Сцены любви

– Индейцы! – возмущенно воскликнула она. – Их вожди, вероятно, давно продавали свои земли и смеялись над белыми.

Шрив усмехнулся.

– Наверное. Разве голландцы, или англичане, или кто-то другой не купил Манхэттен всего за двадцать четыре доллара?

Миранда надолго замолчала. Шрив даже забеспокоился.

– Миранда?

– Теперь весь мир смеется надо мной?

– Нет.

– Я знаю, что ты многие годы смеялся надо мной. – Она села в кресло и низко опустила голову. – Я это сносила. Ты был ко мне снисходительным. Ты и сейчас, как всегда, снисходительно относишься ко мне. Я навсегда останусь для тебя Джульеттой.

Шрив подошел к ней. Опустившись рядом с ней на колени, он погладил ее по щеке.

– Миранда, – тихо сказал он. – Ты всегда будешь для меня Джульеттой и не потому, что ты не повзрослела. А потому, что я полюбил тебя как Джульетту.

Она крепко стиснула зубы.

– О Шрив, мне так больно. Я хотела совершить правильный поступок. Хотела, чтобы все было по справедливости. А теперь я поняла, – она тяжело вздохнула, – что эта справедливость никому не нужна.

Он обнял ее за плечи и привлек к своей груди:

– «Что же такое честь? Слово».[67]

– Что?

– Я сказал: «Что же такое честь? Слово». Она резко отстранилась от него.

– Не цитируй мне Шекспира, – раздраженно произнесла она. – Я слишком долго жила в его мире. Я убила человека, которого никто особенно и не хотел убивать, кроме меня.

– Бенджамин Уэстфолл не был святым, – напомнил ей Шрив. – Уже за одно то, что он сделал с тобой, он заслуживал смерти.

– Но погибли и другие люди.

– Сержанта Траска я вполне могу тебе простить, – сдержанно сказал Шрив, поднимаясь на ноги.

Она позволила ему поднять ее и прижалась к его груди. Он обнял ее за плечи.

– Я больше не буду такой глупой, – пообещала она голосом, дрожащим от сдерживаемых эмоций и слез.

– Я искренне надеюсь, что это не так. – Он поцеловал ее в макушку.

– Я не буду... Что ты сказал?

– Именно по глупости ты заставила меня отойти от борта корабля там, посреди Атлантики. Умная женщина решила бы, что я совершаю правильный поступок.

Миранда подняла голову и посмотрела ему в лицо.

Его глаза были закрыты, будто он вспоминал картины прошлого.

– Практичная женщина забрала бы Джорджа и Аду и ушла бы из гостиницы в Лондоне навстречу новой блестящей карьере. Она никогда не стала бы связывать свою жизнь со слепым человеком, потерявшем веру в себя.

– Шрив, я не...

– Да, дорогая. Ты не знала ничего, кроме успеха. Ты верила, что жизнь – как пьеса: мечты сбываются, добро торжествует над злом. Ты верила в это так твердо, что это на самом деле происходило.

Его слова были как бальзам для ее исстрадавшейся души.

– Но если бы не моя вина, ты сейчас не был бы слепым.

– Я много об этом думал. Может быть, это все равно случилось бы, – серьезно сказал он.– Может быть, это мне на роду написано.

– Ты же этому не веришь. Он засмеялся.

– Нет, но если тебе от этого легче... Она обняла его.

– Чего бы мне ни стоило, я избавлю тебя, Аду и Джорджа от этого ужаса. Все остальное меня больше не волнует. Ни индейцы, ни Рейчел с Братом Белого Волка, ни Адольф...

Он прервал ее патетическую речь.

– Давай приляжем.

– Да. Хорошо.

Он подвел ее к кровати, уложил и снял с нее туфли. Потом сбросил ботинки и вытянулся рядом с ней, заключив в свои объятия. Нежными движениями он гладил ее спину, снимая напряжение ее мышц. Миранда задремала.

Вдруг ее сон нарушился. Она что-то забормотала, заворочалась и, вздрогнув, проснулась.

– Шрив!

– Я здесь.

Она успокоилась.

– Я люблю тебя. Он затаил дыхание.

– Достаточно для того, чтобы я мог заняться с тобой любовью?

– Конечно. Всегда. Когда только пожелаешь. – Она подставила губы для поцелуя.

