Страница 56 из 99
– Тогда не вспоминай.
– Хочется, – тихо призналась она. – Я… понимаешь, потом ведь я думала о нем. И о других. Поклонники у меня имелись, пусть даже держались в стороне, чтобы не злить отца и брата. Но я ведь все-таки принцесса. Находили способы… письма там, цветы. И я долго перебирала их, гадая, как сложилась бы жизнь, если бы я не сбежала.
– И как?
– Кто ж теперь знает? – Она улыбнулась и встала. – Главное, что в той жизни не было бы тебя. И Эдди.
Эдди, который куда-то пропал.
Как пропал мой дорогой супруг. И Орвуды. И все-то разом вот взяли и запропали, что мне категорически не нравилось.
– Вернутся. – Матушка обладала чудесной способностью если не мысли читать, то всяко выражение моего лица. – Скорее всего, их сознательно отвлекли.
– И ты так спокойно говоришь!
– А как еще? – Она надела перчатки. Повернувшись к зеркалу, поправила шляпку. – Может, другую…
– Прекрати, эта тоже хорошая.
– У нее полы чуть великоваты. Для прогулок это неплохо, защищает от солнца, но вот…
– Все хорошо.
Не из-за шляпки она волнуется. Совсем не из-за шляпки. Равно как и я.
– Кто отвлек?
– Понятия не имею. – Матушка еще раз посмотрела на себя в зеркало. – Тот, кто не хотел, чтобы нас сегодня сопровождали.
Это, допустим, я и сама поняла.
– Но всех и сразу…
– Скорее всего, получилось так, что Эдди понадеялся на Чарльза и Орвудов.
Чарли – на моего брата и тех же Орвудов. А Орвуды… В общем, права Мамаша Мо, когда говорит, что у семи нянек дитя без глазу.
Ничего. Вернется муженек, я ему все выскажу. И Эдди тоже выскажу. Вперли нас сюда, а сами сгинули. А если бы у меня нервы оказались послабже? Если бы я и вправду взволновалась? Им что, университета не жаль? Ладно, эти придурки с тросточками. Они если вдруг что, то сами виноваты, не стоит волновать девушку. Но сам-то университет, историческое здание и все такое…
– Мне кажется, – мягко сказала матушка, – они все осознают.
Конечно, осознают.
А я помогу.
– Что ж, нам пора, думаю. И постарайся никого не убить. Даже если очень хочется. Иногда это сложно.
– Ага.
Я посмотрела в зеркало.
– И эта шляпка тебе очень идет.
Матушка ничего не ответила. Но и не надо. Я и так все понимаю.
На полигоне, где со вчерашнего дня осталась глубокая ямина зловещего черного цвета, собралось изрядно народу. Столько, что Эва испытала преогромное желание изобразить обморок. Или там мигрень. Мигрень – это всегда отличный предлог удалиться.
Но Тори подхватила под руку и шепнула:
– Не смей!
– Я и не думаю.
– Думаешь. По лицу вижу. И они тоже видят. Пришли сюда посмеяться… Только ничего, мы еще посмотрим, кто из нас посмеется. – Губы Тори сжались в ниточку, а глаза сделались черными-черными. И внутри у нее тоже стало черно.
– Ты на них злишься.
Юноши… благородные, несомненно. И без масок. Это хорошо, что без масок. Их обилие начинало Эву утомлять. Но тут хотя бы лица. Красивые, наверное. Если так, отвлечься, то да… вон тот блондин с зачесанными назад волосами.
У него правильные черты лица.
И выражение надменного превосходства нисколько их не портит. Он стоит чуть в стороне, окруженный то ли приятелями, то ли теми, кто наивно полагает себя таковыми. Что-то говорит, тихо, но слушают его с готовностью. И каждое слово вызывает приступ хохота.
– Мне он тоже особенно не понравился. – Тори прищурилась, и тьма внутри нее пришла в движение. А маменька повернулась и долго, слишком уж долго разглядывала этого красавчика.
Все равно Эдди лучше.
То есть он безусловно лучше всех, тут собравшихся, сколь бы красивы они ни были.
– Это Найджел Сент-Ортон, – произнесла маменька тихо. – Единственный сын и наследник герцога Сент-Ортона. Весьма, по слухам, своеобразный молодой человек.
Тот, почувствовав взгляд, повернулся.
Поклонился.
