Драконий жребий

— Спасибо, — выдавила из себя и обратилась к Шаду: — Ты же отведёшь меня обратно? Только… я ещё немного пройтись хочу. Если можно. Пожалуйста.

Говорить в приказном тоне было непривычно, а телохранитель — называть его рабом казалось неправильным — никак не отреагировал, поэтому я не была уверена, что всё сделала правильно. Да и должен ли он слушаться моих приказов?

— Слушайся её, а не просто охраняй, — пришёл на помощь Рюдзин и цыкнул. — Ей можно ходить там же, где и тебе самому, понял? Отведи пока к пруду и рубиновой беседке, и дождитесь там служанку.

Шад низко поклонился и выжидающе уставился на меня.

— Пойдём, пожалуйста, — поняв, что он ждал от меня разрешения, промямлила я.

Обратная дорога несколько отличалась. Я почему-то думала, что в парк меня поведут через уже знакомую комнату, но, видимо, существовал более короткий путь. Спусков и подъёмов совсем не встретилось, будто Шад заботился о том, как бы я не споткнулась в неудобной одежде, а все встреченные нам залы отличались необычайной красотой. Один из них так вообще походил на каменный лес из колонн, среди которых были развешаны гроздья фонариков из цветного стекла, но пока не зажжённых. Надо узнать, можно ли побывать здесь ночью — слишком необычно и интересно.

— А ты умеешь говорить? — не выдержала тишину и попыталась завязать беседу.

— Что интересует госпожу? — послышалось из-под скрывающей лицо шали.

Голос у Шада оказался мягким, чуточку вкрадчивым и весьма мелодичным. А ещё — очень тихим, но при этом твёрдым. Я до сих пор не понимала, как работал магический переводчик, и хотелось надеяться, что интонации и тембр он передавал максимально близко к оригиналу.

— Есть причина, по которой ты скрываешь лицо? — всё-таки решилась спросить я.

— Оно мне не нравится.

Я клацнула зубами и чуть язык не прикусила, почувствовав стыд. Лезу тут нагло в самую душу, можно сказать, рамок не ощущаю никаких. Лишь бы любопытство унять, а что причина крылась не в традициях, а в чём-то личном — и не предположила.

— Извини.

— Не нужно извиняться, госпожа, — абсолютно бесцветным тоном «успокоил» Шад.

— Я не хотела тебя задеть, — попыталась сгладить ситуацию я. — Извини. Правда, извини. Мне… мне не по себе, и не хочется быть в тишине, будто я совсем одна. Тут всё… слишком чужое. Хотелось тебя чуть лучше узнать.

— Я — тоже чужой.

И не поспоришь. Но почему-то с Анантой или Шадом было куда спокойнее, чем с Рюдзином. Поскольку приставать к хозяину дворца с какими-то вопросами было куда страшнее, чем даже к болотному гаду со всеми его скрытыми и открытыми угрозами, оставался только телохранитель. И, может, Рюдзин специально ляпнул про наказание и рабство, чтобы оттолкнуть меня от него? Ну не мог же кто-то с таким красивым голосом быть плохим!

Наивно, конечно, но кто мне мешал помечтать. А если удастся с Шадом подружиться, то слушать этот дивный голос я точно буду чаще.

— Но ты можешь отвечать на мои вопросы? — справившись со стыдом, я перешла к более нейтральным темам, чем скрывающая лицо шаль. — Можешь… разговаривать со мной? Тебе же это не запрещено из-за того, что ты… раб?

— Вам достаточно приказать, госпожа.

Замедлив шаг, я остановилась посреди галереи, за пределами которой уже начинался парк. Поднявшееся к зениту солнце нещадно жгло, и если бы не тень и лёгкий ветерок, несущий прохладу от спрятанного где-то поблизости водоёма, стало бы совсем невыносимо.

— Тебе не жарко? — забеспокоилась я.

Шад замер и обернулся ко мне. Расстояния между нами было не таким уж огромным, и я сумела различить, как вытянулись в ниточки его кошачьи зрачки и слабо запульсировали. Это должно было бы пугать, наверное. Но меня — завораживало.

Возможно, я не ощущала никакой опасности, глупо доверившись словам Рюдзина про какое-то там заклинание, из-за которого Шад не навредит мне. Или, что было вероятнее, мне хотелось верить, что он действительно не будет делать ничего ужасного или угрожать.

