Очарованная

—Рабыня со стальным хребтом тает от одного прикосновения к ее набухшей пизде. Я запомню это в следующий раз, когда ты попытаешься противостоять мне.

Я проглотила рваный стон.

— Но я не позволю тебе прийти сегодня утром. Он улыбнулся моей мокрой щеке, когда я протестующе захныкала. —Радуйся, я не наказываю тебя за попытку манипулировать мной. Я не буду обвиваться вокруг твоего мизинца, рабыня. Помни, что сегодня каждый раз твоя жадная пизда жаждет прикосновения моих пальцев и языка.

Он резко отстранился от меня и без дальнейших церемоний вышел из душа. Я смотрела, слегка ошеломленно, как он вытирался и обвязывал полотенцем свои худые бедра.

— У тебя есть ровно девяносто секунд, чтобы закончить мытье, а затем я жду, что ты оденешь меня. Если ты попытаешься прикоснуться к себе, я познакомлю тебя с древним частоколом, который мы держим на заднем дворе.

Немедленно, когда моя киска все еще пульсировала, а мой разум, сидящий на моей голове, как кривая шляпа, я все же сделала, как он сказал.

Я часами ходила по дому после того, как Александр ушел на день. Он был назван Жемчужным залом весьма удачно, так как жемчуг инкрустировал изысканную мебель, украшал края бра и штукатурку дверных косяков. Куда бы я ни посмотрела, повсюду были бесценные исторические атрибуты, от многовековых гобеленов, покрывающих стены, до изящных драпировок, отодвинутых от каждого окна. Везде также велась слежка. Камеры, датчики и клавиатуры рядом с запертыми дверями, которые, казалось, требовали отпечатков пальцев или сканирования сетчатки глаза.

Я чувствовала, как эти технологические глаза наблюдают за мной, пока я задерживалась за картинами, и я ненавидела то, что единственная вещь, которую мне дали носить, была одна из тонких хлопчатобумажных рубашек Александра. Кто-то следил за каждым моим шагом по усадьбе, и это знание заставляло меня чувствовать себя «Маленькой мышкой» Александра, хотя его не было дома, чтобы охотиться на меня лично.

Когда я попыталась открыть входную дверь, чтобы подышать свежим воздухом, позади меня появился Риддик, молчаливый, но полный осуждения. Я знала, что он остановит меня, если я каким-то образом найду способ обойти тяжелый замок. Он появился снова, когда я слишком долго задерживалась над набором деревянных дверей с замысловатой резьбой. Он не прикоснулся ко мне, но его присутствия было достаточно, чтобы я бросилась вперед, как обруганный ребенок.

Около полудня у меня заурчало в животе, и я отправилась на поиски кухонь, спустившись по парадной лестнице на первый этаж, а затем по меньшей и темной в подвал дома.

Мгновенно жуткая тишина, пронизывающая верхние уровни, была пронизана хихиканьем и беспорядочной болтовней.

Я хотела быть частью шума. Я хотела сесть с другой женщиной и поговорить о странных вещах, происходящих с моим телом. Мое причудливое влечение к Александру сбивало с толку еще больше, чем половое созревание, и я жаждала, чтобы кто-нибудь сгладил неровные края моей паники своей мудростью.

Чего я действительно хотела, так это того, чтобы мама усадила меня за кухонный стол с простым заданием, таким как раскатывание теста для макарон, чтобы мои беспокойные мысли были успокоены мирской задачей. Только тогда она раскатывает свою мудрость так же спокойно и умело, как месила тесто под пальцами.

Даже Елена знала бы, что мне сказать, учитывая ее отношения с Кристофером, гораздо более старшим другом семьи, который ухаживал за Еленой с шестнадцати лет. Они спали вместе, хотя она никогда прямо не говорила мне об этом. Я поняла это по ярко-красным полосам на ее скулах, когда она вернулась из его дома, по тому, как она пахла им в потайных местах, например, за ушами и в ямках под ключицами. Она разбила бы мое влечение на части, как это сделал бы математик, на уравнения с логическими выводами.

