Порочный союз

Он сделал паузу.

— Ты не думаешь… ты могла бы быть… я имею в виду…

— Что? Нет! Вовсе нет. Это просто недомогание, обещаю.

Воющий выдох заполнил мое ухо.

— Не то чтобы мы не могли это выяснить, но у нас обоих есть планы. Ты ведь понимаешь, да?

Он попытался сгладить ситуацию.

— Да, Стетсон. Я понимаю. Дети не стоят на повестке дня.

— Это моя девочка, — сказал он с улыбкой, которую я могла слышать. — Я бы спросил, нужно ли тебе что-нибудь, но мне бы не хотелось подхватить то, что у тебя. Думаю, я мог бы подбросить тебе под дверь газировку или еду, если тебе действительно что-то нужно.

Наши крайне независимые отношения всегда устраивали меня, но сейчас они вдруг показались такими пустыми и неискренними. На самом деле я не была больна, но разве это было бы так ужасно, если бы он захотел позаботиться обо мне, если бы я была больна? Мама и папа никогда бы не стали держаться подальше друг от друга в таком случае, просто чтобы сохранить свое здоровье. Это разрушало цель быть партнерами — быть тем единственным человеком, на которого можно положиться, несмотря ни на что.

Я покачала головой, разочарованная в себе за то, что была так слепа.

— Все в порядке, Стетсон. Я бы не хотела, чтобы ты заболел.

— Дай мне знать, если станет хуже. У отца есть семейный доктор, который выезжает на дом. Я могу послать его к тебе.

— Спасибо, я ценю это.

Было странно разговаривать с ним, зная, что я буду разрывать отношения, пока он находится в неведении. Я должна была притвориться, что ничего не изменилось и что на чердаке его дома не было прикованной цепями молодой женщины. Я содрогнулась при воспоминании о ней.

— Да, нам нужно тебя подлечить. Завтра вечером у меня игра в Джерси. Ты же знаешь, я люблю, когда моя девочка на трибунах.

Его слова посеяли зерно идеи.

— Ну, если я не смогу, надеюсь, твой отец сможет прийти.

Я затаила дыхание в ожидании его ответа.

— Нет, у него какая-то встреча в городе. Как же он разозлился, когда я рассказал ему о вчерашнем визите пожарных — ну, о том, что они настояли на осмотре. Готов поспорить, сегодня он избил шефа.

— Они просто проверяли, все ли в порядке.

Я надеялась, что из-за меня ни у кого не будет неприятностей.

— Я так ему и сказал. Ничего плохого, ничего страшного. У меня все под контролем.

— Во сколько завтра игра? — Спросила я беззаботно.

— В пять. Я сброшу смс тебе. Дай мне знать, если ты думаешь, что сможешь прийти.

— Смогу.

— Отдыхай, Ро.

— Окей, поговорим позже.

Я повесила трубку, мои мысли неслись вскачь.

Если Стетсона и его отца не будет дома, я смогу передать сообщение девушке. Ханна будет дежурить до пяти. Она впустит меня, и я смогу передать сообщение наверх и вернуться через пять минут — что-нибудь переведенное на русский, чтобы она знала, что мы собираемся забрать ее оттуда. Кейр не хотел, чтобы я находилась рядом с Веллингтонами, но я никогда не обещала держаться подальше от девушки. Одна быстрая попытка зайти внутрь. После этого я буду чувствовать, что сделала все, что могла, чтобы успокоить ее, а все остальное можно будет сделать на расстоянии.

13

— О, привет, Роуэн, — поприветствовала меня Ханна в дверях. — Боюсь, Стетсона сейчас нет дома.

— Я знаю. Я не смогла попасть на его игру сегодня вечером, и он упомянул, что останется здесь на ночь, поэтому я решила оставить ему небольшой сюрприз. Надеюсь, это компенсирует пропуск его игры.

Я смущенно улыбнулся ей.

Ханне должно было приближаться к шестидесяти. Она носила аккуратную стрижку боб и поддерживала порядок в доме в белой рубашке на пуговицах и темно-синих брюках, накрахмаленных до такой степени, что они стояли сами по себе. Она считала своей личной миссией воспитывать мужчин Веллингтона, поэтому я рассчитывала, что она с пониманием отнесется к участи непутевой подружки, которая не выполнила свой долг по поддержке своего парня.

