Страница 4 из 6
Глава 6
Девять лет назад.
Я шла по плохо освещённой улице и смотрела под ноги. В наушниках играла одна из песен, которую я в те годы обожала.
До дома Жуковских ещё пару соседских, а я уже ощущала нервозность. Только неделю назад я поругалась с мамой из-за дурацких сигарет, да так, что она чуть ли не забирать меня с института собралась. А теперь этот болван с третьего курса из-за того, что я его отшила, никак меня в покое не оставлял. Не могла же я маме сказать об этом после прошлой ссоры. И это угнетало. А ещё угнетали мысли о том, не прогонит ли меня Антон. Я шла к ним домой, потому что сбежала из своего. Но там не было Ники. Сестра с родителями уехали помочь отцу дяди Жени, и она по телефону сказала, что они ещё не вернулись.
Антон молча впустил меня в дом, и наблюдал за мной, прислонившись к стене. На его лице было такое странное выражение обеспокоенности, наводящее меня на не менее странные мысли. Взглянула в зеркало: и правда, вот же глупая! Выгляжу, как будто трагедия мирового масштаба случилась! Почти чёрные длинные волосы спутались, губы распухли и обветрились из-за слёз, а тушь размазалась под глазами.
— Что случилось? Тебя кто-то обидел?
Он коснулся рукой моей щеки, медленно провёл по ней, стирая пятно от туши. Я засмущалась и опустила голову, потупившись в пол. Эта реакция, показалось, огорчила Жуковского, и он тут же отодвинулся, отойдя на пару шагов назад.
— Нет… То есть да. Я просто… Не знала, куда ещё пойти. Можно я тут с тобой посижу?
— Можно. Опять с мамой поссорилась?
Мы прошли в кухню дома Жуковских. Я села за стол, а Антон встал напротив, прислонившись к столешнице.
— С чего ты взял?
— Ника шепнула по секрету про твои сигареты. Зачем курить начала, м?
— Да не мои они, однокурсница попросила спрятать! Я только одну попробовала, и то мне не понравилось! — тараторила я. — И вообще, мне уже восемнадцать, если захочу курить, буду курить!
— То, что тебе восемнадцать, не значит, что нужно гробить своё здоровье, Ксю. Я бы не хотел, чтобы ты курила.
— Не веди себя, как занудный старший брат, — съязвила я.
И только потом поняла, что сказала. Он ведь и есть мой старший двоюродный брат. Официально, конечно. И это только моя проблема, что уже два года я его воспринимала несколько иначе…
— Нет, дело не в маме, — перевела тему я. — Понимаешь… Есть один парень, который меня достаёт. Я его отшила, и теперь он мстит.
— Мстит? Что он тебе сделал?!
— Распускает разные грязные слухи… Говорит всем, что мы с ним… В туалете, на посвящении…
— Скажи мне его имя. Я убью его!
Столько злости в его голосе, меня аж передёрнуло от этого тона. Я раньше не видела Жуковского таким. Всё пространство вокруг него было пропитано агрессией. Каждая клеточка его тела была пропитана гневом, а тело била дрожь. В его крепко сжатых кулаках читалось острое желание совершить глупость. А глаза, всегда напоминавшие мне чистое голубое небо, походили на штормящее море. Такие же тёмные, опасные.
— Нет! — я вскочила со стула и подошла к Антону, схватив его за руки. — Ты же не такой! Ты хороший, добрый, рассудительный. А я не хочу, чтобы тот дурень просто получил по морде! Я рассказала тебе не для этого! Просто хотела выговориться. Зря я вообще пришла…
— Он посмел обидеть тебя и должен быть наказан! Никто не имеет права распускать про тебя слухи!
— Нет. Я сама должна разобраться с ним, понимаешь?
Переместила свои руки на его щёки, схватив за лицо и вынуждая смотреть на меня.
— Я ведь переживаю за тебя, глупая…
Антон на грани, и я прекрасно это чувствовала. И в следующую секунду сделала то, о чём последнее время могла только мечтать. Впилась своими губами в его манящие губы. Две секунды, и он наконец-то ответил, захватив своими губами мой рот, сминая всё на своём пути. Наш первый поцелуй настолько отчаянный, что я тут же забыла о том, что это неправильно, что нам нельзя. Для меня существовали только губы неродного брата, ласкавшие так нежно, страстно и развязно одновременно. Существовали его руки, бешено сжимающие меня в своих объятиях. И наше жаркое дыхание, ставшее одним на двоих.
