Страница 22 из 25
– Ну-у… деление общество, на мой взгляд, совершенно оправдано.
– Я также считаю, – подхватил он. – Но нужно признать, что сейчас общество переживает не самые лучшие времена. Я политик, Гриша. И ты должен понимать, что таким, как я, приходится иногда сглаживать углы. Но с тобой я буду прямым, ведь мне важно твоё мнение. Я хочу усыновить тебя не из большой любви к детям, а, исключительно, из-за результатов теста. Моя цель – изменить это общество, не уничтожая его устоев, – эти слова нашли отклик в сердце мальчика. – Аристократы нынче слишком скверны, и я как один из них несу за это ответственность. Что-то нужно менять, чтобы мир не в пал в хаос, откуда не так давно вышел. Последняя война результат того, как жили люди прошлого. И к сожалению, мы начинаем жить точно так же. Гриша, тебе приходилось встречаться с жестокостью и несправедливостью?
Он тут же вспомнил Нейта. Его ногу, руку, избитое лицо, поломанные кости, огромный шрам, кровавый кашель – все издевательства, которые он перенёс будучи безродным. Всю несправедливость, что он пережил. Всем этим пропиталось его сознание.
– Да…
– Как бы не говорили церковники, Рабочий район сродни гетто. Медицина далеко не так доступна, как жителям Центра или тем более Аристократии. Доходы также не близки к идеалу. Нрав жителей груб, не воспитан. И всему виной мы… аристократы. Аристократы, что отошли от нашей главной задачи: помогать людям, прививать им чувство прекрасного и показывать, как должен жить добродетельный гражданин. Поэтому я хочу перед тобой извиниться.
Он встал и поклонился ему в знак раскаяния. Этот жест аристократа к простому человеку немыслим. Такие действия поразили Гришу.
– Что Вы?! Прекратите… Вы не обязаны извиняться за всех. По Вам сразу видно, что Ваша семья продолжает быть настоящими аристократами. Поэтому…
– Нет. Кол Галланды также ужасны. Моя жена и дети. Они… они такие же, как и большинство аристократов. А я всё прекрасно понимаю, но ничего не могу сделать. Для это мне нужен ты. Мальчик чистый, понимающий, какого жить вне роскоши, и имеющий всё, что нужно, чтобы изменить Аристократию. Хотя нет, ты способен изменить всю страну.
Гриша не на шутку воодушевился. «Он сказал то же самое, что рассказала мама. Слово в слово. Но теперь, когда я вижу всю картину и знаю его мотивацию. Я понимаю его. Он не стал кичиться, защищать себя или семью. Он честен со мной».
– Это слишком эгоистично просить тебя… ещё ребенка. Но ты моя последняя надежда. Тебе решать. Заставлять никак не смею. Не думай, что если согласишься, то будешь лишь инструментом. Ты станешь для меня таким же ценным сыном, которого я надеюсь, смогу полюбить всем сердцем, – голос его был нежным, даже успокаивающим.
«Сыном…»
– Так что ты решил? Или, может, тебе нужно время подумать?
– Скажите… Вы, правда, думаете, что это возможно? Возможно заставить эту систему работать правильно?
– Я в это верю, – твердо ответил Симон.
Гриша задумался, пусть внутри всё для себя уже решил.
«Я хочу создать мир, где они будут счастливы».
Это желание поставило точку. Его взгляд вернул рассудительность, а чувство беспокойства растворилось в непоколебимой уверенности и стремлении.
– Я согласен. Если Вы дадите мне шанс построить лучший мир, то я готов приложить все усилия. Но я хочу задать вопрос. А Вы готовы принять простолюдина в свою семью таким, какой он есть?
Глаза Кол Галланда засверкали от радости.
– Я буду рад видеть тебя своим сыном. Надеюсь, мы сможем подружиться.
Они пожали руки.
– В таком случае пойдем. Расскажешь Розалии о своём решении. Только иди вперёд, мне нужно позвонить по делу.
Гриша вышел за дверь. Кол Галланд был больше не в состоянии сдерживать эмоции, он начал смеяться. Нет, скорее, хихикать по крысиному.
– Это было куда проще, чем я думал. Им будет так легко управлять. Какой чудесный ребенок. Просто превосходный. Наивная душа и гениальный ум. Что может быть лучше инструментом для политики? Ха-ха, Роза… Роза… – его голос тут же успокоился, и аристократ вернул себе прежнее самообладания. – С этим мальчиком я смогу разгромить Фарля, с ним весь совет будет принадлежать Кол Галландам.
