Дьявол в музыке (ЛП)

Глава 16

Следующим утром гости виллы высадились в Соладжио и отправились к церкви. Маркеза шла под руку с Карло, Нина несла за госпожой подушечку для коленопреклонений из алого бархата и золотой парчи.

У церковных дверей толпилось много прихожан – должно быть, явились и люди из соседних мест, чтобы поглазеть на маркезу и её гостей. Все посторонились, когда процессия с виллы проходила внутрь. Де ла Марк погрузил пальцы в купель и протянул руку маркезе, улыбнувшись, когда та прикоснулась к его пальцам, чтобы получить святую воду. Эта милая церемония привела Джулиана в ужасное раздражение. Он бы удивился, если у католицизма де ла Марка была хоть какая-то глубина. Впрочем, Кестрель не был настолько искусен в самообмане, чтобы утверждать, что его возмутила религиозная сторона произошедшего.

Холод и мрак церкви составляли резкий контракт с солнечным светом и весельем снаружи. Хрупкие свечи и тусклые лампы не разгоняли тьму, а лишь добавляли ей золотистый оттенок. Дон Кристофоро занял своё место у высокого алтаря и забормотал освящённые веками латинские слова среди клубов благовоний и кротких, невнятных ответов паствы. Джулиан внушал прихожанам страх, ведь был единственным, кто ни разу в жизни не причащался. Но музыка, как он и надеялся, была прекрасной. Казалось, никто бы не возмутился, услышав арии из опер Россини, смешанные с литургией.

После мессы гости отправились обратно к берегу. Уже у пирса Джулиан услышал сзади слабый вскрик. Он обернулся. Нина замерла как вкопанная и потрясённо смотрела в сторону причала. Проследив за её взглядом, Джулиан увидел, что на каменном волнорезе сидит Брокер и болтает ногами в реке. Очень близко к нему устроилась что-то говорящая и хохочущая Роза, черноглазая искусительница из «Соловья».

Брокер поймал взгляд Нины и, поспешив к ней, на смеси ломаного миланского и энергичных жестов, пояснил, что хотел бы проводить её из церкви. Сперва девушка отшатнулась, но после долгих уговоров, согласилась и позволила взять себя под руку. Джулиан заметил, что Роза посмотрела им вслед, уперев руки в бока и сверкая глазами. Война была объявлена.

Жизнь на вилле быстро вошла в колею. Днём гости рассеивались. Маркеза бывала на озере, гуляла в саду, наносила визиты соседям или любовалась красивыми пейзажами. Зачастую её сопровождал Карло, иногда – Джулиан или де ла Марк.

Карло проводил много времени на озере. Он был первоклассным лодочником и понимал настроение Комо не хуже местных крестьян. Джулиан гадал, не способ ли это убежать с виллы. Хотя граф не выказывал никакой враждебности к Беатриче, это место не могло не приносить ему болезненных воспоминаний.

Время Гримани было занято надзором за местными жандармами, что методично прочёсывали сады и окрестности в поисках улик. Он часто отсутствовал на вилле, но созданное им напряжение никогда не развеивалось – комиссарио или его верная тень Занетти могли вернуться в любой миг.

Ученик Донати, Себастьяно, говорил мало, хмурился много и отрабатывал пение каждый день. Его «Che invenzione, che invenzione» вскоре стали общей шуткой – обитатели виллы закатывали глаза в мучительной терпимости, стоило им услышать их.

Джулиан продолжал осматривать окрестности. Он поговорил об убийстве с некоторыми людьми – в том числе Ругой и Куриони. Он взобрался на скалу и обошёл серые, мрачные стены Кастелло-Мальвецци, но в отсутствие Ринальдо не смог попасть внутрь. Иногда он поднимался в холмы, бродил по лесам, пестревшим осенними ягодами, или скалистым ущельям, изрезанным сверкающими ручьями. Взбираясь выше, он видел кружащих орлов и любовался прекрасными видами ломбардских равнин и снежными пиками Альп.

Поначалу Кестрель беспокоился, что оставляет в небрежении МакГрегора, но всякий раз, когда Джулиан пытался пригласить доктора в свою экспедицию, то никак не мог найти его. МакГрегор то уходил рыбачить с Карло, то посещал пациентов вместе с Куриони, то наблюдал за работающими рыбаками, то слушал песни, что поют их жёны, чиня сети.

