Поджигатель

Прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё, Ирина спросила:

– Так почему ты остаёшься здесь? Ты ненавидишь этот дом почти так же сильно, как и этот город. Может быть, и больше.

– Да, но из-за Джины количество мест, где я могу остановиться, ограничено. Она служебная собака, помогает мне с расследованиями поджогов. Но в отели её чаще всего не пускают. А поскольку она не обязана быть со мной 24 часа в сутки 7 дней в неделю, иногда для нас обоих будет проще, если я оставлю её там, где остановился. Обычно я бронирую апартаменты повышенной комфортности в отелях длительного проживания, но здесь таких нет. Также я не могу остаться у Ребровых, потому что они приютили семью, которая также осталась без крова из-за пожара.

– Да, Таня Бойко и её близнецы, – сказала Ирина. Она была рада, что они остановились у дяди Марата и тёти Вики, которые обеспечили им дополнительный уход, в котором они так нуждались. И хорошо, что не заселились сюда, поскольку ей не хотелось бы слушать шум, производимый двумя малолетними сорванцами.

– Мне не пришло в голову сообщить им, где я буду жить, – сказал Тимофей. По его голосу Ирина догадалась, что он сожалеет о своём решении, и поняла: пора уходить.

– Утром я начну искать новое место, – произнесла она.

– Ты разве раньше не искала? – Тимофей казался удивлённым.

«Неужели он думал, что я ленивая? – возмущённо и немного обиженно подумала она. – Прошло так мало времени после пожара. Никто другой в городе и не думает, что я просто бездельничаю. Наверное, это ему с высоты собственного положения кажется, будто здесь так легко найти новую квартиру».

– После пожара на меня как-то всё сразу навалилось. Возникло много вопросов, которые надо решать. Я не смогла хорошенько сосредоточиться, чтобы сделать это. И была просто счастлива, что у меня есть хотя бы нижнее белье.

«Нижнее бельё? Это то, о чём я решилась ему сказать?» – поразилась Ирина самой себе и смущённо улыбнулась. Когда её лицо потеплело, она ждала, что Тимофей прокомментирует её маленькую радость, но вместо этого он сказал:

– Нередко после потери дома из-за пожара на некоторое время теряешь равновесие. Никто не осознает, как много у него есть и что это значит в его жизни, пока не исчезнет. Особенно то, что невозможно заменить. В отличие от нижнего белья.

«Нам нужно было поговорить о чём-то другом, кроме моих трусиков и лифчика, – подумала Ирина. – Как это глупо!»

– Знаешь, никто не может быть готов к тому, что в огне погибнут все его вещи, – сказала она.

– Есть много вещей, к которым ты не можешь подготовиться.

В одном его предложении заключался целый мир значений, ни одно из которых она не чувствовала себя готовой обсуждать. К счастью, Тимофей, похоже, тоже не собирался этого делать и потому спросил:

– Итак, ты здесь с момента пожара?

– Да.

Глава 5

Тимофей вздохнул, провёл рукой по волосам, затем сделал несколько глотков чая. Ирина молчала, давая ему время подумать.

– Ну, что ж, мне, видимо, всё-таки придётся поискать другое место. Не хочу тебя стеснять своим пребыванием здесь.

– Тётя Вика не обрадуется, мягко говоря, когда узнает об этом. Скажет, что я тебя выгнала из родительского дома, – Ирина слегка улыбнулась.

– Ты же меня не выгоняешь, я сам это решил.

– Она даже слушать не станет, стоит мне ей сказать, и воспримет всё по-своему. Нет, знаешь, ты лучше оставайся. Тем более тебе нужно место для Джины. Я справлюсь.

– Я в этом не сомневаюсь.

Его простое заявление удивило её. Она так долго была непризнанной, что не могла не заметить, как легко он в неё поверил.

– Послушай, моим приоритетом должно быть раскрытие этого дела, а не поиск места для ночлега. Это моё время и в основном мои деньги, а не детективного агентства, на которое работаю. Если ты не против, мы оба можем остаться здесь. Если не сможем ужиться на одной жилплощади, тогда что-нибудь придумаем.

