Страница 8 из 190
Николай II тоже не остался в стороне: посетил британскую эскадру на рейде Кронштадта. Лично с домочадцами прибыл на флагманский крейсер «Лайон», где завтракал с британским командующим. Свои впечатления зафиксировал в дневнике, пометив 14/27 июня 1914 г.: «Сегодня Мари исполнилось 15 лет… При ливне уехали на пристань и сели на „Александрию“. При подходе к Кронштадту погода прояснилась. Английская эскадра на малом рейде встретила нас громом салюта[101]. Прошли на паровом катере вдоль линии судов и перешли на флагманский крейсер „Lion“. На нем подняли англ[ийский] адмиральский флаг при салюте. Осмотрел эту громадину в 28 000 тонн[102] и затем завтракал у адм[ирала] Beatty[103]. Англичане были радушны и любезны и показали мне все, что меня интересовало. Оттуда переехали на крейсер „New Zealand“, 19 000 тонн, на кот[ором] плавает Georgie B[attenberg]»[104].
А накануне Николай II принимал Джорджи у себя. «На пристани в гавани нас уже ждал государь со всеми княжнами, — вспоминал впоследствии командир посыльного судна „Разведчик“, — вся семья радушно расцеловалась со своим родственником, что у англичан не принято. Перед отъездом с пристани его величество, этот замечательно деликатный человек, как бы смущаясь, сказал мне: „Вы отвезете принца… — тут государь назвал его по уменьшительному, вероятно, имени, которое я не запомнил, — обратно, — это не будет поздно. Теперь белые ночи. Идти легко…“ А кругом, действительно, была красота — штилюющее море, почти дневной свет и над свинцовой водой тяжело сидевшие в дымке мглы очертания Кронштадта»[105].
Николай II и во все последующие дни проявлял к Джорджу Баттенбергу повышенное внимание: лично встречал, провожал, приглашал с собой на конные прогулки. Все отметили искру взаимного интереса, проскочившую между Джорджи и Татьяной Николаевной[106]. Благо прекрасные петербургские белые ночи очень располагали к такому семейному отдыху. Все было мило, по-родственному, безмятежно-счастливо, почти что идиллически… И судьба распорядится так, что Джорджи в 1916 г. действительно женится на русской. Но звать ее будут на английский манер Нада — Надежда Михайловна де Торби — вторая дочь великого князя Михаила Михайловича[107] и графини Софии Меренберг, его морганатической супруги, внучки Александра Сергеевича Пушкина! Уточним: Надежда Михайловна де Торби — правнучка Александра Сергеевича Пушкина и Николая I. Итак, леди Нада Маунтбеттен, маркиза Милфорд-Хейвен[108]. Событие это, несмотря на войну, было столь значимым, что популярнейшая британская газета «Дейли миррор» посвятила ему всю первую полосу, опубликовав снимки церемонии бракосочетания под заголовком «Королевская свадьба»[109]. Особый восторг лондонцев вызвал проезд кареты с молодоженами, которую, по старой флотской традиции, с шутками и песнями протащили на себе по улицам города матросы — сослуживцы жениха. Другая газета, также отведя для этого первую полосу, особо подчеркнула, что принц женится на русской[110]. Тогда это считалось едва ли не символом верности союзнику. Недаром в этом же издании одна из публикаций озаглавлена «Англо-русский союз». Это не о совместной борьбе с Германией, это о бракосочетании. Что ж, символично: когда Лондону особо припекает, он сразу вспоминает о России и вовсю рвется дружить, хотя бы внешне. Такой вот поворот истории. Так Джорджи навеки вошел в пушкиниану. Кто б знал, кто б знал… Но никто не ведает своей судьбы. Царствовало счастье и веселье.
А пока англичане круто ответили на русский вызов. На флагмане был сервирован стол на 2000 персон. Одного шампанского выпито 100 дюжин бутылок! Празднества и посещения кораблей продолжались. Взаимная любовь била через край. Следует признать, что союзником особенно приятно быть в мирное время, тем более за праздничным столом. Но те, кто платил за эти шикарные банкеты, были уверены, что придет день, когда союзники заплатят за этот кутеж с шампанским своей кровью.
