За Стеной

– Знаешь, что, Эд? Больше меня с собой не зови. Мне в Цитадели развлечений хватает, – до этого молчавший третий парень убедился, что кролик не собирается нападать со спины, напоследок нецензурно выразился в адрес товарищей и побежал так быстро, как только мог.

Когда люди убежали достаточно далеко, Роро прилёг на землю рядом с Микой и стал подталкивать её головой к себе.

– Ты хочешь, чтобы я взобралась на тебя? Но ты же никогда не позволял на себе ездить.

Кролик фыркнул и смиренно положил голову на передние лапы. Девочка улыбнулась сквозь слёзы, ухватилась за прочные чешуи на спине друга, забралась ему на холку и обняла за шею.

– Спасибо, друг! Ты у меня лучше любого «правильного».

Глава 2

Десять лет спустя.

Мика потрепала за ушами своего старого кролика-переростка Роро. Более десяти лет он был верным другом девушки. Ей самой было около девяти, когда она нашла Роро среди ржавых остовов машин.

– Оставайся-ка ты сегодня в посёлке, друг. Не морозь свои лапы в снегу. Мы с Робом лишь сходим на разведку.

Кролик смешно подёргал носом и сделал пару шагов вслед за хозяйкой. Обычно девушка использовала его для перевозки тяжестей, но с возрастом кролик ослаб, и Мика всё меньше нагружала его.

– Роро! – голос девушки стал твёрже. – Я сказала оставаться здесь.

Зверь фыркнул, но дальше не пошёл, а Мика догнала дядюшку Роба, и они вместе зашагали по свежему снегу в сторону Цитадели.

В своём Посёлке-128 смотритель Роб поддерживал порядок и обеспечивал относительную безопасность. Доктор всегда выискивал полезные книги, которые могли бы помочь улучшить жизнь за Стеной, вспомнить забытые технологии и обезопасить себя. Благодаря ему жители сто двадцать восьмого смогли поднять свой уровень жизни на более комфортный, чем во многих соседних посёлках.

Однако жизнь в посёлке нельзя было назвать безмятежной. Роберт смог сохранить старые связи в Цитадели. Он ушёл добровольно, поэтому вооруженная охрана не докучала жителям сто двадцать восьмого.

Доктор был настоящим дипломатом и сумел наладить с городом взаимовыгодные условия обмена. Посёлок поставлял часть выращенных в естественных условиях овощей на лекарства и прочие нужные в быту вещи, хотя в других посёлках цитадельцы обычно почти силой взимали плату за якобы защиту застенцев.

Натуральные продукты превратились в настоящую валюту на них можно было отлично заработать внутри периметра Стены. За столько лет замкнутой жизни в городах стало возникать всё больше проблем, решение которых найти было всё сложнее. Это касалось и пропитания, и ухудшения здоровья «правильных». В этом плане казалось, что застенцам живётся даже лучше.

Мика не помнила, как её изгнали из Цитадели за неодинаковый цвет глаз. До шести месяцев она была любимым ребёнком. Девочка была абсолютно здорова, быстро росла и уже уверенно ползала на четвереньках, когда цвет её глаз прояснился: левый – медово-карий, а правый – светло-голубой. Родители пришли в ужас и отказались от девочки «с браком». Её без сожалений отдали в депортационный центр. Своей родиной девушка считала именно посёлок. Дядюшка Роб заменил всю семью, а затем появился и Роро.

Этим утром, когда Мика вышла за дровами, со стороны Цитадели послышался визг тормозов и грохот. На автомобилях обычно ездили пограничные патрули цитадельцев. Иногда, правда, в здешних местах появлялись и так называемые пираты, собиравшие свои колымаги из металлолома. Бандиты могли направляться к посёлку, чтобы разжиться провизией и металлом в относительно благополучном поселении. Но те точно подкрались бы тихо и не допустили бы шума, да ещё с утра.

Выслушав Мику, Роб предположил, что цитадельцы, патрулирующие полосу вдоль стены могли попасть в беду и сейчас нуждаются в помощи. Мика не удивлялась тому, что дядюшка Роб одинаково готов был помогать и цитадельцам, и застенцам. Он, в отличие от городских элит, не делил людей по сортам.