— Моя одежда пропитана магией.

— Что это значит? — непонимающе нахмурилась.

— Мне не жарко.

Я замялась. Сложно выстроить нормальную беседу с тем, кто в этом не заинтересован. Или дело было не в незаинтересованности, а в том, что ему нельзя слишком много болтать? Вдруг немногословность — часть его наказания, как и рабство?

— Рюдзин так и не сказал мне, дракон ты или нет. Прости за любопытство…

— Я дух. Не дракон, — чеканно ответил он.

— Мне хочется понимать, кто передо мной, — попыталась оправдаться я, будто было что-то плохое в желании узнать собеседника получше.

— Вам достаточно приказать.

От досады чуть не топнула ногой, но сдержаться вышло. Не его вина, что он вёл себя так, как его обязывало положение. Да и я — абсолютно чужой человек, который ещё и ведёт себя непонятно.

— Но я не хочу приказывать. Я… у меня дома так не принято.

— Здесь принято иначе, госпожа, — припечатал Шад.

Вряд ли он пытался сделать неприятно или поставить меня на место. Внутри замаячил огонёк надежды, что с ним у меня всё-таки получится найти общий язык, если постараться. Если всё правильно объяснить…

— Я тебе не нравлюсь?

Шад молчал. Пожалуй, странно было спрашивать подобное у раба — для самого раба в первую очередь, не для меня. Пусть я и не знала, за какой проступок его наказали, сомнений не было, что своему положению он не рад. А тут ещё приставили к какой-то любопытной чудачке-чужачке, заставляют её слушаться и сопровождать. Так что сначала нужно выяснить, насколько я ему неприятна.

— Вам хочется узнать мнение раба? — наконец, чуть громче, чем говорил до этого, уточнил Шад.

— Да, хочется. Только честно.

На самом деле, на честность я не рассчитывала. Вряд ли он будет прямо высказывать своё неприятие, но если хотя бы лести не будет в его словах — уже хорошо. Значит, не пытается выслужиться.

— Вы мне никак.

— Что ж, — чуть было не подпрыгнула от счастья я, — это лучше, чем «не нравитесь». Тогда, хм. Не мог бы ты давать мне советы?

Прощупывать почву следовало куда осторожнее, но мне слишком не терпелось вытащить из Шада чуть больше, чем просто сдержанные нейтральные фразы.

— Какого рода советы вас интересуют, госпожа?

И всё-таки трудно разговаривать с тем, чьё выражение лица можешь лишь предполагать, и то — в основном по глазам.

— Любые, — ляпнула я, а потом всё же поправила себя: — О разном. Я не очень знаю здешние правила и обычаи, а ты, пусть и не занимаешь какое-то высокое положение, понимаешь куда больше моего. Ну и… ты же не всегда был рабом?

— Меня учил Властелин Севера, — поделился Шад и поклонился. — Надеюсь, мои знания и советы будут полезны, госпожа.

Так, если этот дворец принадлежал Ананте и в его названии есть «Властелин Юга», то Шад, выходит, раньше жил у какого-то дракона с Севера? Значит, до своего проступка и наказания он был в хороших отношениях с одним из хранителей мира, а это, в свою очередь, означает, что образован он хорошо. Точно лучше, чем обычный слуга. Можно ли считать такое совпадение удачей? Можно.

Знать бы при этом, за что Шада наказали. Но пока говорить об этом слишком неправильно. Особенно, если я хотела с ним подружиться. Заставлять вспоминать неприятное прошлое — такой себе шаг на пути становления другом.

— Тебя не накажут за такое? — на всякий случай осведомилась я.

— Если вы прикажете что-то, за что последует наказание, мне нужно будет сказать вам, так? — тут же уточнил Шад.

— Да, пожалуйста. И… я понимаю, что ты в таком положении, но мне не хочется приказывать. Ты не принадлежишь мне. Мои слова скорее… просьбы? То есть, ну. Ты можешь отказывать мне в чём-то. Или говорить, что не хочешь о чём-то говорить. Понимаешь, о чём я?

— Я не могу вас ослушаться.

Вот упрямец!.. Нет, злиться сейчас — не выход. Это мир такой, а не со мной или с ним что-то не так. Правила игры тут такие, поэтому надо или смириться, или приспособиться. Найти выход из самой заковыристой ситуации — навык, который я никогда не сумею пропить.