Дьявол в музыке

- Для меня – ничего. Но я признаю, его голос тронул меня. Это была последняя любовь Лодовико. Он был красивым, чистым и страстным – именно таким, какие Лодовико обожал. Голос ангела и рука убийцы – в отличие от маэстро Донати, я верю, что они могут сочетаться в одном человеке.

- Но мы не знаем того, что знает он. Если это Орфео убил маркеза Лодовико, зачем он выдал своё присутствие здесь, если иначе мы бы никогда его не нашли?

Она улыбнулась.

- Вам нравится защищать его. Я понимаю, почему. Для него убить Лодовико было бы слишком просто. Вы хотите найти головокружительно сложное решение и разоблачить убийцу в том, кого никто не заподозрит, - внезапно она стала серьезной, пододвинулась, положила кисть на руку Джулиана и посмотрела ему в лицо. – Вы умнейший из нас всех. Если вы сосредоточитесь на поисках Орфео, а не будете расставлять сети повсюду, у вас получится. Найдите его, Джулиано, - он сжала его руку. – Найдите его!

- Почему? Почему вы так отчаянно этого хотите?

Она отодвинулась и сделала глубокий вдох.

- Я лишь ищу правосудия. Лодовико не был хорошим человеком, но он был моим мужем, и он был добр ко мне. Он доверился Орфео, а тот предал его, как предать мог только певец, которого он любил.

- Я уверен, что вы верите в том, что говорите, - медленно произнёс Джулиан, - но если не вся правда или вовсе не правда. Я хочу получить ответ, а вы устраиваете представление.

Она замерла и посмотрела на него.

- Вы думаете, что хорошо меня знаете.

- Я думаю, что сейчас вы не были непредвзяты.

- Непредвзята? – её тонкие брови насмешливо приподнялись. – Я думаю, в этом вы знаток. Синьор Кестрель, который не выдает ничего, ибо относится к своему сердцу так же бережно, как певец – к своему голосу. Хотите посмотреть в зеркало? Вы один из тех умных трусов, что читают других людей и скрывают себя. Вам можно сделать больно, но никто этого не увидит. Вы умеете истекать кровью так, чтобы этого никто не заметил, но такие раны заживают дольше, если не остаются навечно.

- Когда вы предлагали мне зеркало, – тихо спросил Кестрель, - в какую сторону оно смотрело?

Она задохнулась.

- В обе, конечно, - она натужно рассмеялась. – Можете вы представить, какими нелепыми мы бы стали любовниками? Мы бы вечно играли в кошки-мышки друг с другом.

- Я бы предпочёл играть с вами, чем с любой другой женщиной, - ответил он.

- О, Джулиано, - прошептала маркеза.

Кестрель подошёл к ней и заключил в объятья.

На миг она застыла. Затем он почувствовал, как она уступает, как её губы открываются и соприкасаются с его. Руки маркезы обвили его шею. Джулиан поцеловал её в губы, шею, впадинку между ключиц. Мягкие волосы женщины щекотали его лицо, он не мог остановиться, и был бы на седьмом небе, если не требовательное чувство обладать ею ещё больше, прижимать сильнее, так, чтобы было уже непонятно, где кончается он и начинается она.

- Джулиано, - прошептала она, - Джулиано, остановись.

Он застонал, притягивая её к себе ещё настойчивее.

- Джулиано! – она вывернулась из его хватки.

Он отступил назад. В свете фонаря было видно, как она раскраснелась, волосы рассыпались по плечам, платье было в беспорядке.

- Прости, - проговорила она с широко распахнутыми глазами, - я вспомнила, где мы сейчас. Я подумала о Лодовико, лежащем на полу с пулей в сердце и не смогла.

- Нет. Нет, я понимаю, - сейчас он не был способен понимать хоть что-то. Он поднял с пола плащ маркезы и закутал её.

- Я потеряла несколько шпилек, - сказала она.

Он взял фонарь, и они принялись искать их на полу. Шпильки были увенчаны бриллиантами, так что найти их оказалось легко. Маркеза стянула волосы на затылке и заколола. Джулиан поднял портьеры в одном из проходов, и они вышли наружу.