- Вы открыли для себя dolce far niente, - сказал однажды Джулиан, обнаружив доктора на террасе «Соловья» с неизменной чашкой скверного чая.

- Dolce… что?

- Так говорят итальянцы – «сладкое безделье».

- Безделье! – ощетинился МакГрегор, - Я изучаю, как здесь делают вино, - он указал на берег, где два голых мальчишки барахтались в чане с виноградом и брызгали друг в друга соком.

- Прошу прощения, - весело ответил Джулиан, - Мне должно быть показалось, что вы спали, когда я подошёл.

- Хмф! Ну, я должно быть вздремнул минуту или две, - МакГрегор подобрался. – Здесь немного занятий. Твой план раскрыть убийство, к которому ты не имеешь никакого отношения, привёл нас в настоящие земли лотофагов.

Джулиан понял, что задержка освободила доктора. Пока МакГрегор мог вернуться в Англию к своим пациентам, он чувствовал, что должен сделать это. Но раз доктор обязался оставаться на вилле, пока убийство не будет раскрыто, или расследование не будет заброшено, его настигло ничегонеделанье. А Италия сделала всё остальное.

На четвёртый день Джулиан совершал прогулку вдоль извивающегося горного ручья и заметил мужские ноги, торчащие из-под куста остролиста. Он спросил по-английски:

- Вы потеряли что-нибудь?

Человек выбрался из-под куста.

- Нет, не совсем. Я пытался поймать ящерицу, но они оказались чертовски быстрыми, - незнакомец поднялся на ноги и принялся энергично отряхивать колени от земли. – Как вы узнали, что я англичанин?

- Немногие итальянцы носят английскую саржу, и те, кто носят, не рискуют ползать в ней по кустам.

- Я понимаю, - он усмехнулся, - очень научный поход. Не могу не одобрить.

Это был почти ровесник Джулиана, ширококостный и долговязый, с жёсткими каштановыми волосами и лицом, которое выглядело так, будто его собрали из частей других лиц, что были отвергнуты их хозяевами. Результат получился на удивление приятным, хотя, возможно, дело было в весёлых карих глазах и широкой улыбке.

Он вытащил из глубин куста шляпу и собрался надеть её.

- О, чёрт! – он сорвал её с головы и пропустил волосы сквозь пальцы. – Колючки! – он произнёс это таким тоном, будто это было ругательство. Незнакомец хорошенько встряхнул шляпу и осторожно водрузил на голову. – Так-то лучше! Рад познакомиться, сэр. Я Хьюго Флетчер.

Он протянул руку, и Джулиан пожал я.

- К вашим услугам, мистер Флетчер. Я Джулиан Кестрель.

- Что? Это правда вы?

Джулиан улыбнулся.

- Так сказано в моём паспорте, а в Италии никто не может спорить с documenti.

- Вы остановились где-то поблизости?

- Да, на вилле Мальвецци.

- Это просто удивительная удача. Вы не возражаете, если я использую для вас отвлекающего манёвра?

- Что вы имеете в виду?

- Я наставник достопочтенного Беверли Сент-Карра. Он совершает гранд-тур, и его родители отправили меня вместе с ним, будучи в заблуждении, что я помогу ему не попадать в неприятности. Он впутался в одну передрягу в Милане, и мы приехали сюда, где ему до безумия скучно. Но когда он узнает, что здесь вы, то воспрянет духом – иногда он вспоминает, что хочет быть денди. Но не позволяйте ему заговорить с вами сразу же. Попытки свести знакомство займут его на пару недель.

- Кажется, вам не по душе ваше занятие, - заметил Джулиан.

- Я не знаю, доводилось ли вам отвечать за молодого богача, у которого мало ума и ещё меньше дисциплины, оказавшегося на воле в стране, столь обильной вином и красивыми женщинами. Быть может, вы пробовали носить в кармане рой пчёл – ощущение почти такие же, - Флетчер горько усмехнулся. – Я слишком много болтаю. Просто давно не доводилось вести цивилизованной беседы.