Мост Невинных

— Бернарден никогда не брали штурмом, — сказал Николетти, медленно продвигаясь вперед. — Может, и нам повезет…

— Сколько вам лет? — спросил Ги, чтобы хоть как-то отвлечься от окружающего мрака.

— Шестьдесят два. Мы, мастера, стареем так же, и обычные люди. Хотя здоровье у нас покрепче, конечно, — мастер издал короткий смешок. — Но не только вам кажется, будто мы обладаем еще какими-то сверхъестественными свойствами. Были времена, когда обычные люди охотились за нашей кровью и плотью, наивно полагая, что они излечат их от болезней, придадут силу, удачу и черт знает что еще.

Ги промолчал. Ему вновь вспомнилось, что ведьмы, вступая в общину, принимали имена тех, кто погиб много лет назад от рук людей. Впрочем, на Юге мастеров до сих пор называли выродками, и нередко дети со способностями не добирались до школ не потому, что родители их прятали, а потому, что убивали.

— А у вас есть дети? — вдруг спросил Николетти.

— Нет.

— Почему?

— Это довольно бестактный вопрос.

— Но вы же задаете мне бестактные вопросы. Почему вам можно, а другим — нельзя?

— Если вы пытаетесь вести светскую беседу, то это явно не ваш конек, — холодно сказал Солерн. — Но у меня есть четверо младших братьев и уже дюжина племянников, так что мой гордый род не пресечется в веках.

Николетти остановился, посмотрел в план и обвел стены вокруг светом лампы. Справа от них показался проем, и три ступеньки, ведущие вниз. Пол стал влажным. Здесь вообще было довольно сыро.

— Река рядом, — пробормотал Николетти и зашуршал своим планом. — Пожалуй, спустимся в этот проем. По моим расчетам, то, что мы ищем… ну где-то там, в общем.

“Где-то там” появилось быстро и неожиданно. Они спустились по трем ступенькам и шли вперед, наверное, минут пять, когда узкий коридор вдруг закончился стеной. Никаких ответвлений не было — коридор представлял собой бесполезный тупик.

— Итак, начнем, — деловито изрек старый ренолец и принялся простукивать стену. — Давайте, присоединяйтесь. Уверен, в четыре руки мы найдем дверь куда быстрее.

— Если она вообще там есть.

— С вами очень тяжело разговаривать. Вы везде видите только мрачную сторону.

— А что, есть какая-то другая? — удивился Ги, но стал послушно стучать по каменной кладке. Он ярко представил себе толпы байольцев, штурмующих стены, и Ларгеля, в панике мечущегося по тюрьме в поисках собственно Солерна. Вдруг кладка издала странный гулкий звук. Ги замер; а затем, боясь спугнуть удачу, неуверенно постучал еще раз. Звук повторился.

— О! — выдохнул мастер. Глаза у него горели, как у кошки. Он стал быстро простукивать стену вверх и вниз, словно намечал, где тут может быть дверь.

— Это оно, — прошептал Солерн. Сердце бешено заколотилось — неужели безумная надежда оказалась не безумной?!

— Слышите? — прошептал Николетти. — Надо только найти рычаг… панель… секретную пружину…

— Разобрать кладку к черту, — сказал Солерн. — Раствор давно размок, его легко выцарапать, а ваша секретная пружина уже сто лет как проржавела и пришла в негодность.

— Тут есть инструменты? Чтобы разобрать кладку?

— Еще немного — и даже гвардейцы будут делать это голыми руками, — сказал Солерн.

— Что ж, поговорите с ними. Я пока останусь здесь. Может, сумею открыть ход.

— Хорошо. Вам хватит одной лампы? Мне нужна вторая, чтобы… — Ги осмотрелся и пробормотал: — Господи, а как отсюда выбраться?

Николетти сунул ему план тюрьмы:

— Мы вот здесь. Идите сюда, чтобы выбраться к лестнице наверх. И поживей! А если, — зловеще добавил мастер, — вы не сумеете уговорить ваших гвардейских дворян, то напомните им, что я могу их заставить.

***

Илёр положила ладони на кладку и закрыла глаза. Мастер Николетти ушел, чтобы не мешать. Ведьма водила руками по камню; гвардейцы, агенты Секрета и солдаты Бернардена молча ждали.

— Да, — наконец пробормотала женщина, — там есть ход.

Раздались шумные вздохи облегчения.

