Поединок

Старик покачал головой.

— Нет, Ваня. Ты и так слишком много знаешь. И слишком много от тебя зависит. Я не могу так рисковать. Да и не нужно тебе знать остальное. Обо всем я позабочусь сам. Ну? Что скажешь?

Иван протянул руку к деньгам и взял их со столика.

— Вот и хорошо, — улыбнулся ему Старик. — Я не сомневался ни минуты.

— Сто тысяч долларов — хороший аргумент, — ответил ему Иван, уверенный, что Дрозд его сейчас слышит так же хорошо, как и Старик.

4

Дроздов появился ровно в восемнадцать ноль-ноль. За минуту до того, как прозвенел звонок в прихожей. Старик почему-то побледнел и схватился за сердце.

— Что с вами, Андрей Егорович? — спросил его с тревогой Иван.

— Ничего, — прошептал тот. — Сейчас пройдет. Кажется, идет. Предчувствие у меня, Ваня.

Вот оно как, подумал Иван. У него тоже предчувствия. Сам он не чувствовал ничего. Ощущение опасности почему-то прошло. То ли водка на него подействовала, то ли вид огромных денег… Соберись, сказал себе Иван. Еще ничего не закончилось. Все начинается только.

Интересно, почему это он так настроен? Что за легкомысленность? Усилием воли Иван заставил себя собраться, а в причинах внезапно нахлынувшей на него легкомысленности он разберется потом. Потом он сделает выводы, потом все тщательно проанализирует, а сейчас…

Сейчас — Дроздов и его команда.

Вместе со своим руководителем к Старику пришли четверо молодых людей, которых, впрочем, таковыми можно было назвать с большой натяжкой. Эти люди, каждому из которых было заметно под сорок, осуществляли у Дроздова общее руководство бойцами, «дружинниками», «строителями» и прочим личным персоналом.

Нельзя сказать, что они были слепо преданы Дроздову и не доверяли Старику.

Для людей, которые пришли выяснять отношения, они довольно дружелюбно поздоровались, пожали руки и Старику, и Ивану и прошли в гостиную, где Стариком уже был накрыт стол, на котором отсутствовало только птичье молоко, а также спиртные напитки.

— Ваня! — обрадовался Дроздов, шумно выражая свой восторг. — Рад видеть! Не забываешь старую калошу, заходишь проведывать, а? Молодец!

— К столу! — пригласил всех Старик. В голосе его слышалась нешуточная напряженность.

Все семеро расселись за вместительным столом. Салаты, закуска, мясо, ветчина, сыр, язык, икра — бери все, что хочешь, но гости к предложенной еде не притрагивались. Зато Старик и Иван «отрывались» по полной программе.

— Что же вы? — с полным ртом спрашивал Старик, насмешливо оглядывая окружающих. — Ешьте, гости дорогие, уплачено за все.

Дроздов вдруг стал серьезным. Покачав головой, он неожиданно сурово сказал:

— Это ты зря затеял, Старик. Нечего провоцировать. Знаешь, что пока, — он выделил голосом это последнее слово, — я ничего не могу взять с твоего стола. А ну как не договоримся? И что же? А? Вот то-то и оно!

Старик удивился.

— Непонятен ты мне, Дрозд, — сказал он. — А зачем же тогда за стол садился?

Тот усмехнулся:

— А на тебя хотел посмотреть. Ты же, вражина, прекрасно знаешь, что не можем мы жрать с твоего стола. Ну мне и захотелось посмотреть, как ты жрать будешь, когда гости твои крошки не берут.

Старик пожал плечами.

— Странный ты какой-то, Дрозд, — глядя на него почти веселыми глазами, сказал он. — Соблюдаешь как бы этику, а ведешь себя так, как ни один блатной бы не повел. Хочешь и рыбку съесть, и на кол сесть. Так не бывает, Дрозд.

Иван плюнул на эти уголовно-светские заморочки и, не обращая ни на кого внимания, просто набивал себе живот с энтузиазмом сильно проголодавшегося человека. Не есть просто глупость. Мало ли что там уголовнички напридумывают сгоряча? Что теперь — голодным ходить?

Старик тем временем продолжал:

— Ладно, Дрозд, сам начал, так что давай по существу вопроса.

