За Стеной

– Если бы сейчас была не зима… Но ведь у нас нет выбора.

В дом вошли Мика с Эммануилом, и Роб с радостью переключил внимание на молодёжь:

– Ну что, познакомились немного? – пожилой человек подошёл к брату с сестрой и обнял обоих. – Теперь вы не одиноки. Держитесь друг друга.

– Дядюшка, говоришь так, будто собираешься нас покинуть!

– Никуда я от вас не денусь.

Смотритель Роб отправил ребят мыть руки, совсем как детишек, а сам принялся накрывать на стол. Приготовленный ужин ждал на тёплой металлической печке.

После еды смотритель будто собрался с мыслями и с трудом решился на разговор:

– Пора вам, ребята, узнать правду о своих родителях. Долгие годы вам были известны искажённые факты.

Слушать рассказ Роба было тяжело, но многие вещи начинали по-другому выглядеть в глазах Мики и Эммануила. Родители не отказывались от девочки. Наоборот, они всеми силами пытались скрывать её особенность. До поры до времени им это удавалось. Семья Брамсов занимала не последнее положение в иерархической системе Цитадели: отец был заместителем главного врача и правой рукой Роберта Гринна – только сейчас Мика впервые услышала фамилию дядюшки Роба. Но кто-то донёс на семью, и девочку с гетерохромией глаз забрали из семьи. Мать уже была беременна вторым ребёнком. Мальчика отняли у неё сразу после рождения, а родителей лишили должностей и отправили на работы по сортировке отходов и вторсырья. В каторжных условиях, сломленные потерей детей Брамсы прожили недолго и умерли почти одновременно. Роб подозревал, что отец Мики покончил с собой, после смерти жены.

– Этот случай стал последней каплей. Я разорвал все отношения с братом… – голос дядюшки Роба дрогнул. – Затем я забрал тебя и ушёл из Цитадели.

– И имя Роберт Гринн было вычеркнуто из семейного регистра, будто у моего отца никогда и не было брата, – закончил за дядю Арнольд.

– Да. Точно также было стерто и имя Брамсов.

– Нет, дядюшка! Не стёрто! – Мика ткнула пальцем в невыцветший прямоугольник ткани на куртке брата. – Семьсот сорок восьмого больше нет. Вместо него снова есть Эммануил Брамс.

Роб довольно хмыкнул.

– И Микаэлла Брамс. Это твоё полное имя.

Этот вечер мог стать одним из самых тёплых и счастливых в посёлке, если бы не сынок мэра и его желание уничтожить всех за Стеной, и Посёлок-128 в первую очередь.

Все собравшиеся в доме смотрителя снова погрузились в тяжёлые раздумья по поводу спасения жителей. Необходимо было срочно организовать эвакуацию, но куда отправиться?

– Уйти бы куда-нибудь подальше от Цитадели, в дикие места, чтобы городские побоялись туда сунуться, – Мика покосилась на Арнольда. – Я хорошо помню, какое впечатление на них производил один только Роро. А на просторах застенья полно тварей пострашнее.

Смотритель молча вышел в соседнюю комнату и вернулся с конвертом из плотной жёлтой бумаги. На нём не было никаких подписей, поэтому все вопросительно посмотрели на Роба.

– Нам давно пора было покинуть это место. Мы научились жить независимо от Цитадели. Но я отчего-то тянул. Жизнь наладилась, и я всё чего-то ждал, – мужчина положил руку на плечо Арнольда, – но обстоятельства решили нас поторопить. Готов я или нет, меня здесь теперь ничего не держит.

– На юг? – племянник посмотрел на дядю, а затем перевёл взгляд на конверт, лежащий перед ним на столе.

– Да. Подальше от цивилизации, к плодородным почвам.

– Дядюшка, у тебя уже есть на примете какое-то место? – Мика всё нетерпеливее поглядывала на конверт. – Ты давно это задумал и молчал?

– Задумал. И более того, нас там ждут. Это письмо от моего старого друга Алсада Алтари. Пора принять его приглашение, – Роберт погладил жёлтую бумагу, прищурился и по очереди посмотрел на всех троих молодых людей. – В этом месте плодородные земли, более теплый климат. Вам точно понравится, ведь вы ещё никогда не видели моря. Как и я.