Но неожиданно Жуковский отпустил меня, покачав головой. И поспешным шагом удалился на второй этаж. Хлопнула дверь в его спальне. А меня задушила тишина кухни.
Пугающие мысли закрутились в голове. Зачем я сделала это? Зачем испортила нашу дружбу? Он подумает, что я ненормальная! А я и чувствовала себя ненормальной, ведь мне безумно понравилось то, что делал со мной Антон. Что он целовал меня. И было наплевать на все запреты и границы.
Хотелось убежать обратно домой, но вместо этого я пошла за Жуковским. Молча зашла в его спальню. Всмотрелась в напряжённую спину. Тихо подошла к нему и коснулась плеча. Антон обернулся, посмотрев полным боли взглядом.
— Уходи, Ксюша.
— Нет. Я должна объяснить…
— Мы были на эмоциях и сделали глупость. Забудем об этом. Уходи, — отстранённо проговорил он и отвернулся обратно к окну.
— Что, если я не хочу уходить? — прошептала я, проведя ладонью по его спине.
— Тогда я за себя не ручаюсь, — он обернулся опять, а на его лице играла печальная улыбка. — И ты возненавидишь меня за это, поверь.
— Ты тоже?
— «Тоже» — что? Смотрю на тебя, как не должен смотреть? Думаю о тебе, как не должен думать? Хочу того, что делать нам запрещено?
— А что, если я хочу, чтобы ты за себя не ручался? — мой голос совсем тихий, неуверенный. Но его слова вселили надежду, что я не одна на грани безумства. — Что испытываю те же самые чувства? Чёрт побери, Антон, я всё понимаю! Но поделать с собой ничего не могу…
Жуковский погладил меня по щеке, провёл рукой по шее и притянул к себе. Коснулся поцелуем моих губ, нежно и робко, как будто боялся спугнуть. Я положила руки ему на плечи, он обнял меня за талию, прижимая к своему разгорячённому телу.
Как же я давно мечтала об этом. Представляла это, за что каждый раз корила себя. У меня уже был опыт и первый парень. Но он был заменой. Попыткой уничтожить в голове мысли о неродном брате, починить себя, исправить. Но ничего не вышло. Потому что я хотела только Антона. До одури. До головокружения. Всем телом и душой.
— Моя, — прошептал Жуковский, стягивая с меня кофточку.
— Мой, — прошептала я в его приоткрытые губы, не в силах разорвать зрительный контакт.
И сгорая в нашем общем безумии, мы переместились к постели…
Наши дни.
Отрывки воспоминаний нашего первого раза переливаются под опущенными веками. Слишком детально, ярко. Даже спустя столько лет. И вроде бы этим воспоминаниям давно пора стереться, размыться, угаснуть. А эмоциям утихнуть. Но они словно издеваясь регулярно вылезают на поверхность моего многострадального разума. Сколько бы я ни пыталась им сопротивляться.
Картинка нашего безумия, развернувшаяся на адски неудобной односпальной кровати, где в главной роли была я и он.
«Нет-нет-нет! Только не сейчас, прошу!» — мысленно молюсь я.
Резко открываю глаза, осматриваясь как ненормальная, не заметил ли кто из родственников, что я тут с ума решила сойти окончательно по собственной воле. Но нет. Никто не замечает. Никто, кроме него. Вижу это во взгляде, в плотно сжатых губах.
И вливаю в себе очередной бокал вина, думая только о том, как пережить этот вечер.
Глава 7
На часах десять вечера. Еле уговариваю Еву пойти спать. И так засиделись, обычно она засыпает в районе восьми. Из-за праздников весь график сна собьётся. Дочка капризничает, но я применяю хитрость, обещая, что с утра Егор покатает её на плюшке с небольшой горочки через три дома, а потом мы вместе слепим снеговика.
Тётя Лена и бабушка уже ушли с Лёвой домой к Жуковским, позволяя Нике с Яном немного отдохнуть и посидеть с нами подольше. Спускаюсь по лестнице и вспоминаю, что забыла в машине свою аптечку. А ведь мне нужно принимать гормональные ежедневно перед сном. Прошу у мужа ключ, обуваюсь, накидываю шубку и выхожу во двор. Открываю чёрную «Тойоту» Егора и достаю аптечку. И только когда закрываю машину, замечаю сбоку дома, в тёмном углу Антона, который на удивление курит.