Он откинулся на стуле, вытирая руки и губы салфеткой, и, выпрямившись, посмотрел на Дроздова:

— Как я ем, ты смотреть не хочешь. Не буду, раз это для тебя так важно. Хотя ты сам говорил, что братва — это отребье.

— Ты собираешься меня цитировать? — поинтересовался у него Дроздов.

Было видно, что настроение у него меняется. Да не просто так меняется — скачет. Иван пригляделся к нему повнимательней. «А не нюхаешь ли ты порошок, милый?» — подумал он вдруг.

— Ладно! — кивнул головой Старик. — Хоть и не близка тебе эта терминология, но разборки нам не миновать, потому что разногласия наши достигли своего предела, кульминации, так сказать.

— Хорошее начало, — одобрил его Дроздов.

— Стараюсь, — в тон ему ответил Старик. — Это закон, и не только у уголовников.

— Что-то слишком много мы о них говорим, — вмешался вдруг Иван. — Не пора ли прекратить сотрясать воздух и перейти к делу?

Все сидевшие за столом изумленно воззрились на него. Это было не то что не принято — встревать в разговор авторитетов, каковыми в данном случае были Старик и Дроздов, порой это было смертельно опасно. Остальным говорить в этой бандитской, но совсем не уголовной компании можно было только тогда, когда им разрешат. А этот, без году неделя в организации, позволяет себе!..

Но Иван знал, что делает. Он знал, что на данный момент является козырной картой — причем как в руках одного, так и другого. Он сейчас не иначе как всеобщий любимец, которого все холят и лелеют. К тому же он просто может не знать каких-то там тонкостей.

Была и еще одна причина того, что он прямо попросил этих людей поторопиться. Почему-то мерзко было наблюдать, как они выделывают друг перед другом словесные кренделя.

То ли Николай! Как у него все легко, просто и понятно! А эти…

Шестеро мужчин смотрели на него гневно-удивленно, а Иван спокойно отправлял себе в рот еду с хозяйского стола и в который уже раз просил себя успокоиться. Иногда ведь так получается, что могут нашлепать и любимца. Это у них запросто.

Он посмотрел на Дроздова ясными глазами и безоблачно улыбнулся:

— Я что-то не то сказал? Извините.

Дроздов перевел взгляд с него на Старика и заговорил:

— Вообще-то Ваня прав. Пора переходить к делу. Ты намекал, что что-то против меня имеешь. Что я не так чист, как хотелось бы по идее, — ты именно так выразился. Я требую, чтобы ты выразился поточней. Что конкретно ты имеешь в виду?

Старик тут же ответил:

— Я имею в виду факт, что ты вводишь всех нас в заблуждение. Это мягко говоря.

— Это не ответ, — твердо смотрел на него Дрозд. — Это всего лишь подтверждение моим словам. Но если хочешь, я повторю: что конкретно ты имеешь в виду?

— Я имею что сказать, — Старик бледнел на глазах. — Я заявляю при всех, что ты, Дрозд Глеб Сергеевич, являешься не тем, за кого себя выдаешь. Твоя фамилия, имя, отчество — настоящие, но вот остальное про себя ты придумал. Ты врал нам всем с самого начала.

— И кто же я, по-твоему? — На губах Дроздова играла ухмылка.

Старик перегнулся через стол в сторону Дроздова и тихо проговорил:

— Ты — верный пес Коммунистической партии Советского Союза.

У Ивана отвисла челюсть. Такой поворот событий не мог предугадать никто. Даже он, когда-то действительно верный пес КПСС. Правда, тогда это называлось по-другому — Родина, у которой было другое имя — СССР.

Ну да ладно. Сейчас не до воспоминаний. Перед Иваном разыгрывалось захватывающее представление. Дроздов не обманул, представление стоило его внимания. И опять же он прав был, когда просил не вмешиваться. Куда там вмешиваться! Не пропустить бы чего!

— То есть как это? — Ивану показалось, что никогда не терявшийся Дроздов на этот раз растерялся.

— То, что слышал, — спокойно ответил ему Старик. — Ты прошел секретную школу армейской разведки. Ты служил в секретных частях. Ты выполнял самые ответственные поручения партии. Достаточно?

— Как интересно! — усмехнулся Дроздов. — А доказательства?

— Ты еще послушай, Дрозд. Мне много что сказать нужно. Ты не представляешь даже, как много.