Тракт Чёрной Вдовы

- Открытие магазина мной – возмутительное предприятие. Если про это не будет написано, а к тому же у нас есть книги, которые печатались по тому же принципу, что и газеты, у всех возникнут вопросы.

- Вопросы и так могут возникнуть.

- Скажем так: я знаю человека, который знаком с тем, кто дружит с тётей того, кто видел мужчину, который был на празднике у семейной четы, которая приходится кумовьями тому, кто видел того, кто покупает бумагу для газет.

- У меня голова закружилась.

- Пойми, Кос, порой нужно что-то положить на поверхность и прикрыть парой листочков, чтобы надёжно спрятать. Ну кому в голову придёт, что я так нагло не скрываю свою причастность к выпуску газет? Кстати, как дела с объявлениями?

- Вы были правы, - Кос оживился и вытащил свой неизменный блокнот, - только на объявлениях газета окупила всю бумагу и краски, а ещё сверху принесла полтора золотого в неделю.

- Тебе ведь нравится газета? – Я спросила больше для проформы, по горящим глазам Коса видела, что да. Его приводит в восторг, что он способен управлять информацией, что наши с ним голоса слышат тысячи людей, - то, чем мы занимаемся сейчас – это баловство. Газеты стоят сущую мелочь, но в идеале: качественные статьи, а не сплетни, которые мы собираем от детей и девушек из борделя, статьи, чтобы были и очевидцы и расследование в целом. Целые колонки об экономике и политике. Для этого нужны люди в других крупных городах. Объявления и заметки, поздравления, напоминание о праздниках с рассказом их историй. И делать всё это официально.

- И вы готовы всем этим поделиться со мной?

- Кос, - я присела напротив него, - я же вижу, что тебе не нравится то, чем я занимаюсь по ночам. И вижу, что дело не в опасности. Я просто хочу доказать, что не стану таким человеком как он.

- Леди Моэр, - Кос отодвинулся, - вы преступаете закон, который чтут миллионы людей. Вы не можете быть не такой как все, так нельзя.

Взгляд машинально опустился на его руки без больших пальцев. А потом я снова посмотрела на своего друга. Он был молодым мужчиной, но уже полностью седым. И волосы торчат в разные стороны не потому, что они не послушные, а потому, что ему глубоко плевать, как он выглядит. Прямо, как мне в последнее время. Обычно, такое состояние у людей встречается лишь по двум причинам: им больше нечего терять, и у них есть страсть. И неважно, к чему. У Коса страсти и интереса особого я не замечала, даже восторг от печатания книг быстро угасал. Он просто был одиноким, без цели, без любимого дела. А газета, которая не будет преступной, как сейчас – вот, что может вновь разжечь огонь внутри этого человека.

- Закон пишется для защиты людей и то, чем они владеют. Заметь, всё, что я делаю, не приносит вреда ни людям, ни их владению. Кроме одного – Фитхи. Но положи руку на сердце и честно ответь: а так ли это плохо? И я ничего у него не собираюсь забрать. Просто хочу дать людям выбор, который они смогут сделать без уплаты высокой цены.

Кос ничего не ответил. Я слышала истории про семьи. У которых обнаруживались маги. Отрубание пальцев тем, кто владел силой – лишь мала часть жестокости короны. И я знала историю Коса. Теперь уже знала: когда ему было двенадцать, кто-то из соседей заметил, как он пытался вылечить глубокую рану своего отца, полученную во время рыбалки. Он тогда уже понимал, что нарушает закон, но желание помочь отцу было сильнее. Косу отрубили пальцы. А родителей казнили… Никто не смеет нарушать закон.

Кроме Фитхи, но вот почему?

- Ада! – В магазин ворвались ребята и сразу же бросились мне на руки.

- Я по вам успела соскучиться, мои вы хорошие, - Руни так сильно пах бергамотом, что я чихнула.

- Фу-у-у, - мальчик, засмеявшись отодвинулся.

- Не фукать тут на мою ласку и заботу! - Поцеловав мальчиков, пошла за булочками для них.

Как бы плотно они не позавтракали, а от добавки ещё ни разу не отказывались.

Вскоре двери магазина открылись, впуская первых посетителей.

