Драконий жребий

— Что ты находишь забавным? — вопросительно изогнул бровь Нерис.

Я уже заметила до этого, что сколько бы вокруг ни было людей, Рэймо выбирал кого-то одного и говорил только с ним. Чтобы не отвлекаться и не разбегаться на множество разных вопросов и тем или потому, что находил такой способ общения куда более удобным, когда нужно было вести беседу так, как хотелось ему? Трудно понять, не хватало наблюдений за чародеем, чтобы вот так просто его раскусить.

И хотя я знала его всего-ничего, кажущаяся простота и лёгкость, в которую он обращал всё, что происходило кругом, притягивали. Разумеется, простым его не назвать, но и строить из себя что-то он не строил, хотя огрызался на самого Властелина Севера.

Наверное, я завидовала этой смелости. За ней, конечно же, что-то было, не на пустом месте она возникла, как и слухи о великом чародее. Но мне казалось, что этот азарт в его глазах был всегда и сделал его таким — могущественным и неустрашимым.

Можно ли надеяться, что те импульсивность и гордость, на которые так жаловалась моя мать, привели бы меня к чему-то подобному? Мечтать — не вредно. Но как там говорил Рэймо? Не жалеть о прошлом, желать будущего?..

— Забавно ждать и смотреть за тем, как ты каждый раз вот-вот сорвёшься, — захихикал чародей. — Делаешь вид, что спокоен, но вот-вот сорвёшься с цепи и растерзаешь меня. Забавно, что тебе нет разницы, кто стоит над тобой, кто диктует эти правила. Кто создал Грань и сделал всё таким, как есть? Кто заправляет порядком, за который ты так ратуешь? А если… если всё это время это был кто-то вроде меня? Что тогда, Нерис?

— Какая разница? — огрызнулся дракон, но тут же пожалел об этом.

— Ты всегда был таким, — опять постучал по виску Рэймо. — Отрадно видеть, что хоть что-то в этом мире остаётся неизменным, когда даже горы со временем осыпаются мелким песком. Но подумай о том, чтобы отступить от своих принципов хотя бы раз. Прошу тебя, старый друг. Подумай о моих словах, ведь всё, чего я хочу — искупить вину и помочь вам разобраться с тем, каким ныне стал мир и все его отражения.

Нерис вздохнул и устало потёр переносицу.

— Ты же понимаешь, что решать всё это — не мне одному? — скривился он.

— Понимаю, — улыбнулся Рэймо, почувствовав, что лёд тронулся. — Мир изменился, и порядку тоже следует измениться. Ты так не считаешь?

Властелин Севера не нашёл, что ответить, поэтому только махнул рукой и направился к выходу из зала — двустворчатым тёмным дверям, увитыми плющом. Не пойди туда Нерис, и не догадалась бы различить за зеленью хоть что-то.

— А сейчас предлагаю немного расслабиться и отметить возвращение короля, — широко улыбнулся всем оставшимся Рэймо.

Спорить с ним никто не стал, хотя Рюдзин скривился и того сильнее.

Возвращению короля многие обрадовались, как и его решению устроить праздник. Не то, с чего стоило начинать знакомство с новым местом жительства, но Рэймо не отходил ни на шаг, став и проводником, и ключиком от всех дверей.

Первым делом нам троим, гостям самого короля фей, предложили подобающие случаю наряды. Сам Рэймо отказался переодеваться, заметно выделяясь на фоне тех альвов и фей, что встречались нам. Утончённые платья и камзолы, воздушные филигранные украшения, до невозможности красивые лица — настолько красивые, что присмотревшись к ним, становилось жутко. Как будто эффект зловещей долины, смутная тревога и неясное щекочущее чувство где-то на грани осязания.

Но всё поменялось, когда мы очутились в лесу, освещённом спрятанными среди крон деревьев светлячками. Смех, музыка отовсюду, вино рекой, танцы вокруг костров — после высоких залов дворца и холодного мрамора всё казалось до невозможности живым и настоящим, но вместе с тем иллюзорным и призрачным, потому что Рэймо будто специально вёл по охваченному веселью лесу так, чтобы мы ни с кем напрямую не сталкивались.