28 июня пришло известие об убийстве в Сараево наследника австрийского престола. Оно особо никого не взволновало: о войне никто всерьез не думал, военная молодежь наслаждалась жизнью. А Николай II записал в дневнике в день теракта в Сараево 15/28 июня 1914 г.: «Дети с Georgie поехали к Ольге… Читал. В 7 1/4 поехал с Georgie в купальню, и отлично выкупались в море при 18°. К обеду приехала Ольга. В 9 1/2 мы все отвезли его на пристань и простились»[111].
Джордж Баттенберг и Нада Торнби. [Из открытых источников]
«Непричастность сербского правительства к сараевскому преступлению была для нас настолько очевидна, что мы еще не теряли надежды, что австро-венгерскому правительству придется, волей или неволей, отказаться от обвинения сербских правительственных властей в соучастии в преступлении фанатизированного подростка, преступления, из которого Сербия не могла извлечь ни малейшей для себя пользы»[112], — напишет потом в своих мемуарах бывший министр иностранных дел С. Д. Сазонов[113].
Ну уж если это событие не сильно обеспокоило маститых дипломатов, склонных все преувеличивать с точки зрения политических рисков, то чего было тревожиться другим, менее сведущим и осведомленным в тайнах большой европейской политики? Кто из этих полных жизненной энергии, сил и молодого оптимизма блестящих морских офицеров мог знать, что очень скоро в ходе знаменитого Ютландского сражения многим из них предстоит расплачиваться за минуты счастливой беспечности тяжелыми увечьями, а то и самой жизнью. Тогда германский линейный крейсер «Лютцов»[114] влепил в корпус крейсера «Лайон» 13 тяжелых снарядов своих орудий главного калибра в 305 мм. Корабль чудом избежал гибели благодаря самоотверженному мужеству молодого комендора, который затопил пороховой погреб поврежденной орудийной башни, отдав за спасение жизней товарищей собственную. Иначе быть гордости британского флота со всем экипажем на дне. Адмиралу Битти в том сражении даже придется временно покинуть поврежденный «Лайон» и перенести свой флаг на «Нью Зиланд». Но тогда, в момент веселья, этого не мог еще предвидеть никто.
Когда я работал над этим разделом, мне невольно вспомнился мой офицер-воспитатель в Киевском суворовском военном училище Иван Иванович Крамаренко, который постоянно твердил нам: «Офицер должен уметь убивать. Для этого вас всему и учат, в том числе и бальным танцам». А мы, глупыши, в ответ только громко смеялись. Этот совершенно седой, прошедший все круги ада войны майор знал, что говорил. Не минет и десяти лет, и подавляющее большинство моих товарищей будет воевать по-настоящему, ведя в бой роты, а то и батальоны. Им придется посылать людей на смерть и самим идти под пули. Некоторые из них, как лучший солист нашего ротного ансамбля «Шестой океан» Юра Слободенюк, станут легендой Афганистана. Я встречу его через много лет. Все такого же высокого и стройного, но совершенно седого подполковника, командира полка с двумя рядами планок на груди: одних — орденских, других — желтых и красных — за ранения. Но это совсем другая история.
А тем временем к Кронштадту на всех парах уже спешила французская эскадра. И на ее флагмане был очень важный гость — сам Президент Республики! Еще один «верный» союзник России. Но об этом чуть позже.
101
Помимо упомянутых кораблей в состав эскадры входили линейные крейсеры «Принсесс Ройял» (HMS Princess Royal) и «Квин Мэри» (HMS Queen Mary).
102
Действительно, линейный крейсер «Лайон» (HMS Lion; спущен на воду в 1910 г.) впечатлял: длина — 213,4 м, ширина — 27 м, полное водоизмещение — 29 680 англ. т, скорость почти 28 узлов (около 53 км в час), мощное вооружение, экипаж — 997 чел. Непросто сложилась судьба крейсера во время Первой мировой войны. Участвуя в 1915 г. в морском сражении у Доггер-банки, «Лайон» получил от огня германских кораблей серьезные повреждения, что заставило его капитана выйти из боя. 17 снарядов огромного калибра 210, 280 и 305 мм разворотили левый борт крейсера, орудийные башни и надстройки. Пострадали десятки матросов и офицеров.