— Конечно, милая. Правда, я не могу сказать, в каком состоянии его комнаты.

— Не беспокойся. Я слышала, что ты не убираешься в этой части дома. Я говорю, что это хорошо для Стетсона. Некоторые вещи — это жизненные навыки, которые должны быть у каждого, — заговорщицки сказала я.

Ханна подмигнула.

— Это ты сказала, а не я.

Она закрыла за мной дверь, как только я оказалась внутри.

— Я просто брошу это в его комнате и выйду сама.

— Хорошо, дорогая. Звони, если я тебе понадоблюсь.

— Спасибо, Ханна.

Она тепло улыбнулась и направилась обратно на кухню. Я бросилась вверх по лестнице. Вместо того чтобы повернуть направо к комнате Стетсона, я сделала крюк влево и поспешила по маленькой лестнице второго этажа на третий.

Дрожащими руками я отперла ключом засов и открыла дверь. У меня перехватило дыхание при виде девушки, прижавшейся в углу с маленьким одеялом вокруг нее. Насколько я могла судить, цветочное платье исчезло.

Негодование обожгло горло. Несправедливость всего этого грозила выбить у меня почву из-под ног: ее заставляли терпеть такие бесчеловечные условия, а я вынуждена была позволить этому случиться. Никогда в жизни я не испытывала такого сильного гнева.

Однако беспомощность была знакома, и я ненавидела ее.

Девушка вскочила на ноги при виде меня. На ее лице появилась отчаянная надежда, что это тот самый побег, о котором она молилась. Что на этот раз я здесь, чтобы спасти ее.

Я вдруг задумалась о том, не принесет ли мое возвращение больше вреда, чем пользы, ведь теперь мне придется заново рушить ее надежды.

— Мне очень жаль, — умоляла я, протягивая ей небольшой листок бумаги, который я приготовила для нее.

Я перевела сообщение на русский язык, объяснив, что человек, удерживающий ее, очень силен и что мы работаем над тем, чтобы освободить ее в ближайшее время. По мере того, как ее глаза сканировали слова, ее дрожь усиливалась, и я не знала, как она может видеть эти слова.

— Мне… мне так жаль.

Мой голос подвел меня. Все, что у меня было, это обрывки дыхания, которые удалось протиснуть мимо сердца, застрявшего в горле.

Бумага упала на пол, за ней последовали две тяжелые слезы с ее щек.

— Мне так жаль, — продолжала бормотать я, поднимая бумагу и засовывая ее в карман.

Раскаяние охватило меня таким жгучим стыдом, что я почувствовала, будто моя кожа горит изнутри. Как я посмела позволить страданиям этой девушки продолжаться, когда я могла освободить ее? Если бы я была достаточно храброй, я могла бы взять с собой болторезы и вытащить ее из этого проклятого дома. Я могла бы скрыться — лучше уж так, чем знать, что из-за меня она все еще заперта в аду.

Ро, пожалуйста, не делай этого. Это не твоя вина.

Может быть, не изначально, но тот факт, что она все еще здесь, лежит на моих плечах.

Было ли еще время? Может, я смогу найти что-то, что перережет цепь в гараже? Я должна была спасти ее. Я должна была хотя бы попытаться.

Я сжала ее руки в своих и объяснила, что сейчас вернусь. Она, казалось, поняла мою внезапную срочность, ее лицо настороженно изучало мое. Я сжала ее руки в последний раз и выскочила за дверь, не тратя времени на то, чтобы закрыть ее за собой.

Я поспешила на второй этаж и уже ступила на главную лестницу, когда поняла, что я не одна. Все мое тело замерло — и сердце, и легкие, и внутренние органы — все замерло во времени, когда я поняла, что Лоуренс Веллингтон поднимается по лестнице с другим мужчиной. С мужчиной, у которого от левого виска до уголка рта тянулся изборожденный шрам, а холодные глаза были такими светло-голубыми, что казались двумерными.

На меня обрушился ливень вопросов. Почему он был здесь? Кто был тот человек со шрамом? Они шли за девушкой? Увидели ли они, что я пришла не с той стороны? Даже если нет, если бы они пошли в ее комнату, то наверняка заметили бы, что дверь осталась незапертой.

Черт! Черт, черт, черт, черт, Ро. Тебе нужно срочно уносить отсюда свою задницу.