— Но дальше… дальше завал. Там снова камни. А потом… — она нахмурилась. Солерн стоял рядом и в свете ведьминого огонька видел капельки пота на лбу Илёр. — Потом… там снова пусто. Рядом… что-то течет…

— Байя, — сказал Солерн. — Мы сможем разобрать стену и завал. Если начать прямо сейчас, то мы закончим за день.

— Хорошо, — кивнул Ларгель. — Мы готовы.

Полсотни благородных дворян из королевской гвардии безропотно смирились с участью работяг в каменоломне. Видимо, жить хотелось сильнее, чем сохранить руки незамаранными тяжким трудом. Вот только что они будут делать, если учесть бурящую под стенами толпу? Если отправить на разбор кладки и завала всех, то некому будет отразить возможную атаку. Если разделить силы, то работа затянется, а это снова риск.

— Приступим сейчас же, — решил Ги. — У ступеней лежит все, что сойдет за инструменты. Только, ради Бога, работайте осторожно, иначе мы не только отсюда не выберемся, но и лишимся последнего шанса. Я поднимусь на стену и вернусь к вам с подкреплением.

— Там ничего не поменялось, — покачал головой лейтенант. — Горожан только стало больше. Последнее, что я слышал — они хотят пригнать лодки, чтобы перебраться через ров.

На стене Солер встретил Николетти. Тот стоял среди немногочисленных дозорных из числа агентов и смотрел на бурление толпы внизу.

— Вы сможете их как-то задержать? — спросил Ги.

— Такое количество людей? Конечно, нет.

Уже темнело. Солерн раздвинул подзорную трубу и отыскал в толпе крытую телегу, в которой устроил свой штаб Луи Жильбер. Они уже ничего не опасались — даже прицельного выстрела со стен Бернардена.

— Я его не нашел, — вдруг сказал Николетти. — Тоже смотрел, но дикого мастера не увидел.

Солерн, честно говоря, уже вообще забыл о его существовании. Его больше волновали возгласы среди толпы — он чутко прислушивался, чтобы уловить, когда же… Ему даже хотелось, чтобы это наконец произошло. Вдруг около крытой телеги началось какое-то движение.

— Она! Она! — глухо раскатилось над толпой. — Она там!

Рука Солерна с подзорной трубой дрогнула. К телеге яростно проталкивались несколько человек, а над площадью волнами поднимался гул голосов — все выше и громче и отчетливей:

— Там королева!

Навес над телегой поднялся, и к горожанам вышел Луи Жильбер. Они помогли ему вскарабкаться на гору ящиков; и тут один из агентов тронул Солерна за локоть:

— Мессир, у нас есть пушки. Мы можем выстрелить по нему.

Дознаватель опустил трубу. Пушкам Бернардена было лет сто пятьдесят, в оружейной имелись ядра, порох, запалы, но всем этим богатством никто не пользовался почти полвека.

— Там эта женщина! — донесся до Солерна голос Жильбера посреди притихших байольцев. — Распутная девка с подложным королем, которая посадила нам на шею проклятых чужаков! Они жрут и пьют на нашей земле, они считают себя хозяевами, а нам рабами… — его голос потонул в яростных криках.

— Заряжайте, — сказал Солерн. Агент кивнул товарищам, и они устремились к пушкам на надвратной башне.

— Мы не дадим регенту-чужаку жировать, напиваясь нашей крови! — продолжал Жильбер. — Нас много, они — одни! И мы найдем его королеву, его ублюдка, найдем, даже если нужно будет разобрать эту тюрьму по камню!

Стены замка дрогнули от дикого рева.

— Если вы начнете стрелять первым, — сказал Николетти, — они разнесут Бернарден голыми руками.

— Первым нет, — качнул головой Солерн, — но я не стану уводить из тайного хода людей, которые расчищают нам путь к побегу. Если мне для этого придется удерживать толпу у стены с помощью пушек… А, черт! Как я мог забыть!

— Что?

— Алиса фон Эйренбах. Она с ребенком все еще в камере. Вот ключи, выведите ее и проводите к тайному ходу.

— А вы? — спросил Николетти.

— Я останусь здесь, — Ги бросил взгляд на ров, в который горожане стаскивали рыбачьи лодки: люди переносили их на руках, и казалось, что суденышки плывут над толпой. — Сейчас начнется.

— Отправьте кого-нибудь еще.