Страница 240 из 247
– Старшей госпоже, – говорила она, – все время твердили, что все делается для счастья девочки. Откуда ей было знать, что это козни?
Госпожа Син смутилась. Она вспомнила, как госпожа Ван убеждала ее не давать разрешения на сватовство, и сейчас виновато молчала. Поговорив немного, госпожа Син и госпожа Ван успокоились.
Пин-эр поклонилась госпоже Ван, а затем вместе с Цяо-цзе отправилась к Бао-чай справиться о здоровье, и они стали делиться друг с другом своими невзгодами.
– Милость государя беспредельна, и можно надеяться, что наша семья снова будет процветать, – сказала Пин-эр. – Я уверена, что второй господин Бао-юй возвратится домой!
В тот момент, когда они разговаривали, прибежала встревоженная Цю-вэнь:
– Си-жэнь плохо!..
Если вы не знаете, в чем было дело, прочтите следующую главу.
Глава сто двадцатая, в которой речь пойдет о том, как Чжэнь Ши-инь рассуждал о тщетности мирской суеты и как Цзя Юй-цунь сделал заключение ко сну в красном тереме
Как только Бао-чай услышала, что Си-жэнь плохо, она бросилась к ней в комнату. Цяо-цзе и Пин-эр последовали за нею.
Когда они приблизились к кану, на котором лежала Си-жэнь, у девушки были такие сердечные боли, что она задыхалась. Бао-чай приказала дать ей немного теплой воды и поудобнее уложить ее, а затем послала за доктором.
– Что это сестра Си-жэнь так тяжело заболела? – удивленно спросила Цяо-цзе у Бао-чай.
– Позавчера вечером она так рыдала от горя, что у нее началось головокружение, – отвечала Бао-чай, – и она упала без чувств. Госпожа велела отнести ее домой и уложить. Но тогда было много хлопот, врача пригласить не успели, и состояние ее ухудшилось.
Вскоре пришел врач, и Бао-чай поспешила удалиться. Врач обследовал пульс больной, заявил, что она заболела от волнения, и прописал лекарство. Надо сказать, что после того как Си-жэнь отвели домой, она краем уха слышала разговоры, что, если Бао-юй не вернется домой, всех его служанок отошлют из дома. Это сильно взволновало ее.
Когда Цю-вэнь ушла готовить лекарство, Си-жэнь лежала словно в бреду. Сначала ей чудилось, что перед ней стоит Бао-юй, но потом он исчез, словно растаял в тумане, а вместо него появился хэшан с каким-то свитком в руках и прочитал: «Ты не принадлежишь нам, тебе суждено выйти замуж…»
Си-жэнь хотелось заговорить с хэшаном, но в это время подошла Цю-вэнь.
– Сестра, лекарство готово. Выпей…
Си-жэнь открыла глаза и поняла, что видела сон. Однако она никому об этом не сказала.
Выпив лекарство, девушка стала размышлять:
«Конечно, Бао-юй ушел с хэшаном. Когда он хотел отдать монаху свою яшму, я чувствовала, что он хочет уйти из дома. Я пыталась задержать его, он неистово отбивался, и в нем не было никакой жалости ко мне. Потом у него появилось нескрываемое отвращение к жене, да и на девушек он перестал обращать внимание; а ведь это значит, что он познал истину. Но даже если это так, разве можно бросать жену?! Госпожа Ван сделала меня его наложницей, мне платили больше, чем другим наложницам, но я никогда не говорила об этом его отцу, и меня считали простой служанкой. Если господин Цзя Чжэн и госпожа Ван предложат мне уйти, а я начну упорствовать, надо мной будут смеяться. Если же я уйду безропотно, то потом все время буду вспоминать, как ко мне относился Бао-юй, и сильно страдать».
Подобные мысли встревожили ее, но тут она вспомнила о только что приснившемся сне и подумала:
«Мне было сказано, что я буду принадлежать другому, – так не лучше ли сразу умереть?!»
Но после принятого лекарства боли утихли, и ей захотелось встать; только усилием воли она заставила себя остаться в постели. Через несколько дней Си-жэнь стало лучше, и она принялась прислуживать Бао-чай.