Он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. Его сердце билось учащенно. Он поднял голову, чтобы сказать:

– Я хочу сделать тебе ребенка.

– Шрив!

– Я думаю, мы оба готовы стать родителями, и я очень хочу тебя.

Она положила руки ему на грудь.

– Ты действительно думаешь, что все будет хорошо?

– Я уверен. – Он взял ее за плечи. – Все будет великолепно.

– Трагедия на самом деле кончилась? Он громко засмеялся.

– Все женятся. Рождаются дети. Начинается комедия.

Вдохновленная его убеждением, она изогнула спину и потянулась к завязкам на юбке.

Когда они оба освободились от одежды, она развела ноги, приглашая его. Но вместо того чтобы сразу войти в нее, он поднял ее ноги себе на плечи и обхватил ее бедра.

– Шрив, – простонала она. – Что ты делаешь?

– Отдаю всего себя, – выдохнул он. Ощущение полноты счастья исторгло у нее удовлетворенный стон. Никогда еще он не был так глубоко в ней. Он касался самой сердцевины ее существа.

– Двигайся вместе со мной, – прошептал он. – Двигайся, любимая.

Они вместе начали движение вверх-вниз. Напряжение нарастало, а с ним желание слиться друг с другом в единое целое.

– Шрив, – шептала она. – Шрив!

Его лицо было олицетворением страсти: мускулы были напряжены, белые зубы под черной щеточкой усов обнажены в улыбке, черные глаза устремлены в пространство куда-то за пределы комнаты.

– Ромео, – прошептала она. – Мой Ромео.

Слышал ли он ее или нет, она не знала, но он опустил голову и посмотрел прямо ей в глаза, создавая полную иллюзию, что он видит. Казалось, его глаза смотрели ей прямо в душу.

– Ты готова? – выдохнул он.

– Готова, – воскликнула она. – О да, готова!

Он откинул голову назад и вошел глубже, чем прежде. Одной ногой он упирался в спинку кровати. Ее тело сжалось как пружина под его напором. Горячая, дающая жизнь жидкость устремилась в нее.

Ее чрево сжалось, потом раскрылось, впитывая каждую драгоценную каплю жизни, которую он ей дарил.

В эту чудесную минуту ощущения усилились, гул в ушах и в крови нарастал, перед глазами замелькали звезды и солнечные крути.

Темнота, в которой он пребывал, ужасная темнота, на мгновение уступила место звездному дождю. Но это было лишь наваждение. Его прерывистое дыхание с трудом вырывалось из груди, пот покрыл тело. Миранда застонала.

Приподнявшись, он нарушил слияние их тел. Она расслабилась, потом свернулась калачиком и положила руку себе между ног, будто хотела удержать пережитое ощущение в себе.

Он лег рядом, обнял ее и закрыл их обоих одеялом.

– Это ты Билли?

Низкий голос позвал его из глубины экипажа. Надвинув кепку на глаза и скрестив ноги, Билли стоял у стены. Услышав голос, он повернул голову.

– Кому какое дело?

– Так ты Билли? – Голос стал более настойчивым.

– Возможно.

– Если ты Билли, то у меня для тебя есть пятьдесят долларов.

– Это слишком мало.

– Но их может быть больше, если я найду Билли.

Билли наклонился к окну экипажа, заглядывая в глубину.

– Я тот, кто вам нужен, но я ничего не делаю для человека, которого не вижу.

Из тени высунулась рука с кошельком, в котором позвякивали золотые десятки. Билли уставился на кошелек.

– Ты прекрасно все видишь, – сказал голос. – Ты видишь, что лежит в кошельке. А это то, ради чего ты работаешь.

– Что вам нужно?

– Некий мистер де ла Барка хорошо отзывался о тебе.

– В самом деле? – удивился Билли. – Это для меня новость.

Человек в экипаже медлил.

– Нужно сделать одну работу.

– Слушаю.

– Одна женщина... Билли громко выругался.

– Опять женщина. Черт. Почему вы не выберете более серьезного противника?

– Ты хочешь получить эти деньги?

– Конечно. Но я хочу пятьдесят за работу и еще пятьдесят потом за молчание.

– Достаточно пятидесяти.

– Мало, – бросил Билли. – Прошлый раз моим ребятам крепко досталось.

– Вы глупо вели себя.

– Прощайте! – Билли зашагал по улице.

67

У. Шекспир «Генрих IV».