Ночь стала похолоднее. Джулиан предложил Беатриче свой фрак, но она сказала, что ей тепло в плаще. С молчаливым согласием влюблённых, они вернулись окольным путём через сад, не ступая на прибрежную тропинку, где их легко могли увидеть с озера. Путь был тёмным и уединённым. Джулиан подумал, что они могли бы остановиться и расстелить на траве фрак…

Но конечно, не стал этого предлагать. В беседке он будто сошёл с ума, но теперь снова взял себя в руки. Если он станет любовником маркезы, его расследование пойдёт прахом. Честь, требовавшая поставить истину на первое место, стала бы настойчиво требовать защитить любовницу, в чём бы та не была виновна. Он должен был раскрыть убийство, хотя бы для того, чтобы устранить все сомнения и тайны между ними. Затем, если она окажется невиновной, а он – удачливым…

Они приблизились к вилле.

- Вам лучше идти передо мной, - сказал он. – Возможно, слуги уже вернулись с праздника и ещё на ногах.

Она на миг задумалась.

- Я думаю, нам лучше делать вид, что между нами ничего не происходило. Пока не будет найден Орфео, а убийство – не раскрыто, всё это будет слишком шатко и неправильно.

- Я согласен, - ответил он с грустной улыбкой. – Но почему-то мне хочется, чтобы у вас не было таких мыслей.

Она протянула руку.

- Мы не встречались в беседке, и вы не целовали меня.

Она пожали руки, но прежде чем она отняла свою, он снова её сжал.

- Вы должны знать, что я отчаянно в вас влюблён.

- Тогда найдите Орфео, - она сжала его руку своими. – Это он стоит между нами.

Глава 23

Джулиан вошёл в комнату, что делил с МакГрегором так тихо, как мог, но ночной колпак доктора всё равно приподнялся над одеялом. Много лет его могли в любой миг дня и ночи вызвать, чтобы извлечь камни из желчного пузыря или облегчить роды, и МакГрегор научился мгновенно просыпаться от малейшего шума и засыпать, как только источник возмущения пропадёт.

- Сколько времени?

- Почти два часа?

- Что ты делал всё это время?

- Гулял в саду. И наткнулся на маркезу в беседке. А теперь, поскольку вы проснулись, я позвоню и узнаю, вернулся ли Брокер с праздника.

Он дёрнул шнур колокольчика. МакГрегор сел в кровати и язвительно сообщил:

- Боже спаси нас от того, чтобы человеку пришлось самому раздеваться ночью.

- Именно так, - согласился Джулиан.

- А что маркеза делала в беседке?

- Ничего особенного.

- Разве ты не хотел узнать, почему она туда пришла?

- Я спросил. Она сказала, что это последнее место, где её будут искать. Она хотела побыть одна. Пение Орфео взволновало её.

- Ты хочешь сказать – потому что она думает, что он убил её мужа?

Джулиан поставил свечу на стол и сел за него, вытянув ноги.

- Думаю, дело не только в этом. Она умоляла меня найти Орфео, и я не думаю, что дело только в желании отомстить. Я не понимаю страсть, что стояла за её словами.

- Звучит так, будто она знает об Орфео больше, чем говорит.

- И чувствует тоже больше. Но, возможно, мы смотрим не с той стороны. Быть может, она хочет, чтобы Орфео нашли и судили за убийство, чтобы защитить кого-то из членов семьи маркеза Лодовико или даже себя саму.

- Или де ла Марка? – предположил МакГрегор.

- Да, - после короткой паузы ответил Джулиан, - или де ла Марка.

Вошёл Брокер.

- Я рад, что ты вернулся целым и невредимым, - сказал Джулиан.

- Спасибо, сэр. Но по правде говоря, этот праздник в подмётки не годиться Варфоломеевской ярмарке или собачьим боям в Вестминстере.

- Ты слышал о сегодняшнем госте? – спросил МакГрегор. – Приходил Орфео и спел нам песенку в саду.

- Да, сэр. Комиссарио Гримани был в деревне и сгонял всех sbirri, что ещё держались на ногах.

Джулиан подумал, что это очень в духе Брокера – едва зная миланский, помнить, как назвать полицейских «легавыми».

- Ты видел в деревне Флетчера или Сент-Карра?

- Нет, сэр. Но я недолго там был. Мы с Ниной… мы разошлись, и она села в лодку с другими слугами, и я не хотел, чтобы она думала, будто я развлекаюсь с Розой, так что поплыл за ней.