Страница 13 из 17
– Можно мне позвонить? Иве. Я сглупил, не попросил у неё номер телефона. Свой тоже дома забыл.
– Мэтт, у неё сейчас нет номера.
– Это как?
– Она его отключила перед отъездом. Что-то с ним было не так. Честно говоря, я и сама толком не поняла, что именно, но она сказала, что на днях подключится к новому оператору и сообщит номер, если он изменится, но она надеется, что получится сохранить старый.
Мэтт едва ли снова не расхохотался, уже с трудом веря в происходящее. Похоже, его попросту не желают слышать и аккуратно футболят. Да, он поступил, как свинья, но разве животное не имеет права извиниться? Если Ива считает себя такой правильной и логичной, почему же не даст ему грёбаный шанс сказать «извини»?
Он разозлился. Потом успокоился. И вернулся к своей жизни.
Тем более, что она уже вовсю поджидала его дома.
Как только за Мэттом закрылась входная дверь, он сразу заметил мать в одном из кресел гостиной. Плечи её были женственно покатыми от рождения, но сегодня Мэтт чётко видел их понурость.
Мать, по своему обыкновению, широко улыбнулась, но глаза её были… не теми. Мэтт почуял беду.
– Сынок, давай я сварю тебе кофе, – как-то наиграно радостно предложила Шанель.
Он согласился и почувствовал, как его голова и шея сами собой норовят втянуться в его же плечи.
– Что-то ты зачастил к Джонсонам, сынок. Ни свет, ни заря, а Маттео уже возле их дома околачивается. Но это и хорошо, – со вздохом заключила она. – Я ведь всегда тебе говорила: эта девочка когда-нибудь сделает тебя счастливым!
О нет, только не это, подумал Мэтт. Хуже момента и представить сложно.
– Ну? Чего нос повесил? Бортанула тебя наша девонька, да? Ну а как ты хотел… время идёт, она умнеет. А помнишь, что ещё я тебе говорила? «Она будет твоей, Мэтт, если ты захочешь». Ну так вот, теперь я снова тебе скажу, но уже с поправкой: «Она всё-таки будет твоей, сынок, но только если ты по-настоящему этого захочешь». Ладно. Сегодня речь не об этом. Я думаю, мой дорогой и любимый сын – дороже и любимее тебя у меня никогда никого не было и не будет – что пришло время поговорить серьёзно… впервые за твои двадцать шесть лет.
– Мам, что случилось?
– Тебе нужно повзрослеть, мой дорогой, – Шанель кивнула на синяк на его лице. – И сделать это придётся быстро. У меня рак, Маттео. Уже давно – четыре года. Я не говорила, потому что планировала тебе сообщить, когда он останется в прошлом. Но пару недель назад выяснилось, что в прошлом всё-таки останусь я. От года до десяти – так они говорят. Опухоль гормонозависима, и точно предсказать, какие препараты будут мне помогать и как долго, нельзя. Такие дела, сынок.
Глава 7. Встреча
Иве пришлось выпить два больших стакана капучино, чтобы заставить свой организм прийти в нужный для фокуса тонус. Работы было полно, как и всегда, впрочем. Приёмная ломилась от пациентов, а у неё ещё было на сегодня три неотложных вызова.
– Лу́на, я на вызов. В приёмной ничего серьёзного, я посмотрела, ты точно справишься.
– Не беспокойся, я всё сделаю. Только скажи, Каролина не звонила, как он?
– Не звонила. Её смена сегодня ночью будет.
– У тебя же один из вызовов в Порт Муди, да? Так может, ты заедешь в больницу, спросишь, как он? Жив ли?
Луна не знала Маттео Росси лично, но по природе своей была очень сострадающей девушкой, и история спасения Ивой мужчины, которому грозила верная смерть, уже прогремевшая по всем новостям, не давала ей покоя. Она и раньше безмерно уважала подругу, начальницу и хозяйку небольшой деревенской ветеринарной клиники, а теперь и вовсе видела в Иве богиню, отважную Амазонку, способную на любой подвиг.
– Не знаю, посмотрим.