Знаете, сколько в столице книжных магазинов? Правильно, только мой. Все книги переписывались на заказ. А поддержанные продавались у скупщиков.

Поэтому, сколько бы знать не воротила носы от того, что женщина открыла своё дело, а посетителей было много. Кто-то приходил пожевать булочки с горячим чаем, кто-то уютно устроился в креслах на втором этаже, читая книги «на халяву». Кто-то восторгался печатным книгам, которые были абсолютно новыми, но стоили так мало!

А вот мои сказки обходили стороной. Нет, посетители открывали, листали, но ставили обратно. Для них эти вещи были либо просто бредом, либо бредом для малышей. Ну не верили здесь в оборотней из «Красной шапочки», ни в полудевушку-полурыбу. Ожившие игрушки их вообще приводили в ужас.

А кто-то приходил поглазеть на меня, шушукаясь со своими гувернантками, даже не скрываясь.

Меня раздражало то, как люди сторонились детей из приюта. Они ничего ни у кого сегодня не крали, а увлечённо закрашивали акварелью картинки в раскрасках, которые, кстати, получили невероятную популярность. Но как только кто-то с порога видел сирот, тут же разворачивался и уходил.

- Мы можем уйти, - тихо сказала девочка, грустно покосившись на стол со сладостями.

- Чушь, - фыркнула я в ответ, - не ваша вина, что эти снобы плохо воспитаны.

Некоторые дети всё же бегали по улицам, по моей просьбе. Мысль о том, что Сессилия ещё у похитителей не давала покоя. Но новостей не было. Да, у гвардейцев выстроилась очередь из очевидцев, которые якобы что-то видел. Некоторые даже говорили, что леди Лавариан у них, отдадут, естественно, за много денег. Все, в принципе, хотели вознаграждение. Так было и у нас. Кенан, если бы узнал, что это всё устроила я, естественно не пришёл бы в дикий восторг. Но, если у них голова на плечах, они смогут из вороха информацию найти ту самую нить, которая приведет их к Сессилии.

День близился к концу. Посетителей почти не стало, зато здесь были почти все дети с приюта.

- А у меня для вас сюрприз, - заговорщицки протянула я, отрывая их от рисования.

- Для нас?

- Да-да, пойдём на улицу.

На улице перед магазином уже было натянуто огромное полотно плотной белой ткани.

- Что это?

- Сейчас увидите, - проговорила я, ставя зажжённую маслянистую лампу с короб с линзой.

Зайедан, будь его воля, уже бы порчу на меня навёл. Плохая пре-плохая леди Моэр заставила рисовать микроскопические рисунки на бычьих пузырях, которые были похожи на пластик, только более мутный. Сколько он плакал, что ослеп, сколько ныл, что горб вырос. А сколько было стенаний по моим сумасбродным задумкам!

Но как только я вставила в нишу первый «слайд» разноцветного рисунка, изображающего девочку в саду, выходящего большой картиной на ткань, так раздался восторженный вдох детей.

- Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают. Венди знала это наверняка…

Глава 29

Глава 29

- Сейчас моя очередь! – Закапризничал Вуни.

- Нет, ты уже купался, моя! – Руни легонько толкнул своего брата. Завязалась потасовка.

- Лала! – Топнул ножкой малыш.

- Если ты полезешь в ванную, ты должен оставить своё оружие здесь, - но ребёнок вцепился в свой деревянный кинжал, игнорируя мой строгий тон.

В ванной комнате царил хаос. Равиль уже гневного мерцала, но помогала мне раз за разом убирать мокрые лужи.

Но самым злостным зачинщиком оказался Тыковка. Он аккуратно растолкал ребят и плюхнулся своим большим задом в изящную ванну, поднимая цунами местных масштабов под наш дружный хохот. Густав, зашедший доложить об отсутствии корреспонденции, принял на себя основной удар.

- Ты большой! – Сони со смехом пытался вытолкать Тыковку из ванны, но тот предпринял единственное верное решение, на его взгляд: притвориться статуей, вдруг, отстанут.

Продажи в магазине в первый день не принесли много денег. Но под конец сказки о Питере Пене народу на улице набралось столько, что гвардейцам даже пришлось выйти на патруль, направляя повозки и кареты другими дорогами.