Очарованная

Мой пульс переместился в мое ядро.

Когда я снова посмотрела на его лицо, в его глазах плясало темное страстное желание. Он протянул руку и терпеливо подождал, пока я помедлю, а затем возьму ее, прежде чем отвести нас от дома по краю здания.

— У меня есть для тебя подарок, — сказал он. —Что-то красивое и достаточно жестокое, чтобы удовлетворить тебя и твою храбрость в эти выходные.

— Мне не нужен подарок, — честно сказала я ему. —Кроме возможности чаще разговаривать с моей семьей и… и если ты снова вернешься в мою жизнь.

Его рука сжалась в моей, пока он вел нас по красивой благоустроенной дорожке к пристройке, явно похожей на конюшню.

— Я попрошу Риддика достать тебе телефон с международными текстовыми сообщениями. Это будет контролироваться, так что помни об этом, когда ты разговариваешь со своей семьей, но ты можешь отправлять им сообщения, когда захочешь.

Я дернула его за руку, чтобы остановить, а затем встала на цыпочки и легонько поцеловала край его челюсти.

— Спасибо, Ксан, — мягко сказала я.

Вокруг моего сердца росла нежность, которая, казалось, расцветала только для него. Это заставило меня почувствовать себя нехарактерно застенчивой и уязвимой, несмотря на то, что это прекрасное чувство  расцвело в моей груди.

Он выглядел слегка ошеломленным моей добровольной привязанностью на секунду, прежде чем его глаза улыбнулись, и он покачал головой.

Мы продолжали подниматься по пологому холму в тишине. Он вытащил меня через огромные двери амбара на напоенный сеном воздух конюшен.

Немедленно большая черная голова коня Александра, Харона, высунулась из его стойла, чтобы он мог заржать своему хозяину.

Александр усмехнулся и подошел, чтобы провести твердой рукой по длинному носу лошади.

— Ты любишь лошадей? — спросил он меня, доставая из сумки красное яблоко, которое он скормил счастливому зверю.

Я кивнула, нерешительно подняв руку, чтобы погладить бархатную мордочку Харона. —Я каталась на них несколько раз. Друг семьи, Кристофер, возил нас по праздникам на виноградник, и мы могли там покататься на лошадях.

Александр щелкнул ртом, и над стойлом рядом с Хароном появилась еще одна голова. Я задохнулась, когда двинулась к великолепной лошади с протянутыми руками.

Она было полностью золотой. От макушки великолепной волнистой гривы до самого основания копыт лошадь была мерцающей бледно-золотым металлом.

—Она такого же оттенка, как твои глаза на солнце, — пояснил Александр. —Она золотая ахалтекинская, очень редкая порода из Туркменистана.

—Она выглядит как живой солнечный свет, — сказала я ему, поглаживая ее нос. —Я никогда не видела существа столь прекрасного.

— Хорошо, что она твоя.

Я моргнула в золотые глаза лошади, а затем в серебряные глаза Александра. —Прошу прощения?

Он пожал одним плечом, как будто купить мне редкий и, вероятно, безумно дорогой подарок — дело малое. Подарок, который позволит мне прожить здесь еще долго после того времени, которое я решила провести  в Перл-Холле.

— Ты через многое прошла за последние несколько недель. Я хотел снова доставить тебе немного радости.

Мое сердце сжалось, как судорога, болезненно и так долго, что я думала, что могу умереть.

— Зачем тебе моя радость? — тихо пискнула я.

Александр прислонился к деревянной стене и наблюдал из-под полуопущенных век, как я глажу его лошадь. —Знаешь, почему я зову тебя Мышонком? Потому что ты маленькая мышка, у которой нет защиты от меня. Я могу экспериментировать над тобой, охотиться на тебя и полакомиться тобой или же скормить другим зверям так легко, как мне заблагорассудится. Я вздрогнула от его слов и бросила на него несчастный взгляд, от которого его губы дернулись. —Но есть несколько басен, где маленькая мышка оказывается действительно очень умной и обманывает кошку, слона или сокола, чтобы они попались на их же уловки. Ты, мой Мышонок, так хорошо играешь в нашу игру, что я уже не знаю, кто выигрывает.

Я облизнула пересохшие губы и пожала плечами, наклонившись, чтобы понюхать теплую, чистую шкуру моей лошади. —Я поняла, что мудро не поддаваться невинному виду того, кто ранее показал себя опасным.