Напряжение в голове Ирины ослабло. Возможно, для Тимофея её слова о готовности перебраться в другое место прозвучали несколько небрежно. Но мысль о том, что ей опять придётся быстро искать жилье, наполнила её ужасом. Она не была готова к новым потрясениям. Конечно, возвращение Соболева – и пребывание в том же доме – было потрясением другого рода. Но если бы она могла держать свои эмоции под контролем, то сохранила бы душевное равновесие. Он же сказал, что не планирует задерживаться надолго.

– Здесь достаточно места. Никита постарался расширить некоторые комнаты, – сказала Ирина.

– Да, я уже успел заметить, – ответил Тимофей, указывая на то место, где задняя стена была выломала, чтобы сделать гостиную огромной.

– Я остаюсь в…

– В моей старой комнате, – перебил он.

Она кивнула, но ничего не сказала. Молчание было хуже, чем упоминание о нижнем белье, поэтому предложила:

– Ты мог бы расположиться внизу, в главной спальне. Ты рано встаёшь?

– Обычно да, – сказал он.

– Отлично, потому что я встаю позже.

– Тебе никогда не нравилось раннее утро, – он впервые улыбнулся, и Ирина мгновенно возненавидела себя за то, что это заставило её сердце замереть. – Помнишь, ты всегда жаловалась на утреннюю тренировку по танцам, которая начиналась в восемь утра.

Было несправедливо, что он всё ещё так хорошо её знает.

– Я уверена, что мы сможем держаться подальше друг от друга, – сказала Ирина, собравшись с силами.

Тимофей оторвался от чая и встретился с ней взглядом. Ни разу со времён вступительных экзаменов в училище она не чувствовала себя под таким пристальным вниманием. Он продолжал смотреть на неё, когда сказал:

– Мы хорошо умеем держаться подальше друг от друга, что возвращает меня к моему предыдущему вопросу: что ты делаешь в Лазурске?

Очевидно, он ничего не слышал о ней с тех пор, как уехал.

– За двенадцать лет многое может случиться.

– Я в курсе. Но у тебя всё было готово к тому, чтобы поступить в училище, – Тимофей налил кипятка в чашку, только теперь положил туда кофе и сахар, хотя прежде пил чай. Это показалось Ирине немного странным. В голове промелькнуло, что такой поступок выдаёт в Соболеве волнение.

– Почему ты не выступаешь или не гастролируешь с крупной танцевальной группой? – спросил он.

Нет, нет, нет. Не она завела этот разговор. Не собиралась возвращаться к болезненным воспоминаниям и уж точно не делать этого с ним. Стояла и молчала, пока он пил кофе.

– Всё меняется. Это было давно, и ты тоже однажды решил не быть частью моей жизни.

– Решил? Ты думаешь, у меня был выбор? – бутылка с кетчупом ударилась о стойку и подпрыгнула. Хорошо, пластиковая, иначе бы осколки разлетелись во все стороны с алым взрывом.

Обычно Тимофей не кричал, особенно потому, что знал, – Ирина это терпеть не может. И почему тогда разозлился? Задело за живое. Однажды он согласился на требования её отца. Был тем, кто ушёл, кто поступил на службу в армию, преодолев тысячи километров, чтобы никогда больше не видеть девушку, которая стала его первой любовью.

– Я согласился с требованием твоего отца порвать между нами не потому, что струсил. А потому, чтобы ты могла спокойно заниматься танцами и строить карьеру. Ты это заслужила. Нуждалась в этом. Я не мог отнять у тебя мечту, которой ты хотела посвятить свою жизнь. Так почему же ты не стала танцовщицей?

– Я почти стала. Проучилась в хореографическом училище три года.

– А потом?

Это было нехорошо. Всего несколько минут в одной комнате, а её уже трясло от чувства уязвимости. Может быть, она все-таки поищет новое место для ночлега.

– А потом у моей мамы диагностировали рак яичников четвертой стадии. Я узнала об этом, когда вернулась домой летом после третьего курса. Пришлось отложить возвращение в училище на осень, – ухаживать за ней было некому. Но сложилось иначе. Мама умерла через несколько недель после Нового года. Того самого года, который мог стать у меня выпускным.