Раскинувшийся внутри дворца парк больше походил на лес и сильно отличался от того, что я видела в Рашхшудуре. Сравнения с первым увиденным в этом мире месте так и тянулись, не прекращаясь, но что тут поделать, если кроме дворца Ананты и замка Нериса ничьих владений я больше и не видела? Крепость Властелина Стали, где проходил совет — не в счёт, потому что там кроме колодца и зала самого совета я лицезрела лишь коридоры и лестницы.

В общем, этот парк был не таким строгим, как в Рашхшудуре. Ни аллей, ни фонтанов, ни чётких линий. Одна зелень плавно перетекала в другую, тропинки образовывали замысловатую сеть-лабиринт, призрачные огоньки погружали пространство над головой в стылый синий свет, а костры то тут, то там окрашивали ночь яркими красками.

Во дворце фей ночь только-только вошла в свои права.

Для меня и Варши чародей приказал слугам отыскать не слишком пышные платья. Выбор оказался предостаточным, чтобы с жалостью кусать локти из-за невозможности взять сразу несколько нарядов. В этот момент я поняла тех девушек, у которых на свадьбах было по два-три платья под разные части мероприятия. А ведь в самом начале я отказывалась от подарков Ананты и считала всё это жутко неудобным… Не сказать, что мнение насчёт удобства поменялось, но теперь мне проще было радоваться красивому — самому наряду, как он смотрелся на мне, какое впечатление удавалось произвести благодаря этому. Слова Юйлуня и Варши насчёт того, что встречают по внешнему виду, наконец-то осознались мной в полной мере и перестали быть такими обидными. В душу и богатый внутренний мир кто-то потом обязательно заглянет, это не мешает наряжаться и хотеть выглядеть как-то по-особенному.

Не сговариваясь, мы с Шадом выбрали подходящие друг другу по цветам наряды — светло-голубое с тёмной окантовкой и серебряной вышивкой. Моё платье с вырезом под ключицами, струящейся юбкой и мягким корсажем, а его кафтан с откидными рукавами, брюки с высокой талией, и вместо платка под стоячим воротником рубашки — та самая лента, что я подарила ему в самом начале. Он не снял её даже после того, как избавился от рабского ошейника, и при каждом взгляде на неё внутри становилось тепло и солнечно.

Со мной теперь был браслет с бусиной из аквамарина, который я собиралась беречь как зеницу ока. Наверное, чтобы плетёная нить не перетёрлась со временем, стоило спросить про специальное зачарование.

В окружении чужих голосов и чужого же веселья мне было бы куда спокойнее, знай я здесь кого-то помимо Рэймо, Шада или Варши. Положение несколько спасала королева фей. Клэгссии без лунного платья разительно отличалась от остальных фей — становилось видно неидеальное и оттого не такое жуткое лицо, а в простом чёрном камзоле она держалась не так чопорно. Варша с горящими глазами о чём-то расспрашивала её, ну а мне интереснее было прицепиться к Рэймо.

Мы устроились на крохотной поляне, которую словно — хотя почему «словно»? — подготовили специально для нас. Расстеленное одеяло, несколько бутылок вина и корзина с угощениями, а над головой — куда больше синих светлячков, чтобы компенсировать отсутствие рядом костра.

Было по-летнему тепло, как будто ночь в лагере перед отъездом или какой-то летний фестиваль, разве что вместо походных штанов и клетчатой рубашки — красивое платье. И вокруг не пьяные студенты, кухонные барды и ролевики, а самые настоящие эльфы. Феи? Альвы?..

Уточнить терминологию и точность перевода можно и потом. Не забыть бы.

Рэймо радушно разлил вино по кружкам и с ласковой улыбкой следил за тем, как Шад ненавязчиво заботился обо мне — держал мой напиток, вытаскивал из корзины самые лучшие, по его мнению, угощения, подставлял плечо или спину, чтобы мне было, на что опереться. Внимание чародея поначалу смущало, но потом я увидела в нём что-то отеческое, не привязанное к любопытству или праздному интересу.

Не то чтобы я считала, что Рэймо мигом проникся ко мне подобным отношением, но вдруг ему просто нравилось наблюдать за тем, как людям хорошо? Если задуматься, звучит странно, но когда сидишь перед детской площадкой и смотришь, как играют дети, разве не становится радостно на сердце? Обрывки нежных фраз, чья-то ласка, милые маленькие моменты, глядя на которые, думаешь, что в мире ещё осталось что-то светлое.