Ухмылка Александра была злой. —Умная девушка.

— Не совсем так, — прошептала я своей золотой красавице, как будто это была лошадь, с которой я делилась своим секретом.

— У меня нет никаких навыков, — призналась я, и мне показалось, что слова вырвали из тонкой ткани моей души.

Это была моя самая большая слабость и позор.

Я была ничем иным, как своей упаковкой, красивой бумагой, аккуратно обернутой вокруг пустой коробки.

Не было никакой причины подвергать себя все большему влиянию Александра надо мной, но я чувствовала непреодолимую потребность в этом.

Это могло быть свидетельством его обусловленности мной, но я думала, что это было что-то другое.

Я никогда не встречала человека, который был бы так похож на лабиринт. За каждым углом таился еще один шок, какой-то ужасный опасный зверь, которого я никогда не могла понять, но другие были более мягкими, прекрасными, как летние фейри. Даже его прекрасные существа были опасны для моего здоровья, соблазнители и разрушители работали в тандеме, чтобы выпотрошить меня до самой души.

Жар Александра прижался к моему боку за мгновение до того, как он заключил меня в свои объятия и поднял пальцами мой подбородок. — Разве я не дал тебе  навыков?

Я фыркнула. —Хорошо, я думаю, что теперь я опытная членососка.

Его хмурый взгляд был яростным. — Мне не нравится эта грубая грязь с твоих губ. Да, ты доставляешь мне удовольствие всеми способами, которыми женщина может доставить удовольствие мужчине, но я думаю, если ты действительно посмотришь, то обнаружишь, что научилась другим навыкам. Риддик говорит, что ты чуть не обыгралиа его на рапирах на прошлой неделе, научилась играть в шахматы, научилась кулинарии у Дугласа и рукоделию у миссис Уайт. Ты знаешь правила самообороны и теперь говоришь по-английски так же прекрасно, как на родном языке.

Он наклонился, чтобы провести своим носом вдоль моего. —Это не качества глупой, бездарной девушки. Это атрибуты ферзя, которого заставили думать, что он всего лишь пешка.

Мое сердце медленно и сильно билось в груди, стуча в ребра, словно ожидая, что Александр откроет дверь и потребует ее для себя. Неуверенность всей жизни была аккуратно раздавлена ​​дорогим каблуком Александра, как если бы это был обычный таракан. Я почувствовала смерть этого позора в своей душе и вздохнула, когда его дух улетучился.

— Знаешь, Мышонок, мне очень хочется оставить тебя здесь, со мной, навсегда, — продолжал он.

Иногда я задавалась вопросом, был ли он телепатом или было что-то симбиотическое в наших отношениях Господина и раба, что давало ему привилегированный доступ к моим мыслям.

Разве я не желала того же самого?

—Я знаю, что это невозможно по множеству причин, но я хочу убедиться, что ты всегда будешь помнить, что принадлежишь мне. Ты вспомнишь, когда меня не будет, и почувствуешь мою потерю в своей киске, разуме и груди. Ты почувствуешь фантомное давление моей руки на твое горло, как ожерелье, которое ты не можешь снять. И, Красавица моя, ты будешь носить на своей коже символ моей родословной, чтобы любой, кто посмеет раздеть тебя, увидит, как ты наклоняешься, чтобы трахнуть тебя.

—О чем ты говоришь? — спросиал я, прежде чем руки Александра на мне превратились в кандалы, и он потащил меня в конец конюшни, где далеко от заполненных сеном стойл стоял кирпичный очаг, потрескивавший от небольшого огня. Что-то поджаривалось в этом пламени, железный столб погрузился в глубины.

Страх нахлынул на меня, заводя меня, хотя я была в ужасе, потому что моя обусловленность научила меня, что страх перед Александром может также принести удовольствие.

Он прижал меня к кирпичам, положив мои руки по обе стороны от  головы, чтобы я могла опереться на них, а затем вытянул мои бедра, раздвинув ноги так, чтобы я выглядела именно так, как ему нравилось. Я вздрогнула, когда он осыпал поцелуями и нежными укусами мою шею, в то время как его ловкие пальцы расстегнули мое платье с запахом и позволили ему упасть на землю подо мной. Я оттолкнула его в сторону, что принесло мне довольное мычание, а его язык провел по краю моего уха.