103
Битти Дэвид (David Beatty; 1871–1936) — наиболее популярный адмирал британского флота в 1914 г., известный флотоводец, первый лорд Адмиралтейства в 1919–1927 гг. Участник колониальных войн в Судане и Китае и многих морских сражений. В ходе визита в Кронштадт выполнял специальную дипломатическую миссию: довел до сведения Николая II, что для короля Георга V условием развития союзнических отношений между Россией и Великобританией является учет «интересов Лондона» в Персии.
104
Дневники императора Николая II. Т. 2. Ч. 2. С. 38.
105
Саблин Н. Десять лет на императорской яхте «Штандарт». С. 341–342.
106
Татьяна Николаевна Романова (1898–1918) — великая княжна.
107
Михаил Михайлович Романов (1861–1929) — великий князь, второй сын самого младшего из сыновей Николая I, генерал-фельдмаршала Михаила Николаевича (1832–1909), т. е. внук Николая I. Поначалу у молодого офицера лейб-гвардии Егерского полка все шло хорошо. Друзья по полку его очень любили. Но случилась любовь: в 1891 г., находясь за границей, он вопреки всем канонам женился на графине Софье Николаевне Меренберг (1868–1927, с 1892 г. — графиня де Торби), старшем ребенке в семье принца Николая Вильгельма Нассауского (Nikolaus Wilhelm zu Nassau; 1832–1905) и Натальи Александровны Пушкиной-Дубельт, графини Меренберг (1836–1913), дочери великого поэта. Александр III болезненно воспринял этот брак и запретил Михаилу Михайловичу возвращаться в Россию, уволив его со службы. Только Николай II снял опалу и восстановил великого князя на службе. Но в Россию он так и не вернулся, обосновавшись с 1910 г. в Великобритании, где занимался бизнесом.
108
Де Торби Надежда Михайловна (1896–1963), она же принцесса Нада Баттенберг, леди Нада Маунтбеттен, маркиза Милфорд-Хейвен (Lady Nada Mountbatten, Marchioness of Milford Haven).
109
The Daily Mirror. 1916. Nov. 16.
110
Daily Sketch. 1916. Nov. 16.
111
Дневники императора Николая II. Т. 2. Ч. 2. С. 39.
112
Сазонов С. Д. Воспоминания. Минск, 2002. С. 166.
113
Сазонов Сергей Дмитриевич (1860–1927) — из дворян Рязанской губернии, выпускник Александровского лицея. С 1883 г. на дипломатической службе. В 1894 г. назначен вторым секретарем посольства России в Лондоне. С 1894 г. секретарь русской миссии при Ватикане. С 1904 г. советник посольства в Лондоне. Затем с 1906 г. министр-резидент при Ватикане, с 1907 г. посланник в США. С сентября 1910 по июль 1916 г. министр иностранных дел России. В январе 1917 г. назначен послом в Великобритании, но выехать туда не успел. После октября 1917 г. участник белого движения. В 1919 г. министр иностранных дел в правительствах А. В. Колчака и А. И. Деникина. Потом в эмиграции. Несколько лет жил в Польше, где ему в знак признательности за симпатии к полякам даже вернули поместье под Белостоком. «Я питал большую личную симпатию к Сазонову, — вспоминал П. Л. Барк. — Хотя в моих докладах в Совете министров по поводу английских кредитов я не получал от него надлежащей поддержки, на которую был вправе рассчитывать, это нисколько не отражалось на наших дружеских отношениях» (Барк П. Л. Воспоминания последнего министра финансов Российской империи: [в 2 т.] М., 2017. Т. 2. С. 196). Однако лично у меня это признание Барка не вызывает доверия. Сазонов всегда поддерживал Барка, явно больше переживая за комфортный и понятный для него Лондон, чем за чуждый ему по духу Петроград. Умер в Ницце. Оставил мемуары.
114
«Лютцов» (SMS Lutzow) тогда потопил британский линейный крейсер «Инвинсибл» и участвовал в потоплении крейсера «Дефенс» (HMS Defence), но и сам получил настолько серьезные повреждения, что его пришлось затопить собственному экипажу.