Страница 87 из 98
— У меня тоже непростая, и тоже по заказу… наверно.
Колода так и не стала любимой, хотя и продолжала подсказывать лучшие комбинации из возможных. Элли относилась к ней скорей как к неприятному, но необходимому союзнику. От длительных контактов с картами начинала болеть голова, Элли мутило и накатывало раздражение, точно магия черпала ресурс из ее собственных сил. Сейчас, когда Брианна убрала колоду миракля подальше, Элли ощущала слишком явное облегчение, чтобы считать это простым совпадением.
Колода обладала собственными чарами, но что в них толку, если за один ход выпадает только одна карта? У бретонцев же будто были запасные картинки в рукавах, на каждый выпад соперников у них был свой, и в конечном итоге сегодня из их команды не проиграл ни один.
Кажется об Элли они уже знали, как и о ее особенной колоде, потому что смотрели все трое на нее со злорадством и вызовом, а проходя мимо, еще до сражений, начинали переговариваться на французском с такими интонациями и смехом, что у Элли уши горели огнем, хоть он и полслова не понимала.
— Пойду погуляю, — Элли вздохнула и встала с кровати. — Что толку валяться, кубок наш увезли.
Теперь, когда она знала о своем фейрийском происхождении и титуле, отдавать приз работы волшебных мастеров было вдвойне обидно и оскорбительно.
Элинор обулась и вышла из комнаты.
«Бретонские учителя из них пьют, — вспомнила она чьи-то слова о кубках, после сражения прошлого года и скорчила гримасу. — Вот верну вам вашего магистра… будете мне в ноги кланяться! Сказать Брианне или подождать еще? Скоро мой день рождения, бабушка приедет. Нет, не буду. Вдруг сорвется что-то, а Бри точно будет пищать и ужасаться. А я потом останусь виноватой».
Возвращение магистра так и осталось для Элли сложным и опасным предприятием, которое то ли будет, то ли нет, и не факт, что закончится успешно. Еще сложнее было понять, чего хочет она сама — удачи или провала?
Ноги вели ее непонятно, куда, она аккуратно обходила все ручейки сада, уже понимая, что боится проточной воды, потому фейри. Все дорожки так или иначе вели либо к школе, либо к воротам, и вскоре Элли увидела перед собой кованую ограду. За парой деревьев она заметила мелькающую голову Томаса. Ростом привратник был почти как ясень.
— Нельзя здесь находиться, — увещевал он кого-то. — Сейчас туман протянется и за ноги схватит. К закату время идет.
— Я знаю, — отвечал ему голос спокойный и ровный. — Меня предупредили. Я ничего не делаю, и вам не мешаю. Просто стою.
Голос юноши был незнакомый, с сильным акцентом, и Элли из любопытства сделала несколько шагов, шорохом выдавая свое присутствие. Юноша подскочил на месте, разворачиваясь в прыжке лицом к Элли, инстинктивно выбросив вперед ладони. И тут же опустил руки, переводя дыхание. Он узнал ее.
Северянин изменился за время с их первой встречи: стал более рослым, вьющиеся русые волосы, обвитые цепочками и шаманскими амулетами, достигали бедер. Неизменной оставалась старинная одежда — высокие сапоги со шнуровкой и накидка из клочкастого волчьего меха.
Томас низко поклонился Элинор, и та ответила вежливым реверансом, устремляя взгляд на юношу. Не произнеся больше ни слова, привратник, сгорбившись, пошаркал в сторону сторожки. А Элли продолжала молчаливо смотреть на юношу, не зная, как начать разговор.
«Викинг… — подумала она. — Как его имя»?..
Элинор приветливо улыбнулась. На груди юноши была новая серебряная фибула в виде цветка, вместо той, которую он подарил ей в прошлом году.
«Папоротник цветет в Нави», — сказал он тогда, безошибочно ощутив силу иного мира за туманом.
— Здравствуй, Элли, — юноша сделал неуловимый шаг навстречу. — Волшебная…
«Он помнит мое имя! Стыдно теперь спрашивать, как его зовут! Как руну… — Элли все пыталась вспомнить. — Йера… Яр!»
— Яр, — повторила она вслух. — Я не видела тебя сегодня на ристалище. Почему ты не сражался?
Северянин мечтательно огляделся.