И легким шагом направился к ним, а все остальные потянулись следом. И да, знакомые лица. Надо же. Как их? Невилл… А второго… Джейми? Джеймсон, кажется. Точно, Джеймсон Вандербильд. И главное, кланяются, улыбаются так, словно ничего вчера не было.
Милы.
Только что-то как-то бледноваты. Сероваты даже.
– Доброго дня. – А этот Сент-Ортон вообще сияет, словно нет в его жизни желаний иных, кроме как познакомиться с Эвой. И с остальными тоже. – Прошу простить мою вынужденную бестактность, леди Орвуд. Оправдания ей нет, но мы не были представлены. И исправить сие недоразумение некому, а я просто не способен отказать себе в удовольствии познакомиться ближе с вами и вашими прелестными дочерьми. Много наслышан об их красоте, но теперь вижу, что слухи лишь преуменьшали очарование всех дам из семейства Орвуд. И я не прощу себе…
Много говорит.
Слишком много. И значит, верить ему нельзя. Впрочем, о чем это Эва? Тут никому нельзя верить.
Ну, кроме Эдди.
Маменька что-то ответила. Эва присела. И Тори тоже. Им поцеловали руки, уверили, что теперь-то всецело счастливы и…
– Знаешь, – очень тихо произнесла Тори, не спуская взгляда с этого типа, что соловьем заливался. – А от него пахнет так же, как… ну там, в доме. Только очень и очень слабо.
И наверное, сказала она это вовремя. А еще, может, потому, что Эва волновалась, и сильно, она сумела посмотреть на Найджела Сент-Ортона иначе.
Словно… словно там, на Изнанке.
И удивилась тому, какой он… страшный? Пожалуй. Нет, он будто и не изменился, только теперь эти правильные черты, само лицо казались маской, за которой прячется нечто столь отвратительное, что Эву замутило.
И она, силясь справиться с этой мутью, застыла.
Все вокруг проходило словно мимо ее. Вот Сент-Ортон что-то произнес, улыбаясь во все зубы. Маменька ответила. Он засмеялся, и остальные тоже, поддерживая смехом.
Будто ничего не было.
Утром.
И вчера вот. Будто все так, как должно быть.
А у тех двух, старых знакомых, которые старательно делали вид, будто все-то чудесно, тьма внутри проросла. Пока не сказать чтобы сильно, но неприятно вот так, с тьмой внутри, должно быть.
– Очень рад. – Резкий голос профессора принес облегчение, помогая Эве справиться с мутью внутри себя. И все вернулось в реальный мир, где нет места теням иным, кроме рожденных солнцем. – Что столь много юношей сочли возможным помочь нам.
Он переоделся.
И костюм его пусть и сшит по фигуре, но как-то все равно бросается в глаза, что он хуже тех, в которых красуются студенты.
– Мы всегда готовы помочь прекрасным дамам. – Найджел поклонился, не сводя с Виктории взгляда. Такого выразительного, что маменька слегка нахмурилась. – И сделаем все, что в наших силах.
– Чудесно. – Профессор довольным не выглядел.
А… где тот, которых встречал их? С букетом? Грегор? Эва огляделась и хмыкнула. Про себя. Грегор тоже пришел, но стоял в отдалении, даже будто бы прятался за плечами других студентов.
– В таком случае начнем, пожалуй. Леди Диксон?
Милисента вздохнула и, разгладив и без того идеальную юбку, сделала шаг.
– Начнем, пожалуй, с вас. Вас не смущает эта компания? Если вдруг, я могу попросить их удалиться.
– Нисколько, – буркнула Милисента и плечом повела. – Что делать-то?
– Мы сегодня говорили о воплощении энергии Дара в некую сущность. Вы их прекрасно умеете создавать. В этом я имел честь убедиться вчера.
Смотрят.
Как, должно быть, неловко, когда на тебя устремлено столько взглядов. А Найджел Сент-Ортон кривит губы. И выражение лица у него стало таким… раздраженным.
Правда, раздражение это держалось лишь долю мгновенья, а потом исчезло, сменившись дружелюбной улыбкой.
Зря Эва понадеялась, что маски сняты.
– Сегодня начнем с малого. Кто поставит щит? Леди Диксон попробует его разрушить. Грегор? Вы весьма много говорили о щитах. Давайте классический конструкт.
– Я… – Грегор почему-то посмотрел на Найджела, а тот едва заметно кивнул. Разрешая? Он ему и вправду указывает, что делать? Этот тип нравился Эве все меньше.