Очарованная

— Леди Грейторн? — спросил я, когда слуга неуверенно проскользнул ко мне, чтобы предложить мне чашку чая.

— О да, покойная Хозяйка Перл-Холла. Она умерла, о, девять лет назад в мае этого года. Более красивой женщины я никогда не знал. Невероятно шикарная, но очень приземленная со своим домашним персоналом и семьей.

—Что с ней случилось? — спросила я, хотя и не совсем понимала, кем она могла быть.

Разве Александр не был титулован графом Торнтоном, а не Грейторном?

Дуглас прервал свою деятельность и виновато оглядел комнату, как будто его поймали на акте богохульства против своих работодателей. Я видела его нежелание продолжать, но я была полна решимости раскрыть тайну этого огромного пустого дома и его хозяина.

Я наклонилась вперед, чтобы положить свою руку на руку Дугласа, и посмотрела на него сквозь ресницы, слегка надув нижнюю губу. —Я спрашиваю только потому, что недавно потеряла собственного отца.

Это была не ложь, не совсем.

Я потеряла Шеймуса навсегда, только не до смерти.

Конечно, грусть была надумана, но что такое маленькая невинная ложь между расцветающими друзьями?

Мои слова возымели ожидаемый эффект. Его лицо смягчилось, и он провел рукой в муке  по моей. —Бедняжка, я так сожалею о вашей утрате. Ну, это не совсем то, о чем можно говорить, понимаете? Вот, попробуй. Он сунул мне великолепно сделанный маленький торт и подождал, пока я не откушу, и не застонал, прежде чем продолжить. —Она умерла вдали от дома, когда была в гостях… у друга семьи. Судя по всему, это была трагическая случайность. Она пила за ужином и вышла на террасу подышать свежим воздухом. Следующее, что все узнали, это то, что она была мертва у подножия здания двумя этажами ниже.

Я содрогнулась от мысленного образа. — А кем она была для Александра?

Дуглас нахмурился, как будто я была тупой. — Да его мать, душенька.

— О, а что случилось с его отцом?

Прежде чем он успел мне ответить, резкий стук дорогих ботинок эхом разнесся по коридору, возвещая о скором прибытии человека, который определенно не был слугой.

Он был изысканно одет в темно-серый костюм, шелковую рубашку и такой же галстук, а его темно-русые волосы были зачесаны назад с его широкого лба гладкой волной, которая освещала возвращение в эпоху джаза. Не его дорогой костюм или грозная манера поведения выдавали его явный статус в доме, а его очень очевидное сходство с Александром.

—Он очень даже жив и здоров, — сказал этот мужчина, остановившись в подъезде.

— Ваша светлость, — обратился Дуглас, почтительно склонив голову. —Как приятно, что вы пришли к нам сюда. Я могу что-нибудь сделать для вас?

— Я пришел за девушкой. Он смотрел на меня темными, безошибочными глазами. — Мисс Козима Ломбарди, мы еще не имели удовольствия встретиться. Боюсь, мой сын поступил небрежно в этом отношении, поэтому я взял на себя ответственность представиться сам. Иди сюда, чтобы я мог сделать это, пока смотрю на тебя.

Я грубо сглотнула и поставила изящную чайную чашку на разделочный стол перед собой, прежде чем соскользнуть с табурета, осторожно прижимая края рубашки, чтобы не засветить перед отцом моего Мастера.

В моем животе зародилось инстинктивное зерно страха, но я не могла быть уверена, была ли причина в тяжелой силе личности лорда Грейторна, излучаемой по всей комнате, или просто в том факте, что он был отцом Александра.

И если я думала, что Александр был отродьем сатаны, то, может быть, его отец тогда приближался к самому дьяволу.

Когда я остановилась перед ним, он подошел ко мне поближе и коснулся моего подбородка двумя сложенными пальцами, изучая мое лицо в свете, струящемся из высоких окон.

— Золотые глаза на фоне чернильных волос, — пробормотал он. —Как летнее солнце на фоне ночного неба. Напротив, прекрасный этюд.

— Благодарю вас, лорд Грейторн, — сказала я, потому что с ранних лет научилась принимать комплименты, как бы неприятно они мне ни были.