Это был именно тот совет, который мне тогда был нужен, не сочувствие Себастьяна или романтизм Жизель, а поучительная мудрость и определенная логика. Почему и как меня влечет к кому-то, кто больше похож на монстра, чем на человека.

Я прошла на потертый каменный пол и оказалась в огромной, просторной кухне, которая каким-то образом сохранила ощущение древнего величия, хотя и была полностью модернизирована. Горстка слуг работала в комнате и еще больше их сидело за массивным столом слева, счастливо доживая свой день.

Пока меня не увидели.

Мгновенно они замерли, и болтовня испарилась.

Я с трудом сдержала нервы, прекрасно осознавая длину своих ног, выставленных напоказ рубашкой, и тот факт, что они, вероятно, знали, что последние несколько недель я была прикован к полу бального зала.

— Привет, — сказала я, затем откашлялась, когда мой акцент пропитал слово. —Всем привет, извините за беспокойство. Я просто осматривала, эм, дом, и когда я почувствовала что-то вкусное в воздухе, я пошла сюда по запаху.

Они продолжали смотреть, не меняя выражения лица или позы.

Хм, ладно.

— Извините их, — сказал молодой человек с огненно-рыжими волосами и таким количеством веснушек, что он казался ходячим созвездием золотых звезд. — У них нет манер. Он быстро двинулся вперед, чтобы протянуть руку. —С другой стороны, я знаю. Приятно познакомиться, мисс Ломбарди. Я Дуглас О'Ши, шеф-повар этого прославленного дома.

— Значит, ты тот волшебник, который вчера вечером приготовил пасту алла Дженовезе, — сказала я, беря его мозолистую руку в свою. —Спасибо за это, я не могу передать тебе, как сильно я жаждала вкуса дома.

—О, твое удовольствие было моим творением. Обычно мне поручают приготовить обычную безвкусную еду моих соотечественников, так что было приятно применить свои навыки в чем-то другом. Пожалуйста, в следующий раз дай мне что-нибудь по-настоящему сложное.

Я рассмеялась над его изобилием, моя неловкость смылась его искренней добротой. Остальные все еще смотрели на нас, но я не обращала на них внимания.

За мной наблюдали всю мою жизнь, но я не получала истинной доброты, поэтому я сосредоточилась на этом.

—Пойдем выпьем со мной чаю, пока я закончу эти финские маленькие торты, — подбадривал меня Дуглас, поворачивая наши сцепленные руки так, чтобы он мог отвести меня к табуретке, стоящей рядом с его рабочим местом. —Ты выглядишь худой, как повеса, и остро нуждаешься в чашке чая.

Я скользнула на стул и безрезультатно сдернула рубашку, когда у одного из слуг отвисла челюсть при виде моих ног.

Дуглас ударил слугу по костяшкам пальцев деревянной ложкой. — Молодой Джеффри, уходите и остальных прихватите. Я полагаю, у вас есть кое-какая работа в столовой перед ужином.

Джеффри в ярости покраснел от того, что его поймали, и выбежал из кухни вместе с остальным второстепенным персоналом.

— Не обращай на них внимания, душка. Прошло много времени с тех пор, как у нас в доме была настоящая юная леди, а парни все обычно немного туповатые, так что твоя красота никому не поможет, — объяснил Дуглас с огоньком в глазах, осторожно нанося глазурь между маленькими розовыми слои торта.

— Ты прости меня, если я не поверю. Мастер Александр вряд ли похож на человека, который воздерживается от женского общества, — возразила я, фыркнув.

Дуглас остановился, моргнул, глядя на меня, а затем расхохотался.

Я не могла не смеяться вместе с ним. Было приятно немного расслабиться после столь долгого пребывания в тесной компании Александра или в пустом помещении моего одиночества.

Дуглас был молод, ближе к моему возрасту, чем, как я предполагала, к Александру, и он обладал счастливым характером, который был заразителен.

—О, до тебя были женщины для обоих мастеров, но ни одна из них не была похожа на тебя, — продолжал он, и я понял, какой сокровищницей информации он может быть. —Это мужское хозяйство насквозь. Это произошло после смерти леди Грейторн.