Смотритель Роб и Мика взяли с собой некоторые медикаменты и отправились к месту, откуда слышался грохот. Пройдя чуть больше сотни метров за неширокую полосу леса, прикрывающую посёлок с севера, смотритель знаком остановил Мику и дальше пошёл один. Впереди виднелся покорёженный лёгкий внедорожник. По следам на снегу было понятно, что автомобиль сорвался вниз с бровки оврага и несколько раз кувыркнулся, прежде, чем остановиться вверх колёсами.

Роб осмотрел салон автомобиля и позвал Мику.

– Кажется, мы вовремя. Они ещё живы!

Смотритель выбил остатки лобового стекла, а ловкая девушка нырнула в салон, чтобы отстегнуть ремни безопасности и освободить двоих мужчин. Оба были без сознания. На пассажирском сиденье находился парень, немного постарше Мики, а за рулем совсем ещё юноша, скорее всего только недавно достигший совершеннолетия. Выглядел он даже чуточку младше девушки. Никаких опознавательных знаков на форме не было. Даже группа крови не указана. На груди были лишь нашивки с порядковыми номерами «144» у старшего и «748» – у младшего.

Вытащив обоих военных на улицу, смотритель и Мика обработали их раны.

– Роро будто знал, что его помощь понадобится. Всё рвался за мной следом.

– Твой кролик настоящая умничка, но здесь нам лучше позвать Артура. Пусть возьмёт ещё пару крепких ребят и носилки. А пока ты за ними сбегаешь, я осмотрюсь вокруг и попробую поточнее разобраться, что именно произошло. Надо следить за ситуацией.

***

Семьсот сорок восьмой очнулся в тускло освещённом помещении. Пахло травами и медикаментами. Молодой солдат Цитадели поёжился: было не холодно, однако по спине пробежали мурашки.

– Не хватало ещё подцепить здесь какую-нибудь заразу.

Юноша осмотрелся: комната напомнила медчасть. Три узкие койки, одну из которых занимал сам Эммануил, а вторую его старший – сто сорок четвёртый. Вдоль стен разномастные, но аккуратно отремонтированные шкафчики, в углу вешалка с выстиранным медицинским халатом, чистый стол с письменными принадлежностями, стопкой бумаги и парой записных книг.

– Можно подумать, этим дикарям есть дело до писанины. Разве только, кто из недавних депортированных, получивших образование в городе, и сможет прочесть для них что-то…

Хотя помещение и не походило на грязный барак, сооруженный из обломков, какими по мнению юноши должны были быть все постройки застенцев, парень оставался настороженным. Он не мог признать, что известная и понятная ему картина мира не соответствует действительности. Хотя его старший товарищ и говорил, что многое в идеологии города сильно преувеличенно, всё же Эм опасался обитателей застенья.

Внезапный шорох за окном заставил Эммануила резко дернуться. Парень едва не слетел с койки, шарахнувшись в сторону. На него уставились свирепые глаза, отсвечивающие в слабом свете лампы красным. Тварь была до того огромна, что полностью заслонила проём, но рассмотреть гостя в сумерках не удалось. Убрался он так же внезапно, как и появился.

– Проклятые, грязные застенцы! Сами уроды, так ещё и мутантов разводят!

Страх и отвращение по отношению к застенцам поселились в сознании Эммануила с самого детства. Идеология в цитаделях сводилась к возвеличиванию городов, как оплотов цивилизации, науки, безопасности и процветания. Вся остальная территория за стенами показывалась исключительно как образец деградации: загрязнённая природа, заселённая мутантами и неполноценными людьми с генетическими и приобретенными уродствами, тупыми и жестокими, одичавшими варварами, готовыми грызть глотки биологически правильным и здоровым жителям цитаделей.

Однако те же застенцы спасли их, не позволили замёрзнуть в снегу, оказали помощь. От того сейчас смятение Эма быть столь велико. Чистое помещение, медикаменты и никакой агрессии. Их даже не связали и не приставили охрану.

Парень слез с койки и аккуратно пошевелил руками, проверяя своё состояние. Он не особо пострадал: ныл ушибленный локоть, неприятно гудело в голове и слегка тошнило. Сто сорок четвертый же либо всё ещё находился без сознания, либо спал. На голове виднелась повязка.