта. На трибунах еще те животные, готовые за заплатить за подобную кровавую потеху, — Эрнан тяжело вздохнул, — А призом была девушка, привязанная к столбу. Кстати, к этому столбу и был прикреплен второй артефакт. Он собирал энергию злобы и ярости и передавал всё своему двойнику, который был у Сантара. В общем, была знатная куча мала, как понимаешь, победил Дагонт. Не сразу — ему зелье ярости голову затуманило — но Дагонт почувствовал в той девушке свою энитэ, — на этих словах Кейлех отстранилась и подняла голову, вопросительно смотря на Эрнана, не смея его перебивать. — Да. Эните. Только девушка уже пострадала… Пока воздержусь от печальных подробностей… Когда Дагонт понял это, то ярость пробила блокировку ипостасей. Он обратился змеем и призвал молнии. Представляешь, все скопившиеся за эти годы силы пришли по его зову. На том ристалище кроме Дагонта с его энитэ не осталось ни одной живой души. Артефакт пылью развеялся, и только это произошло, наши жрецы смогли открыть переходы.