Поединок

Дроздов: Не раздражайся. Дойдем и до привычек…

Шахов: Ого-го! Это становится интересным.

Дроздов: Интересного здесь мало. Кто велел взорвать терминал?

Шахов: Какой терминал?

Дроздов: Не стоит притворяться. Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь.

Шахов: Забавно!

Дроздов: Не ерничай…

Шахов: А ну тихо! Не забывай, куда пришел и с кем говоришь!

Дроздов: Вот это уже лучше. Это по-мужски.

Шахов: Что по-мужски? Ты можешь говорить без загадок, без намеков, без всей этой глупости?

Дроздов: Без глупости? Согласен! Тогда слушай… Значит, ты ничего не знаешь и к взрыву терминала не имеешь никакого отношения?

Шахов: О Господи! О каком терминале идет речь, ты нормальным русским языком расскажи!

Дроздов: Алтуфьевский терминал. Нового строящегося аэропорта. Теперь понятно?

Шахов: Ты с ума сошел!

Дроздов: Да нет, сошел кто-то другой…

Шахов: Когда это случилось?

Дроздов: Вчера.

Шахов: Подробности? Да не тяни ты резину, говори!

Дроздов: Кто-то пробрался на территорию и взорвал двести бочек с горючим. Мы это расцениваем как диверсию. А я…

Шахов: Что же ты замолчал?

Дроздов: Сейчас скажу… А я думаю, что это твоих рук дело!

Шахов: Дроздов, ты или с бодуна, или тебе баба отказала? Какого х… ты порешь такую чушь?!

Дроздов: Первый раз слышу, как ругаются представители высшего эшелона власти. Даже хочется похлопать…

Шахов: Да пошел ты!..

Дроздов: Я уйду. Я еще дальше уйду. Когда время настанет. Значит, чушь, говоришь? Ну-ну. А пожар ты видел? А как люки на сто метров вверх летели? А как стекла в Бибиреве лопались, не слышал?..

Шахов: Успокойся!

Дроздов: Я спокоен. Я совершенно спокоен. Жаль, что ты на меня вчера не напоролся.

Шахов: Не гордись. Сядь! Да сядь, тебе говорят! Почему ты думаешь, что это сделал я? Тьфу, черт! Да об этом даже подумать смешно! Зачем? В чем смысл?..

Дроздов: Смысл?

Шахов: Да! Да! Да! Да!

Дроздов: Не будь бабой!.. Все. Говорим спокойно. Что-то мы оба горячимся.

Шахов: Согласен. Выпьешь?

Дроздов: Что у тебя?

Шахов: Что хочешь… Есть «кьянти».

Дроздов: Давай лучше водки.

Шахов: Какой тебе?

Дроздов: Любой. Нет, лучше «Сибирской». Откуда она у тебя? Я уже сто лет такой не видел.

Шахов: А… Не помню. Подарил кто-то. Ну, вздрогнули!

Дроздов: Горячая, зараза!

Шахов: В первый раз.

Дроздов: А теперь давай спокойно все с самого начала. Что ты хочешь?

Шахов: Опять двадцать пять! Я НИЧЕГО ОТ ТЕБЯ НЕ ХОЧУ!

Дроздов: Не кричи! Секретарь услышит…

Шахов: Черт с ним. Тут похитрее «уши» есть.

Дроздов: Понял… Может быть, на свежем воздухе продолжим?

Шахов: Захотят, и под землей отыщут. Сейчас такие мастера появились… Ладно, не будем о страшном. Еще раз спрашиваю, неужели ты серьезно думаешь, что я как-то на тебя стал давить?

Дроздов: Думаю. А порой — просто уверен.

Шахов: Бред! Зачем?

Дроздов: А затем… Чем выше лезет человек, тем чище хочет быть. Знаешь такую народную мудрость?

Шахов: Что ты этим хочешь сказать?

Дроздов: Только то, что сказал.

Шахов: Раз начал — продолжай.

Дроздов: Ты сейчас высоко взлетел…

Шахов: Есть и другие «птицы». Мощнее.

Дроздов: Я не об этих. Все эти отставные генералы и младшие научные сотрудники — лишь ширма, и ты это прекрасно знаешь Главные всегда остаются в тени.