Ива терпеть не могла раздавать обещания, но Луна знала – Ива сделает всё, что в её силах. Она спасёт, если это возможно. И если у неё выдастся свободная минутка, она обязательно заедет в Игл Ридж и узнает, как там спасённый ею мужчина. Луне очень хотелось, чтобы он выжил. Ива столько сил вложила в его спасение! Чего только стоит её каскадёрский номер с железнодорожным переездом! А как она срезала по тротуару возле самой больницы? А эта её изворотливая змея в таком загруженном потоке, что «любой бы растерялся, но только не Ива» – диктор по телевиденью так и сказал, пока за его спиной мелькали кадры, снятые то придорожной камерой, то видеорегистратором очередного очевидца.
Ива добралась до больницы Игл Ридж только к семи вечера. Смена Каролины начиналась в восемь, и ей совершенно не хотелось целый час ждать мать.
Она терпеливо дождалась своей очереди и обратилась к дежурной в приёмном покое:
– Привет, Ламисс.
– Привет, Ива. А У Каролины смена только через час. Следующий! – позвала она стоящего в очереди за Ивой.
– Я знаю, – не сдалась сразу Ива. – Мне только нужно узнать, как дела у…
– Ива, ты же знаешь правила. Только члены семьи и родственники.
– О! Это ко мне! – внезапно воскликнул чей-то голос, похожий на колокольчик.
Ива обернулась и увидела Маккензи – та катила тележку для забора крови.
– Я тут уже закончила, – объяснила она Ламисс. – Поднимусь наверх, отнесу в лабораторию образцы, а тележка пусть пока у вас тут постоит?
– Прижми её к стенке возле комнаты триажа, – отозвалась Ламисс, уже повязывая ленту тонометра вокруг руки следующего пациента.
В лифте Маккензи закатила глаза и сообщила:
– Ива, даже я уже знаю, что Ламисс – жуткая зануда. А ты уж и подавно должна это знать! Нашла у кого спрашивать! Даже если бы ты подошла к окошку Брайана, и то у тебя было бы больше шансов на успех.
Ива ничего не ответила. Ей было неудобно, потому что она явно знала о новенькой Маккензи гораздо меньше, чем Маккензи знала о ней. Мать часто повторяла Иве, что её манера не интересоваться людьми (а Ива называла это «обсуждать» людей) когда-нибудь сыграет с ней злую шутку.
– А ты разве не в одной смене с Каролиной? – спросила Ива.
– В одной. У меня сегодня две подряд – девочка попросила заменить. Ну как, девочка: трое детей у неё, старшему девятнадцать, – выпучила глаза Маккензи. – И называй меня Мак – так привычнее.
Они поднялись наверх, и Ива почти с завистью смотрела, как Мак открывает своим пластиковым ключом любые двери – такой же ключ был и у её матери, и обе медсестры больницы Игл Ридж казались Иве посвящёнными жрицами священного больничного храма.
– Я хочу у тебя кое-что спросить, – сказала Мак. – У меня тут такое дело… в общем, моя хаски, кажется, гульнула.
– Так.
– А ей, на минуточку, тринадцать лет, артрит, проблемы с желудком, а всё туда же – бес в ребро. Я даже не знаю, с кем она погуляла – прогрызла дырку в заборе, и вернулась счастливая… с языком на перевес. А теперь еле ходит и, мне кажется, у неё бока начали дуться.
– Когда были последние роды?
– Девять лет назад, и они же единственные.
– Как всё прошло?
– Не очень хорошо, ей тогда помогали, но один щенок всё равно родился мёртвым. А после каждый год у неё ложная щёность да так, что все кишки уже вымотала.
– Мак, собаку нужно срочно стерилизовать, иначе она погибнет.
Мак вздохнула.
– Этого я и боялась. Что, совсем шансов нет?
– Шансы есть всегда, но, судя по тому, что ты рассказала, они очень невелики. Ты должна срочно показать собаку своему ветеринару.
– Ива, у меня нет ветеринара. В последние годы мне это было не по карману.
– А прививки?
– Есть те, что ставили ей как щенку и парочку после.
Ива вздохнула.
– Мы открываемся в девять. Я приеду в половине девятого, чтобы посмотреть твою собаку. Вот адрес, – Ива протянула свою визитку. – Осмотрю твою девочку, сделаем анализы и примем решение. Я постараюсь сделать операцию завтра же, если мы на неё решимся.
– Хорошо. Ива, а сколько это будет стоить?
– Сама операция около трёх тысяч, плюс осмотр и анализы, медикаменты.
– О боже… – сразу поникла Мак.
И Ива снова вздохнула.