— Я знал, что не выиграю, и не хотел отнимать шанса у других, но очень просил, чтобы меня взяли. Хотел снова увидеть это место.
Элли понимающе кивнула.
— Здесь опасно для… смертных. Туман совсем близко.
Северянин безмятежно посмотрел в сторону леса.
— Навий мир меня не зовет. Он знает, что я не боюсь.
По сравнению с прошлым годом речь его стала богаче. Яр присел на траву, скрестив ноги, и устремил немигающий взгляд на приближающийся к ограде молочный туман. Элли присела рядом.
— Не зовет? — переспросила она, припоминая, как туман гипнотизирует людей, даже в виде портала.
— Там тьма и смерть, ты же видишь, —мирно ответил Яр. — Воин уже мертв.
Элли смотрела на его руки, спокойно лежащие на коленях — по-девичьи узкие запястья, тонкие пальцы. Ее собственные показались неожиданно менее изящными. Яр чем-то напомнал ей Грэма, такой же красивый и загадочный, но куда менее ледяной и совсем не высокомерный.
«Они как принц эльфов и друид… — подумала она. Сидеть рядом с юношей было приятно. — Что если коснуться его»?
Но она так и не решилась, хватало и того, что она могла прямо смотреть Яру в глаза.
— Мертв? — переспросила она. — Почему? Как?
От северянина веяло незыблемым покоем. Грэм, несмотря на его внешнюю безэмоциональность казался сжатой пружиной, только и готовой взорваться гневом от порушенного достоинства. Яр был подобен погруженному в вечную созерцательность обросшему мхом валуну.
— Волкодлак идет на битву мертвым. Ему уже нечего бояться, нет ни боли, ни сожалений.
«А если волко… что? приносить в жертву, он тоже не испугается?» — хотелось спросить Элли, но она сдержалась.
— Научи меня, сказала она неожиданно для себя самой.
Яр изучающе взглянул на нее и медленно кивнул.
— Тебе нужно начинать с простого, если никогда не занималась. Уходи в лес, если он не забирает тебя.
— У вас тоже есть лес? — северная школа казалось Элли даже более сказочной, чем ее собственная.
— Есть, но небольшой. Для серьезных практик нас возят на Алтай, — загадочно ответил юноша.
Где находится школа «Березань» Элли представляла весьма приблизительно. Наверно, тоже почти в потустороннем мире.
— Ты теперь хорошо говоришь, — отметила она. — Почти без ошибок.
Яр слабо улыбнулся.
— Я занимался. Я хотел говорить с тобой, волшебная.
Элли смутилась.
— Расскажи про занятия, — быстро сменила она тему.
Юноша не возражал.
— Мы уходим далеко в лес, поодиночке, разводим костер и спим на голой земле, чтобы почувствовать силу леса. Стать его частью.
— И девушки? — уточнила Элли, уже прикидывая, каково ей будет переночевать в ином мире.
«И у нас тепло. А у них, говорят, так холодно, что глаза замерзают».
— Конечно, — Яр явно удивился ее вопросу. — Девушки гораздо сильнее. Природней.
— У вас тоже есть трикветры?
— Да. Мы очень близки.
Элли разглядела в волосах Яра колокольчик и тихонько потрогала. Погруженный в мир своего рассказа, он, казалось, не почувствовал.
— Так вот, мы уходим. Сначала на одну ночь, потом несколько. С собой можно взять только немного воды и нож. Изучаем деревья, кустарник, водоемы. Собираем грибы и ягоды. Слушаем ветер. Учимся ходить неслышно и не оставлять следов.
Он помолчал.
— Иногда приходят звери. Если волк или медведь, это хороший знак.
Элли невольно вздрогнула и пошевелилась, выпрямляя затекающие ноги.
— Ты видел?
Яр задумчиво кивнул.
— Один раз. Тогда были пожары. Мы звали дождь. Но ты не даешь мне рассказать. С пришедшим животным нужно познакомиться, оно пришло испытать и дать энергию. После этого все становится другим.
Северянин замолчал надолго, поводя вокруг себя руками и с нежностью лаская траву. Элли ждала и все же вновь решилась подать голос:
— А в чем эта энергия?
Яр словно проснулся.
— Сила битвы. Мощь зверя.
Элли помнила, как северянин толкнул взглядом победившего его француза в своем первом соревновании. Тогда бретонец только споткнулся и скорее всего ничего не понял.