Его широкое лицо расплылось в неожиданной улыбке, а бледная кожа сложилась в приятную складку. —Пожалуйста, мы будем ближе, чем все здесь. Зови меня Ноэль.

По внезапной вибрации воздуха за моей спиной я поняла, что слуги были удивлены таким разрешением, и я не знала, что с этим делать.

— Да, конечно, спасибо, Ноэль.

— Я пришел, чтобы провести вам надлежащую экскурсию по дому, — сказал он мне, опуская мой подбородок и протягивая руку, как истинный джентльмен. — Если ты окажешь мне честь.

Я судорожно сглотнула, борясь с инстинктом оглянуться через плечо на Дугласа в поисках какого-нибудь намека на то, что, черт возьми, происходит. Вместо этого я положила свою руку на руку Ноэля.

—Я знаю, что ты гуляла по дому сегодня утром, — продолжил он, сжимая мою руку на своей руке так, что это казалось таким же окончательным, как кандалы, которые я носил в бальном зале. Я вздрогнула, когда поняла, что это мог быть он за камерой, отслеживающей каждое мое движение в течение дня. — Но я подумал, что покажу тебе подземелье.

К моему крайнему шоку и беспокойному удовольствию, мой день с Ноэлем был невероятно увлекательным, и хотя он включал в себя краткий набег в подземелье, он был только для того, чтобы заглянуть в древние камеры и оборудование для пыток, установленное как произведение искусства на каменных стенах. Он провел меня по залу с фотографиями, занимавшему весь дом на втором этаже, и рассказал мне интересные анекдоты о семье Дэвенпорт и Перл-Холле. Дом был впервые построен в 1600-х годах, но впоследствии его достраивали и ремонтировали на протяжении веков, так что теперь интерьер больше напоминал французский замок, чем типичный британский дом. Он был элегантен даже в своей огромности, каждая из более чем 250 комнат представляла собой чудо сочетания цветов и деталей. Я узнала, что первая вилка была использована в столовой в 1632 году и что чрезвычайно набожная Бесс Дэвенпорт Герцогиня Грейторн в 18 веке пристроила небольшую изысканную часовню к левому крылу дома. Каждая комната была относительно перенасыщена мебелью, приобретённой на протяжении столетий, украшена расписанными вручную обоями, позолоченной лепниной и тщательно продуманными гипсовыми потолками. Меня пугало, когда я перешагивала через изношенные каменные ступени, выгнутые из-за множества шагов, и знала, что живу в доме, который видел поколения королевских особ и важные исторические события. Я никогда не изучала историю, но к концу тура мне не терпелось узнать больше о Перл-Холле и британской культуре.

Мы избегали разговоров об Александре, и хотя меня успокаивало то, что он притворялся, будто его не существует, совсем вычеркнуть его из моих мыслей было невозможно.

Он был привидением в моем периферийном зрении. Прохладное дыхание призрака за моей спиной. Он преследовал меня  с того момента, как я спасла его в переулке в Милане, и я не могла себе представить, даже спустя годы после пяти лет рабства, когда я не буду чувствовать его в своих мыслях, я скорее всего скрою его, как рак, в моих клетках.

— Боюсь, на этом наша экскурсия окончена, — сказал Ноэль, когда мы спускались по величественной мраморной лестнице в бледно-голубой большой зал.

— Мы могли бы выйти наружу?— легкомысленно сказала я, как будто мое сердце не колотилось в моем горле при этой мысли.

Улыбка Ноэля померкла.

—Думаю, нет, уже поздно, и сырость не ладит с моими старыми костями.

— Ты едва ли стар, — поддразнила я.

Что-то затемнило его бледно-серые глаза, а затем исчезло слишком быстро, чтобы можно было что-то изучить. Он остановился у подножия лестницы и взял обе мои руки в свои, чтобы нежно сжать их.

— Ты слишком добра ко мне, моя дорогая. Я знаю, что тебе, вероятно, наскучила моя компания, но не могла бы ты присоединиться ко мне у костра, чтобы поиграть в шахматы?

Я хотела сказать «да», потому что меня тошнило от одиночества. Я привыкла к деревянному дому, полному страстных итальянцев, а не к замкам, наполненным мертвым воздухом.