Семь Оттенков Зла

— Пикантные, сэр?

— Да! Пикантные, Содд. И это еще мягко сказано!

— Пикантные, — повторил чертенок, будто смакуя это слово на языке. На его щеках вспыхнул румянец, он наклонился к Грейтхаузу с обольстительной улыбочкой. — Да, сэр! Вы попали прямо в цель! В самое сердце, в легкие, в мозг! Пикантные! И сам Господь вот-вот добавит «Фонарщикам» перчинки, чтобы они смогли разжечь настоящее пламя!

— А мы было подумали, что у нас появился клиент, — сказал Грейтхауз, обратившись к Мэтью. — Но нет, этого джентльмена следует немедленно доставить в бедлам и привязать к койке.

— Я думаю, вам следует объясниться, сэр, — настоял Мэтью, и Содд кивнул с лихорадочным рвением.

— То, что сегодня кажется пикантным, — начал он, — завтра будет в порядке вещей! Это и есть сердце, легкие и мозг музыки, джентльмены! Не только музыки, но и представления. Искусства. Настоящий художник должен продолжать двигаться вперед! Всегда, всегда только вперед! И мои подопечные — они всегда идут только вперед! О, я видел в них величие, джентльмены! Знаете, что я видел?

— Величие? — повторил Грейтхауз без намека на энтузиазм.

— Я видел то, чего никогда не видел прежде! И в этом вся суть! Всем и всегда нужно увидеть то, что никто никогда не видел прежде! То, что никогда прежде не звучало, должно быть услышано! Их песни, их внешний вид, их владение сценой и публикой… и да, джентльмены, их пикантность! Вы знаете, они ведь сами решили, что по сцене надо двигаться! И, уверяю вас, я видел, как десятки женщин теряли рассудок и бросались вперед, чтобы только поцеловать рукава их костюмов! Я видел слезы в их глазах, я видел…

— Пробки в их ушах? — предположил Грейтхауз.

— Ладно. Согласен, их музыка не для всех. Конечно же, не для людей в возрасте. Она для молодых, потому что именно через молодых искусство берет новый виток на своем пути через человечество. У молодых нет затвердевшего ума и закостеневших чувств, которые мешают свободе мышления и смелым действиям! Если бы не молодежь, весь мир затвердел бы и рассыпался на куски, ибо только молодые сохраняют его свежим и бодрым! Так что да, музыка «Четырех Фонарщиков» предназначена для молодежи, и я славлю свою судьбу, которая свела меня с ними и позволила вести их вперед.

— Вы эту речь перед зеркалом практикуете? — спросил Грейтхауз.

— Если хотите, смейтесь, сэр. Но то, что можно назвать непристойностью, Шекспир вовсю использовал как в своих комедиях, так и в трагедиях. Даже в Библии вы можете найти то, что некоторые назовут извращением. Например, Песнь Песней Соломона[5]. Соломон владел гаремом из ста сорока женщин, а позже расширил его до тысячи. Ваш Лорд Корнбери посадил бы великого царя за решетку за его буйные страсти?

— Вероятно, — пожал плечами Грейтхауз.

— Я лишь хочу сказать, что «Четыре Фонарщика» олицетворяют собой будущее музыки. Смесь песни и исполнения, способную вызвать эмоции у публики, завоевать их сердца. За ними будущее, нравится это вам или нет. И их путь переймут другие артисты и будут идти по нему дальше, даже после того, как мы с вами сгнием в могиле.

— Страшно подумать, — буркнул Грейтхауз. — Не о могиле, а о будущем музыки, если «Фонарщики» станут ее авангардом.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Мэтью Содду. — Но, если завершить рассуждения о музыке и об искусстве, в чем ваша проблема?

— Проще говоря, — помедлил Содд, — нам нужен охранник. А лучше два. И в звонких монетах у нас недостатка нет.

— Охранник? От кого вас охранять? — подтолкнул Грейтхауз. Несмотря на демонстрируемый скепсис, его интерес в эту самую минуту возобновился.

Содд долго молчал, устремив взгляд в половицы, поэтому Мэтью решил подтолкнуть его:

— За вами вчера следовала пара мужчин. Кто они?

Взгляд Содда резко оторвался от пола и устремился к Мэтью.

— Пара мужчин?

— Вы знаете, о ком я говорю. Двое мужчин, чье присутствие вчера заставило вас чуть ли не напроситься в тюрьму. Туда, где вы и ваши подопечные будут в безопасности. Вы знаете имена ваших преследователей?

Содд снова помедлил с ответом. Лишь через несколько секунд он неуверенно начал:

— Того, кто покрупнее, зовут Гро. Худой — Спрейн. Отвечая на ваш следующий вопрос: они наемные убийцы.

