Оскал Стикса

– А что с ним станется? Лежит, глазками своими странными крутит да, мычит чего-то по-своему. Броню с этого снимать будем или как?

– Остынь, Матрос. С их технологиями надо быть очень осторожными. Хрен их знает, какую они защиту поставили на несанкционированное снятие. Может самоликвидатор у них стоит. Выжгут тут все вокруг. Будем спешить медленно. Давай-ка второго рассмотрим. Что ты там говоришь о его странных глазах?

– Да не людские они совсем.

Присев возле связанного Ахрип, не обращая внимания на издаваемые тем звуки, вплотную рассматривал сначала его голову, а потом конечности. Даже помял между пальцев его шерсть и понюхал ее.

– Глаза интересные. Роговица фиолетовая на столько, что еле зрачок рассматривается. Он у него прямоугольный, кстати. И реснички есть. Длинные, густые. Такие девчатам нравятся. Развязывайте руки ему.

– Ты, что, Дед Ахрип? Это ж лапы. Когтей правда нет, но если цапнет, то мало не покажется.

– Ну, давай, Матрос, будем и дальше сидеть, версии придумывать. Он же что-то может говорить, но по-своему. Хочу на его общение посмотреть. Как он захочет нам что-либо поведать. Ему же тоже нет смысла вот так спеленатым все время быть. Давай, развязывай путы.

Костыль с Матросом усадили пленника и развязали веревки, которыми тот был обмотан от пояса до плеч. Пленник первым делом начал разминать пальцы, которые вероятно сильно затекли. При этом издавал глухие мычащие и шипящие звуки.

– Ругается, наверно. Матерные слова, небось, на Костыля говорит. Жалуется, что задержали его незаконно. Может требует адвоката, а покойник им и являлся.

Пленник, посмотрев на Ахрипа и указав рукой на бронированного покойника, начал что-то говорить.

– Матрос, не чуди, момент не тот. Давай, подтащи его к трупу.

– Ага, подтащи! Сам говорил, что там самоликвидаторы стоят. Этот их и нажмет. И все! Набегался Матрос по Улью. И вы, кстати, тоже. Все сгорим в адовом пламени. Или выхватит оружие и покрошит весь стаб, – недовольно бормоча, он все-таки, позвав на помощь Кота, перетащили пленника, усадив возле трупа.

Что-то промычав по-своему, он указал двумя пальцами на шлем и замер, очевидно ожидая разрешения на дальнейшие действия.

Ахрип, давая согласие, кивнул ему, надеясь, что тому понятен этот жест.

Пленник, приподняв шлем, нажал какие-то точки и тут же раздались щелчки замков, после чего матовое снаружи стекло шлема, сначала выдвинулось немного вперед, отъехало вверх. Голова покойного была такого же типа, как и у пленника. Пленник, тем временем, отстегнул небольшой фрагмент скафандра, который был на правом плече. От него к скафандру шел короткий плоский провод, напоминающий шлейф в компьютере. За тем, настала очередь самого шлема, который пленник снимал, жестом подозвав к себе поближе, Матроса.

– Иди, недоверчивый. Иномирянин тебя посвящать будет в свои технологии. Даже нелюдям уже ясно, что ты самый большой пессимист и перестраховщик.

Пленник, дождавшись, когда Матрос опустится рядом с ним, медленно показал, как снимается шлем, а когда снял его с головы, извлек черный обруч, похожий на те, которыми девушки закрепляют на голове волосы. Этот обруч он завел себе со стороны затылка и концами прижал немного ниже ушей. К обручу был присоединен шлейф наплечного прибора.

Из прибора тут же прозвучал механический голос: – Меня зовут ТмихарБар. Это, – он пальцем дотронулся до обруча, – коммуникатор. Ваши языки загружены в него.

Глава № 13.

Юля. Важная новость

Под утро ей начали сниться кошмары. Что-то раздражающее проникало из окружающего мира в ее подсознание. Ей снилось, что она кричала и пыталась вырваться из чьих-то объятий. И совсем ненежных. С когтями, которые причиняли жуткую боль. Она разомкнула глаза, когда ее ноги пронзил сильный прострел боли. «Онемели в неудобной позе. Жуть такая приснится и весь день потом хреновые ощущения недосыпа. Да и нужда требует выхода».