Шахов: Я вижу, ты стал разбираться в политике. Поздравляю!

Дроздов: Ненавижу политику! И все дерьмо, которое рядом с ней плавает…

Шахов: Ты знаешь, я тоже.

Дроздов: Не уводи разговор в сторону. Я хочу сказать, что ты находишься рядом с главными. Рядом с центровыми. И поэтому я здесь.

Шахов: Неважно, где я нахожусь. Что дальше?

Дроздов: Я хочу тебе намекнуть. Именно намекнуть, а не предупредить. Зачем этот взрыв, я понял сразу. И кто его сделал. Не хочешь признаваться, не надо. Я на это и не рассчитываю. Но говорю, что меня так просто не уберешь, а уж тем более не испугаешь, как бы парадоксально это ни звучало!

Шахов: Ну-ну!

Дроздов: Конечно, я прекрасно понимаю, что сейчас в нашей сверхправой державе компроматы не работают. Раньше, во времена твердой власти, достаточно было намекнуть в соответствующие органы, и все — пиши пропало! А сейчас — шиш…

Шахов: Это точно.

Дроздов: Но все равно, компромат на тебя имеется. Я спрятал его в надежном месте, как это обычно говорят. Но он не для печати, так как я прекрасно понимаю, что в наших условиях это бесполезно.

Шахов: Мне кажется, ты сгущаешь краски.

Дроздов: Почему же? Летом за руку схватили слуг господина Чубайса, и никто не сел. Да что там! Все равно выбрали в президенты человека, который…

Шахов: Не забывайся!

Дроздов: Да… Действительно… Нашел кому говорить.

Шахов: Но если ты так уверен, что компроматы здесь не работают, то для чего он тебе? Я, конечно же, имею в виду теоретический компромат, потому что практического у тебя и быть-то не может…

Дроздов: Я его держу, потому что ты любишь свою жену!

Шахов: Что?!

Дроздов: Ты прекрасно понял меня. Когда она узнает, что делала команда «Спартак»…

Шахов: Заткнись!!!

На этом текст шифрограммы обрывался, и маленькая пометочка поясняла, что после последней фразы Шахова — «Заткнись!!!» — была неожиданно включена система АПУ (антипрослушивающих устройств). Судя по электротехническим данным, «система АПУ» была американского производства — видимо, одной из четырнадцати систем, закупленных и тайно установленных Службой безопасности на Старой площади.

Прочитав про «тайно установленные», Киселев не выдержал и улыбнулся. Ну, разве могут быть тайны от сексотов ЦСА!..

Но почти тотчас улыбка исчезла с его худого лица. В тексте было что-то, о чем он подумал поверхностно, на что не обратил должного внимания. Но что?

Ага! Вот оно. «Команда «Спартак».

Команда, команда. Не хоккей, естественно, и не футбол. Где же это встречалось? Причем встречалось только что…

Девушка!

Вздрогнув от предчувствия, Киселев рванул ручку тумбы стола. Разметал бумаги и прочий хлам, который накопился у него с начала года (в конце каждого года, 31 декабря, когда некоторые «идут в баню», он все выбрасывал, считая, что таким образом очищается от старых «дел и грехов»). Наконец рука нащупала титановую капсулу. Он достал ее, разъял и прочитал короткое слово, написанное по-латыни: «Спартак»…

2

Услышав про команду «Спартак», Шахов действительно включил систему АПУ, которая находилась в избранных кабинетах Старой площади. А кабинет Шахова был избранным. Вернее, он сам его таким сделал.

Некоторое время они сидели молча.

Слишком много скрывалось за этими простыми словами. Шахов и Дроздов могли вообще больше не говорить ни слова — все было ясно.

Ясно, что у Дроздова есть серьезный компромат. Очень серьезный. Может быть, самый серьезный. И еще ясно то, что он знает, кому именно направить его в том случае, если что-нибудь будет угрожать его жизни...

Шахов это понимал.

Как ясно и отчетливо представлял себе, что вот и настал тот самый день, когда его, Шахова, гения подковерной борьбы, одного из самых одаренных учеников «гнезда Чубайсова», загнали в угол. И кто загнал?

А главное — за что?!

Ну не взрывал он этот трижды неладный терминал, не желал он ничего дурного Дроздову. Не же-лал!