Сцены любви

Она наклонилась к его руке и поцеловала ладонь.

– Я думаю, этот странный мужчина у дверей чем-нибудь помог бы мне.

Шрив покачал головой.

– Не думаю. Но это не главное. Главное то, что кому-то очень нужна информация, и ему безразлично, какими методами она будет добыта.

Миранда попыталась зайти с другой стороны.

– Почему кто-то считает, что здесь существует заговор? В тот день погибло восемьдесят человек. У всех есть семьи, которые наверняка были разгневаны не меньше, чем я.

– Возможно, хотя лично я сомневаюсь. Большинство людей считает само собой разумеющимся то, что солдаты гибнут в бою. Они оплакивают их, но потом продолжают жить своей жизнью. Только такие, как ты, – он пальцем дотронулся до ее носа, – могут годами вынашивать мысль о мести.

Она покраснела.

– Я не сделала ничего необычного.

С грустной улыбкой он смотрел на нее.

– Ты самая необычная женщина, какую я когда-либо знал в своей жизни, а я знал многих женщин. Ты вбила себе в голову эту мысль, когда была еще тринадцатилетним ребенком. И никогда не отказывалась от нее.

Миранда встала и начала ходить по комнате, обняв себя за плечи. Наконец она остановилась перед ним.

– Тогда все гораздо хуже, чем я думала. Я навлекла эти неприятности на всех нас. И я не представляю, как с этим бороться и с кем надо бороться.

Шрив тоже встал и начал раздеваться.

– Мы не будем бороться.

– Да, мы не будем. Но я буду, если узнаю как.

Он налил воду в тазик и окунул в него полотенце.

– Не думаю, что сыщик побеспокоит нас до того, как наши гастроли здесь закончатся. Через десять дней мы уже отправимся в Веракрус.

– Но нас просили продлить гастроли. Ты же всегда соглашался. – Миранда удивленно смотрела на него. Он никогда не отказывался от таких предложений. Напротив, он часто сам просил продлить их гастроли.

– Мы просто скажем, что сейчас не можем больше выступать. Это самое лучшее, что мы можем сделать. Мы оба устали. Путешествие по морю – это то, что нам сейчас нужно. Мы можем поехать в Веракрус длинным путем – через Гавану. – Он улыбнулся, протирая намоченным полотенцем шею и грудь.

– Это же бегство от проблемы. Мы все равно весной должны вернуться домой из Южной Америки. – Она склонила голову на бок, разглядывая его. Она знала каждый дюйм его поджарого, мускулистого тела, но оно все равно всякий раз возбуждало ее. Он был так красив, так дорог ей.

– Вот тогда и будем думать, как нам выкручиваться. – Он подал ей влажное полотенце и повернулся к ней спиной, чтобы она вытерла ему спину. – Я считаю, что когда мы уедем из страны и ничего не случится, люди, которые наняли детектива, убедятся, что никакого заговора нет. Потом мы вернемся домой, и все уже будет забыто.

– У людей долгая память.

Он расстегнул брюки и бросил их на спинку стула.

– Это у тебя долгая память. Обычные люди быстро забудут о нас. Они перестанут видеть нас на сцене, перестанут узнавать. А если через год кто-то начнет приставать к нам с вопросами, мы будем все отрицать.

– Шрив, – в ее голосе отразились все ее сомнения, все сожаления. – Я все же думаю...

– Хватит. Покончим с этим. – Он быстро поцеловал ее и, сев на стул, опустил ноги в тазик с водой.

Сцена шестая

Ser, о nada ser?[18]

Шрив Катервуд, сжимая руками канат, с отвращением смотрел на серые воды Мексиканского залива. Огромные волны вздымали «Белую гончую» и резко бросали ее вниз.

– Напомни мне, чтобы я в следующий раз не предпринимал дальние морские путешествия в сезон ураганов.

Миранда стояла рядом, обеими руками крепко держась за натянутый вдоль палубы канат. При каждом взлете палубы она приседала, как на качелях, а ветер раздувал ее волосы, распущенные по плечам. На ее губах играла улыбка.

– Но так же гораздо интереснее.

– Да, если ты не страдаешь от морской болезни.

– Тебе было плохо только в первый день.

– Но раньше со мной такого никогда не случалось, – с горечью посетовал он.