Потянувшись и размяв затекшие мышцы, Юлия прислушалась. Со стороны входа в грот раздавались звуки, распознать которые ей не удавалось. Проверив наличие топора и прихватив с собой большой кусок кирпича, она направилась к выходу.

Людоедка вопила по-своему, по-людоедски. Мотая в разные стороны головой, она на вдохе издавала смесь урчащих и визжащих звуков. Руки она втащила назад, наружу завала и, судя по энергичным движениям плеч, пыталась там что-то сделать.

На появление девушки она тоже отреагировала. Ее глаза расширились, и интонация звуков перешла в сплошное «уууууу».

– Что, подруга, хотела вылезти и зацепилась еще сильнее? И лапища твои мне теперь совсем не помеха. Будем проблему с тобой решать быстро и кардинально. Окончательное, так сказать, закрытие вопроса!

Она перехватила топор по удобней и стала подбираться к людоедке, все же опасаясь, что та задумала какую-то гадость и схватит ее неожиданным выбросом руки. – Прощай, мы расстаемся навсегда!

Юля хотела подмигнуть перед ударом, но в этот момент тварь выгнувшись телом, запрокинула голову назад, издала звук, обозначающий боль. В голове девушки произошел какой-то щелчок, и рука с уже поднятым для удара топором, сама опустилась.

Сместившись немного вправо, где была возможность выглянуть наружу через лаз, девушка увидела полуголого мужичка, который вырвав зубами кусок плоти из ноги людоедки, жадно проглатывал его. До превращения в зомби он был довольно тщедушного телосложения старичком с длинными седыми волосами на голове и такой же седовласой длинной бородкой, которая в большей своей части уже слиплась от крови. Из одежды на нем был коричневый пиджак и синяя рубашка, а вот штаны он где-то потерял. Стоя на коленях и придерживая ногу жертвы своими руками, он вырвал очередной кусок мяса, от чего людоедка вновь запрокинула голову.

«Вот гад! Подружку мою живьем точит. И чавкает так противно».

Аккуратно, чтобы не издавать шума, она опустила на землю кирпич, а за тем, затаив дыхание выбралась из щели наружу. Смрад от испражнений людоедки, которые внушительной кучей возвышались между ее ног и не менее внушительной лужей растеклись под животом, шибанул в нос. А вот старичка он абсолютно не смущал. Он оторвал следующий кусок и так увлекся процедурой поглощения пищи, что ни на что не обращал внимание. Юле повезло еще и в том, что он расположился боком к лазу, больше подставив спину.

Бить из положения «на корточках» было неудобно. Быстро осмотревшись и не заметив больше никакой опасности, она встала и нанесла удар наискось топором в шею.

Старик молча ткнулся лицом вниз, на ноги людоедки.

«Вот и нет больше людоеда». Девушка опять опустилась на корточки и еще раз осмотрела округу. После последнего раза, когда она видела эту часть города, произошли изменения, естественно не в лучшую сторону. Еще сильнее был разрушен фасад магазина. Трехэтажный дом за магазином стоял полностью сгоревшим и еще слегка дымил. Всюду легкий ветерок разносил мусор: пакеты, обрывки бумаг и материи. И повсюду виднелись кости. Огромное количество обглоданных костей.

Только сейчас Юля ощутила, что после пробуждения так и не справила нужду, а кишечник все сильнее и сильнее напоминал ей об этом.

«Где же ты теперь цивилизация? Осталась ли вообще где-нибудь или весь мир погрузился в такой хаос? Три дня назад я даже не представляла, как можно нормально жить, не имея под рукой обычной туалетной бумаги!».

Усевшись на корточки рядом с трупом, она протянула руку к листу бумаги розового цвета и размером чуть более ее ладони, который прибило ветром к обломку стены. Он привлек внимание не только своим необычным цветом, но и чистотой. – Вспомним, чему бабушка учила. Отсутствие туалетной бумаги совсем не повод для трагедии. Она то и появилась в повсеместном обиходе в семидесятые года прошлого века. Ведь раньше обходились обычной газетой, которую надо было немного размягчить, потерев между кулаками. «Чтобы буковки попку не царапали», – вспомнились шутливые слова деда, комментировавшего учебу бабкой внучки. А дед застал время, когда (о, ужас!) для гигиены использовали обычный лист лопуха. Правда он не уточнял, чем этот самый лопух замещали в снежные зимы.