Дик

Отдать должное, мне нравилось ее доводить, наблюдать, как она краснеет, как рак, и хлопает своими ресницами, забавно открывает и закрывает рот. Неженка чертова. Когда увидела свои сиськи у меня в телефоне чуть не расплакалась. Хотя утром отбивалась от Якудова, как тигрица, достойно, гордо подняв голову.

Что-то я уже начал сомневаться, что она сбежит через месяц. Может трахнуть ее уже?

— Закрой дверь потом, мне идти уже пора.

— Как обычно. — Люба игриво закусывает губу. — Думаю, я даже успею у тебя убрать!

— Это уже лишние, Любань, правда. — подмигиваю ей и ухожу. С кем-нибудь другим я бы подумал, что пора завязывать, она начинает надеяться на серьезные отношения. Но не с Любой, она замуж собирается через месяц, даже платье мне сегодня показывала.

У нас секс, оргазмы и никаких обязательств

Ангелина

Милая блондиночка, помощница Саныча, встретила меня не радужно. Она поджала губы и нехотя сообщила своему начальнику, что я прошусь к нему на аудиенцию. Она скользнула по мне недобрым взглядом, немного раздражённым, словно я сделала ей что-то плохое.

В руках я держала стопку листов А4 со списком компаний ритуальных услуг и фамилиями работников, которые в них работали. Результат моей несколько часовой работы.

— Стола пока нет, можешь поработать с Якудовым. — сказал он сразу же, как я вошла, не отрываясь от компьютера, что-то печатая без остановки. — Я тебя предупреждал, не нужно жаловаться теперь на Дика.

— Саныч, ты чего, да Майорова во мне души не чает. — от голоса Дика у самого уха позади меня, я подпрыгнула, хватаясь за сердце, бумаги подлетели и разлетелись по всему кабинету Полковника. Маленький переполох все-таки отвлёк его от своего компьютера и заставил посмотреть на нас.

— Вижу. — хмыкнул он, а Дик, который сделал это специально, отдаю руку на отсечение, тихо засмеялся. Подонок. Весело ему, нравится выставлять меня посмешищем.

— Как ты постоянно так подкрадываешься? — прошипела я, собирая обратно листки. Никто не торопился мне помогать. Дик зашёл в кабинет и сел рядом с Санычем.

— Я сразу к делу. Нам нужен твой карт-бланш, чтобы ребята обошли указанные адреса и пообщались с работниками ритуальных услуг. По итогу обхода составили краткий портрет каждого. Мы ищем мужчину от двадцати пяти до сорока, скорее всего он будет приятной наружности и социально адаптированный.

— Это Ваше дело… — Полковник сложил руки и пристально посмотрел на нас: на нагло развалившегося Дика и растрепанную меня, стоящую позади него. Почти как на семейном портрете, когда один сидит, как идиот, а второй, в не менее неловкой позе, стоит.

— Ты сам знаешь, что он скорее всего повторит, у нас нет времени, мы с Линой будем обходить сами неделю. Что они у тебя там делают, копаются в порнохабе в наушниках? Время идет на минуты.

Я сжала спинку стула, на котором сидел Дик. Значит, он предполагает, что убийства повторятся. Перед глазами возникли бледные, красивые девушки, которые просто попались ему под руку, они не были ни в чем виноваты. Совсем молодые, вся жизнь была впереди. Я могла быть среди них, если бы оказалась в неудачном месте и в не подходящее время.

— У меня получилось двенадцать районов, в каждом около девяти и десяти предприятий. Плюс там списки с фамилиями всех кто работает. — я тут же кинулась с листками, показать результат своей работы, которая заняла у меня массу времени, между прочим, пока кто-то обедал.

— Ладно. Дерзайте. — Саныч почти не взглянул, просто одобрил, отмахнулся от нас, как от мух назойливых.

Дик шустро встал и пошёл на выход, а мне пришлось снова за ним бежать. Мне уже начинает казаться, что я участвую в какой-то игре «Догнать Дика».

— Давай листки сюда, я раздам их. Где наш список? Нужно сейчас выдвигаться.

— Стой. — мне пришлось ухватить его за руку, чтобы остановить хотя бы на минутку. От соприкосновения с ним подушки пальцев защипало, словно я обожглась, дотронувшись до горячей сковородки. Тут же отдернула руку, ощутив неловкость. Даже за это время я успела почувствовать мощь его руки, словно она сделана из камня, такая же твёрдая. — Я все понимаю, но я сегодня ни завтракала и не обедала, мне хочется хотя бы минут десять на быстрый перекус. Пока кто-то трахался — я работала!