Она ответила не сразу. Пробившись сквозь тучи, сверкнула молния. Вдалеке загремел гром.

– Я думаю, это как-то связано с твоими головными болями, – заметила она.

Отказываясь обсуждать свое состояние, Шрив положил руки на поручни и прижался к ним подбородком.

– Мне следовало заранее поинтересоваться погодой, – сказал он. – Мы могли бы поехать поездом.

Горизонт позади них был абсолютно черным. Корабль явно опережал шторм.

– Зато это так необычно. – Она крепче ухватилась за канат, чтобы резкий подъем не опрокинул ее. Первые крупные капли дождя упали на палубу.

– Пора спускаться вниз. – Он обнял ее за талию и привлек к себе. Палуба корабля вздыбилась у них под ногами. Шрив схватился свободной рукой за натянутый вдоль палубы канат.

– Все же обидно прятаться в каюте. Мы пропустим самое интересное, – пожаловалась она. – Посмотри! – Зигзаг молнии перечеркнул небо, а потом загрохотал гром. Ветер взлохматил волосы Миранды. Она поежилась, когда тяжелые капли воды попали ей в лицо.

– Похоже на настоящий ураган.

– Это лишь дождь с ветром. Волноваться нечего.

На палубе появились несколько матросов и начали убирать большие паруса. Они не обращали внимания на приближающийся шторм. Через несколько минут парус был крепко привязан к мачте. С порога каюты Миранда следила за их действиями.

– Они нисколько не взволнованы, – сообщила она Шриву. – И корабль перестало бросать по волнам.

– Закрой дверь и иди сюда. Вода попадает в каюту.

Она послушно сделала, как он просил.

– Тебе уже лучше.

Он вытянулся на койке, насколько позволяли ее размеры, протянул руку в ее сторону и страдальческим голосом произнес:

– Я нахожусь в Мексиканском заливе в самом центре урагана. Моя одежда намокла, а желудок в любую минуту готов взбунтоваться. Как ты можешь говорить, что мне уже лучше?

– Бедняжка. – Она взяла его руку и прижала к своей груди. Рука сразу перестала дрожать и сжала ее грудь, нежно поглаживая сосок. Миранда засмеялась. – Ты превосходно себя чувствуешь.

Он медленно покачал головой.

– Может быть, сегодня я и чувствовал себя лучше. Но это было до того, как разразился этот ураган.

– Ты превосходно себя чувствуешь. Сейчас. – Она повысила голос, чтобы он был слышен за несмолкающим шумом дождя. Корабль продолжал свой путь несмотря на ураганный ветер. Миранда поежилась.

Шрив убрал руку с ее груди и обнял ее за талию.

– Иди ко мне.

– Прямо сейчас?

– Сейчас самое время. – Он привлек ее к себе, так что его губы коснулись ее уха. – Если это мои последние минуты на земле, я хочу провести их в объятиях прекрасной женщины.

Она засмеялась и легла с ним рядом, обнимая его и прижимаясь лицом к его груди. Через час они оба уже крепко спали.

– Меня удивляет здешняя публика, – задумчиво произнесла Ада, надевая белокурый парик на голову Миранды. – Что они слушают, если не могут понять ни слова?

Миранда кивнула в сторону Шрива.

– Меня это тоже удивляет. Я не думаю, чтобы все эти люди говорили по-английски. Мы, пожалуй, должны иметь тексты и в переводе. Однако большинство пьес в этом театре идет на английском языке. Но Шекспир писал не просто на английском, а на староанглийском.

Шрив усмехнулся.

– Им нравится смотреть на тебя в ночной сорочке, дорогая. И на меня – в лосинах и расстегнутом на груди камзоле.

Его партнерша недовольно фыркнула.

– У них есть актрисы и с лучшей фигурой, чем у меня. Конечно, у них нет актеров с такими ногами, как у тебя, – поспешила добавить она, когда он с наигранным недовольством поднял бровь.

– Мехико – старый город, которым управляют молодые, не слишком уверенные в себе люди. Сторонники Порфирио Диаса очень хотят поразить мир своим космополитизмом. Им безразлично, что они пришли смотреть, лишь бы их увидели другие. Ты это знаешь. Мы же произносим наши слова медленно и четко...

18

«Быть или не быть» (исп.). У. Шекспир «Гамлет».