III
После беседы с Симоном Григорий ожидал у кабинеты Розы. Мальчик не решался заходить один, он вообще боялся говорить матери о своём выборе. Покинуть дом, сменить семью, нарушить данное слово. Ребенок не предполагал, как столько всего разъяснить в одном разговоре. Последнее время Розалия часто засиживалась в своей коморке. Она вся закопалась в бумажках, под конец квартала её как настоятельницу обязали писать различные накладные, справки о расходах и многое другое. Сейчас она писала отчёт в Центральное управление приютами Церкви Единства об усыновлении Нейта. Верхи Церкви были весьма щепетильны в отношении сирот, поэтому требовали строгой отчетности: кто, куда, кому и т.п. Если благонадежность опекуна вызывала вопросы у Церкви, то к семье отправлялись служащие ювенальной юстиции. Но фамилия Гильмеш снимала всякие подозрения, поэтому ему проверки точно не грозили.
Гриша немного помялся под дверью, пока не подошёл Кол Галланд с привычной рабочей ухмылкой.
– Вы кажетесь весёлым, – произнес Гриша. – Вас что-то обрадовало?
– Сын позвонил, рассказал забавную историю, – слукавил он, и бровью не поведя.
– Вы так много времени уделяете семье.
– Я же отец, – ответил Симон. – Это моя обязанность. Семья в принципе крайне важная составляющая добродетельного аристократа. Я знаю лишь одного такого, который полностью лишен семьи.
– И кто же это?
– Николай Флок Гильмеш. Бедняга последний в роду, что весьма грустно. Насколько я помню у него была прелестная жена, но увы… ушла к Душе, когда я был постарше тебя. Ты готов? – Григорий вдохнул и уверенно помотал головой. – Тогда вперед.
За его задорным голосом последовало несколько легких ударов об дверь. Первым в кабинет вошёл Гриша.
– Вы быстро, – произнесла Роза, не отлучаясь от бумаг. – Всё обговорили?
– Достаточно, – холодно ответил Кол Галланд.
Розалия подняла глаза.
– Я, конечно, уже знаю ответ, но формальность требует. Так что ты решил Гриша?
Она была абсолютна уверенна, поэтому даже не волновалась.
– Мама, – робко начал мальчик. – Я хочу в семью Кол Галланд.
Роза раскрыла глаза, она побелела и с дрожью в голосе переспросила:
– Прости мне, видимо, послышалось, – встала из-за стола. – Можешь, пожалуйста, повторить?
– Тебе не послышалось, мама… Я согласен на усыновление.
И тут она бросила взгляд на Симона, который расплылся в улыбке. Измученное лицо Розы вызвало у него смешанные чувства. Аристократ определенно любил выигрывать, и поражение его извечной соперницы явно принесло ему долю удовольствия. Но было в этих эмоциях нечто стороннее. А Роза же ещё не осознавала происходящего в полной мере.
– Гриша… но ты же мне сказал…ОН ОБМАНУЛ ТЕБЯ! – вырвалось у неё. – Чтобы он не наплел, это всё ложь, он лишь использует тебя! СИМОН! Жалкий ты, выродок!
– Мама! – грубо прервал Гриша. – Он рассказал мне всё то, что рассказала ты. Про упадок аристократии, про неправильность этого общества, про то, что я ему нужен только из-за результатов теста. Он был честен со мной.
– И ЭТО ТЕБЯ УСТРАИВАЕТ!? – на эмоциях она бросалась вопросами. – Устраивает быть инструментом?
– Да, если я смогу создать лучший мир. Но… этот мир будет не таким, каким его видишь ты, мама. Я-я… не совсем понимаю твоей позиции. Прости.
Слёзы подступали к её глазам.
– Но… но… – издала она.
– Хватит, Розалия, – вмешался Симон. – Мальчик сказал своё слово. Это уже эгоистично с твоей стороны. Уважай его выбор. Такая бурная реакция недопустима для настоятельницы приюта. Твоя работа – отдавать детей в благополучные семьи. А семья аристократов подходит под все критерии.
Она взяла себя в руки и попросила Гришу выйти. Тот без лишних раздумий послушался её.