— Лейтенант. — Дик сделал шаг вперед, вынуждая меня податься назад, прислониться спиной к стене.

Он опирается рукой о стену, касаясь моей головы, находясь невыносимо близко, заставляя меня вжаться в бетон. Его грудь тяжело вздымается и я вижу, как его жетон подрагивает на накаченной груди. Вдыхаю его мятное дыхание и сладко облизываюсь, чувствуя привкус жвачки на губах. — Не нужно ревновать, одно твоё слово и я утолю твой голод.

Чувствую его каждой клеточкой своего тела, словно он уже трогает меня своими наглыми руками, касается самого сокровенного. Господи, что же происходит. Отпустите меня, бесы! Помутнение рассудка! Никогда раньше так не терялась в присутствии мужчин. Наоборот. Очень часто их чувства выходили из-под контроля и было забавно смотреть на их отчаянные ухаживания, как они пытались соблазнить меня любыми способами. Я всегда на это смотрела холодно и трезво, немного забавляясь в душе. Но сейчас внутри меня был пожар, я забывала дышать и сжимала ноги крепче, стараясь успокоить возникающее зудение.

Все дело в его разнузданности, в животной похоти, он как искуситель, переманивающий женщин на тёмную сторону, заставляет откусить кусочек от яблока разврата. Змей искуситель.

Мои глаза бегают в разные стороны, стараюсь смотреть куда угодно, но только не в глаза Дику, чтобы не выдать себя с потрохами. Хотя, подозреваю, что у меня на лбу мигает неоновая надпись, сообщающая ему все мои чувства.

— Я не люблю фастфуд, предпочитаю изысканную кухню. — выдаю все-таки я, неловко пытаясь выползти из-под него. Хорошо, что хоть людей нет в коридоре, в такую жару все предпочитают сидеть под вентиляторами.

— А Романов, значит, изысканное блюдо? — Дик наклоняется невыносимо близко, касаясь губами моего лица. Или мне только это кажется? Он слегка отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Его взгляд слишком надменный, властный, смотрит на меня так, словно я уже его. — Господи, да ты девственница!

Он шепчет, а мне кажется, что кричит. Пылаю. Внутри все сжимается, хочется, как черепашке спрятаться в панцире. Отталкиваю его, несильно, но решительно, потому что это нужно остановить, прекратить наваждение. Это уже переходит все рамки приличия, такое поведение — неуважение ко мне.

— Можешь думать, что хочешь. Но в этой столовой ты обедать не будешь. — пришлось отойти от него на безопасное расстояние, чтобы он вновь ко мне не прижимался. Даже сейчас чувствовала следы на теле, как ожоги, в местах соприкосновения наших тел. Даже головой трясу.

— Значит двадцати трёх летняя девственница? — он отбирает у меня листки с надменным и загадочным выражением лица и уходит, не дожидаясь ответа, насвистывая мелодию. А я остаюсь хлопать глазами, не понимая, на основании чего вообще сделаны такие выводы. Почувствовал плеву по запаху?

Доказывать ему я ничего не намерена, моя личная жизнь его не касается.

— Похотливый урод. — шепчу и ухожу в столовую, потому что ни одна сила не заставит меня находиться сейчас рядом с этим чудовищем.

Столовая уже закрывалась, поэтому я смогла отхватить только салат оливье и чай. Хотелось побыть наедине со своими мыслями, успокоиться. До сих пор дыхание не восстановилось, и руки дрожат; чувство такое, что сдала кросс.

Телефон вибрирует, на экране высвечивается фотография Димы. Я смотрю на iphone, не решаясь взять сразу. Внутри меня разворачиваются противоречивые чувства. С одной стороны у меня к Диме чувства больше, как к другу детства, он мне нравится внешне, притягивает, но нет взрывающей химии. Чтобы ноги подгибались, и разум отказывал. Мама убеждает меня, что это только потому, что я давно его знаю, нужно узнать его теперь, как мужчину. Он же ждёт взаимности, смотрит на меня горящими глазами, в них я вижу желание. Наши родители очень надеются на этот союз, а я не хочу давать ложных надежд, я боюсь. Но с другой стороны Дима — единственный мужчина, рядом с которым мне просто хорошо. После тяжелого дня мне хочется встретиться с ним, поговорить. После общения с Диком, мне хочется к нему, потому что он… надежный… в отличие от этого гавнюка, которого я знаю второй день, а чувство такое, что хочу убить всю свою жизнь.