Бао-чай часто вспоминала о Бао-юе и, украдкой проливая слезы, сетовала на свою горькую судьбу. Она знала, что ее мать все время думает, как откупить Сюэ Паня от наказания, много хлопочет, чтобы достать денег, и как могла помогала ей. Но об этом мы пока не рассказываем.
Сейчас расскажем о том, как Цзя Чжэн вез на родину гроб матушки Цзя, а Цзя Жун сопровождал гробы госпожи Цинь, Фын-цзе и Юань-ян. Сначала они прибыли в Цзиньлин, устроили похороны, а затем Цзя Жун отправился дальше, чтобы отвезти в родные места гроб с телом Дай-юй.
Однажды, когда Цзя Чжэн был занят делами, связанными с похоронами, ему вручили письмо, присланное из дому. Цзя Чжэн стал внимательно читать его… Когда он дочитал до того места, где говорилось, что Бао-юй и Цзя Лань выдержали экзамены, сердце его наполнилось радостью, но как только он узнал об исчезновении Бао-юя, то сразу расстроился, потом рассердился и решил немедленно вернуться домой. В пути он услышал о великой амнистии, объявленной государем, а затем получил из дому второе письмо, подтвердившее слухи об амнистии. Он с еще большей радостью устремился домой, не останавливаясь на отдых ни днем, ни ночью.
Когда он добрался до станции Пилин, неожиданно ударил мороз и выпал снег. Пришлось остановиться.
Цзя Чжэн послал слугу на берег навестить друзей и просить их не беспокоиться о нем.
В лодке остался один мальчик, а сам Цзя Чжэн уселся в каюте и принялся писать письмо домой, намереваясь отправить его сухопутным путем, ибо надеялся, что оно придет раньше, чем он доедет до дому. Только он хотел спросить о Бао-юе, как неожиданно кисть его опустилась. Он машинально поднял голову и увидел на носу лодки вырисовывающуюся сквозь снежную пелену фигуру человека с обритой головой, босого, закутанного в красный шерстяной плащ. Человек поклонился, Цзя Чжэн выскочил из каюты и бросился к нему. Человек отвесил четыре поклона и произнес слова приветствия, Цзя Чжэн тоже поклонился ему, а затем, выпрямившись, узнал в нем своего сына.
– Бао-юй! – воскликнул он, пораженный до глубины души.
Человек ничего не ответил, и на лице его отразилась не то радость, не то скорбь.
– Почему ты так одет и как попал сюда? – спросил Цзя Чжэн.
Бао-юй не успел ответить, как вдруг появились два монаха – буддийский и даосский, – подхватили Бао-юя под руки и сказали:
– Все нити, связывающие тебя с бренным миром, порваны! Почему ты до сих пор не уходишь?
С этими словами они потащили Бао-юя на берег и стали быстро удаляться. Несмотря на то что падал снег и было скользко, Цзя Чжэн бросился за ними. Три фигуры маячили впереди, и он никак не мог их догнать. Только слышались слова песни, которую кто-то из них пел:
Цзя Чжэн продолжал бежать следом. Но когда он обогнул склон холма, три фигуры исчезли. Взволнованный и задыхающийся Цзя Чжэн остановился в растерянности. Повернувшись и увидев подбегавшего к нему мальчика-слугу, Цзя Чжэн спросил:
– Ты видел трех людей, которые шли впереди нас?
– Видел, – ответил мальчик. – Я побежал за вами, как только понял, что вы хотите их догнать. Но потом они исчезли, и я видел только вас.
Цзя Чжэн хотел идти дальше, но впереди виднелось лишь бескрайнее снежное поле. Ему это показалось странным, и он счел за лучшее вернуться.
Слуги уже возвратились и расспрашивали лодочника, куда девался Цзя Чжэн. Лодочник сказал им, что он сошел на берег и погнался за какими-то двумя хэшанами и даосом. Тогда слуги отправились по следу за Цзя Чжэном, но он уже сам подходил к лодке, и они вместе вернулись.
Войдя в каюту, Цзя Чжэн сел, чтобы немного отдышаться, а затем рассказал о встрече с Бао-юем. Слуги в ответ зашумели и заявили, что будут искать его.