ЧАСТЬ 2

Глава 8

– Я пойду, – мужчина лет тридцати пяти-сорока в серебристом комбинезоне с антибактериальным покрытием хлопнул ладонью по столу и, опираясь на стол, смотрел на своего собеседника.

– Роберт, в этом совершенно нет необходимости. Эти люди… Забудь о них. Это отработанный материал. Они бесполезны и даже опасны…

– Отработанный материал? – врач взвился и перешёл на крик. – Как ты можешь так спокойно называть людей отработанным материалом? Ещё несколько дней назад они честно трудились на благо Цитадели, а сейчас мы выбрасываем их за стену, и они даже людьми называться не могут? Тот же Кёрли был одним из лучших бойцов восьмого погранотряда.

Собеседник поморщился:

– Триста семьдесят пятый, а не Кёрли. Никаких фамилий в системе безопасности.

Но мужчина в комбинезоне не слушал его.

– Ты же сам хвалил его, Ричард. А после травмы он стал ненужным куском мяса? Его ведь ты направил за периметр. По твоему приказу отряд сунулся в болото и нарвался на стаю мутантов, из-за тебя парень стал инвалидом!

– Лишним ртом, обузой для общества.

Двое мужчин были удивительно похожи внешне: светло-русые непослушные волосы – только у военного, сидевшего за столом, они были коротко подстрижены и торчали аккуратной щёткой, а у врача взлохмачены от быстрой ходьбы. Глаза одинакового серо-зелёного цвета, и у обоих горят верой в свою идею. Только вот убеждения у братьев Гринн были совершенно противоположные. Роберт никак не мог смириться с отбором жителей, по правилам которого в городе имели право жить только «правильные».

Ричард Гринн – старший из братьев – представлял вооружённые силы Цитадели, занимая должность главнокомандующего вооружёнными силами города. Он всей душой болел за благополучие города и верил, что только жёсткий отбор позволит сохранить здоровое население и поддерживать жизнеспособность системы.

– А если что-то случится с Ар… – Роберт хотел упомянуть своего племянника, но осёкся и решил не вмешивать ребёнка. – Если со мной что-то случится? Это ведь вполне вероятно: я работаю в госпитале и могу подцепить заразу, принесённую солдатами из-за Стены. Ты и меня спишешь? Назовёшь отработанным материалом и лишним ртом, обременяющим Цитадель?

Ричард закрыл глаза и покачал головой:

– Роб, я ведь и хочу, чтобы ты не подвергал себя лишний раз опасности. Я не хочу, чтобы такая ситуация стала реальной. Тебе нечего делать за Стеной.

– А я хочу оставаться человеком! Кто-то же должен! Так ты не дашь ни транспорта, ни охраны. Так?

– Вот видишь? Ты же и сам понимаешь, что без охраны за Стеной опасно! Так на черта ты туда рвёшься?

– Я должен. Я не могу просто отпустить раненого, с которого едва сняли швы, в дикое застенье. Я должен убедиться, что женщины и лейтенант… бывший лейтенант Кёрли добрались до посёлка, и им там обеспечат минимальный уход.

– О чём ты говоришь? О деревенских жителях? Обеспечат уход? В застенье не выживают нормальные люди. А от тех, которые выживают, лучше держаться подальше.

– Я понял, – голос Роберта стал холодным и странно спокойным. – Не вижу смысла продолжать разговор.

С этими словами врач развернулся и вышел из кабинета военного.

С отправкой социальных эмигрантов, как называли изгнанников в официальной документации, в Цитадели никогда не затягивали, старались избавиться от них поскорее. После вынесения вердикта о выселении «неправильным» давали сутки на сборы, а затем выводили за стену.

Брать с собой разрешалось строго ограниченный набор вещей: одежда, средства личной гигиены, продукты питания и лекарства, которые на момент выселения были в наличии в доме эмигранта, ведь как только решение Комитета соответствия регистрировалось в системе контроля, для обречённого жителя блокировался доступ ко всем сервисам. Можно было брать вещи, не подлежащие переработке. В эту категорию относились многие старинные реликвии вроде тканевых игрушек, деревянных безделушек и книг. Бумагой в цитаделях не пользовались, поэтому нужды в макулатуре не было. А вот любые электронные гаджеты и металлические предметы выносить за периметр города было строжайше запрещено.