— И кто их нанял? — Когда Содд не ответил, Мэтью подтолкнул его снова: — Сэр, нам нужно услышать всю историю, иначе я сомневаюсь, что мы сможем быть вам полезны. Кто нанял убийц, и кто является их целью?

— Ну, хорошо. Их нанял Эдгар Аллерби, а целью, как мне кажется, является Бен Довер, наш барабанщик и один из авторов наших песен.

— Продолжайте, — кивнул Мэтью.

Содд поерзал в кресле.

— Аллерби владеет несколькими кофейнями в Лондоне, а также в других городах Англии. С «Фонарщиками» был заключен контракт на проведение концертов в нескольких его заведениях. Вы должны знать, что Аллерби больше любит ром, чем кофе, и он баснословно богат. А еще он тучный бандит, женившийся на девушке, годящейся ему в дочери. И в этом проблема. Похоже, Бен и жена Аллерби… немного развлеклись. Ну… или все было чуть серьезнее. Бен пользуется огромной популярностью у женщин.

— Это тот парень с носом длиной в милю? — спросил Грейтхауз. — Тот самый?

— Вы знаете, что говорят про большие носы, сэр, — сказал Содд, и это не было вопросом. Грейтхауз инстинктивно потянулся к собственному носу, чтобы оценить его размер. Лишь на полпути он понял, что делает, и опустил руку.

— Итак, — продолжил Содд, — жена Аллерби Элис была настолько очарована Беном, что решила отказаться от своего брака и последовать за труппой, чем весьма сильно ранила своего ревнивого мужа, а мы стали объектами его вечной ненависти. К слову о могилах. Жена Аллерби исчезла без следа за две недели до того, как мы покинули Англию. Она собиралась отправиться в колонии одна, так как Бен… у Бена пылкий нрав, и он никогда не планировал остепеняться. И он ясно дал Элис это понять. Однако она вскоре прекратила посещать наши концерты, как и писать Бену довольно страстные письма, когда он сообщил ей, что мы оправляемся в этот тур.

— Так, может, она просто вернулась к мужу? — предположил Грейтхауз.

— Зная репутацию Аллерби, я сомневаюсь, что он с легкостью принял бы ее обратно. Для него она — порченый товар. Да, возможно, она попыталась вернуться к мужу, это не исключено. Однако дело в другом: на последних трех наших концертах вместо нее присутствовали те двое мужчин, которых заметил мистер Корбетт. Они следовали за нами до самой гостиницы. Незадолго до того, как мы сели на корабль в Бостон, однажды вечером, возвращаясь с выступления, мы услышали кошачий визг из переулка. Это дало нам понять, что там что-то происходит. А мгновение спустя пуля чуть не расколола Бену череп. В нас выстрелили бы снова, если б рядом не оказался констебль. Я навел справки у своих коллег, которые могли бы знать этих двоих — некоторые люди в нашем деле часто пачкают руки в грязи, если вы понимаете, о чем я. Так вот, в узких кругах ходили слухи, что Аллерби нанял убийц, чтобы отомстить Бену… ну и заодно убить остальных «Фонарщиков».

— А в Бостоне вы видели этих Гро и Спрейна? — спросил Мэтью.

— Нет. Должно быть, они сели на следующий корабль после нашего. Следить за нами не составляло труда, поскольку до того, как появились эти наемники, я подал объявление о нашем туре в Лондонскую «Газетт». Я думал, если мы на некоторое время покинем Англию, гнев Аллерби поутихнет. Я полагаю, что Гро и Спрейн отправились в Бостон, поняли, что упустили нас, но нашли один из наших буклетов. Там были указаны города, в которых мы собираемся выступать. Я был шокирован, увидев их здесь вчера, поэтому даже испытал облегчение, поняв, что мы можем провести ночь в тюрьме. Понимаете, джентльмены, зачем мне понадобились ваши услуги? Я прекрасно понимаю, что Гро и Спрейн следят за нашими перемещениями, однако мы далеко не всегда замечаем их. — Содд переводил взгляд с Мэтью на Грейтхауза и обратно, его лицо становилось все мрачнее с каждой минутой, а две косматые брови все ближе сходились к переносице. — Мне нужна ваша помощь, джентльмены, чтобы предотвратить расправу над моими мальчиками.

5

Песнь Песней Соломона — книга, входящая в состав еврейской Библии и Ветхого Завета. Написана на библейском иврите и приписывается царю Соломону. В настоящее время толкуется как сборник свадебных песен без единого сюжета, но может интерпретироваться как история любви царя Соломона и Суламиты (либо как противопоставление чистой любви Суламиты к пастуху и участи женщин в гареме Соломона). В иудаизме рассматривается как символическое описание любви Бога к народу Израиля, а у христиан — как выражение любви Бога и церкви.