Страница 42 из 149
Глава 12
Комиссарио Гримани не стал тратить времени на вежливости. Он стремительно вошёл в гостиную и, не обратив внимания на Карло и Джулиана, приблизился к дивану, где сидела маркеза. Поприветствовав её кратчайшим из возможных поклонов, он отчеканил:
- Насколько я понимаю, маэстро Донати остановился здесь.
- Какое удовольствие видеть вас, синьор комиссарио. Да, маэстро Донати мой гость.
- Почему вы не сообщили мне?
- Мой дорогой комиссарио, было бы оскорбительным уведомлять вас о том, что вы и сами могли и должны были узнать. Позвольте познакомить вас с моим другом синьором Кестрелем.
Гримани окинул Кестреля пренебрежительным взглядом – его глаза были холодны и бесцветны, как лёд. Комиссарио оказался жилист и худощав. У него была узкая голова, тонкие губы, а прямые каштановые волосы росли очень ровно. Джулиан подумал, что они не посмели бы вести себя иначе.
- Рад знакомству, синьор комиссарио, - сказал Джулиан.
Гримани был неприятно удивлён – вероятно, не ожидал, что англичанин бегло говорит по-милански.
- Маркеза Мальвецци писала мне о вас. Вы взялись за это дело, потому что думаете, что превосходите всю миланскую полицию?
- Ни в коем случае. Но поскольку ваш подозреваемый – англичанин, моя помощь могла бы пригодится.
- Что именно вы предлагаете?
Джулиан изложил свой план – изучить виллу и окрестности, расспросить всех, кто был в ссоре с Лодовико Мальвецци незадолго до его смерти, или выиграл от неё. Гримани слушал с возрастающим нетерпением.
- Столь обширное расследование – пустая трата времени, - сказал он, - и просто оскорбительно для семьи и друзей маркезы. Мы знаем, что в ночь убийства неразумный молодой человек оставался с маркезом Лодовико почти один на один, а потом сбежал. Я полагаю, вы защищаете Орфео потому что он англичанин?
Джулиан пожал плечами.
- Среди англичан рождается не меньше висельников, чем среди других народов. Но Орфео ничего не выиграл от смерти маркеза и немало потерял. Одним выстрелом он превратил себя из многообещающего протеже могущественного и влиятельного покровителя в беглеца, что не может появляться на людях, не рискуя выдать себя, и которого повесят, если сумеют поймать.
- Это было преступление на почве страсти или политики, - отрезал Гримани. – Ваши рассуждения с этим не согласуются. – Он повернулся к маркезе. - Когда вы собираетесь на озеро Комо?
- Утром в пятницу, - отозвалась та.
- Позвольте мне присоединиться. Я хотел бы осмотреть виллу и беседку, а также обсудить преступление с местными чиновниками, что расследовали его тогда. И хотя я считаю, что намерения синьора Кестреля легкомысленными и ненадёжными, они убеждают меня, что он сможет найти полезные мне доказательства, и я не могу рисковать пропустить или утратить их.
- Но мой дорогой комиссарио, - возразила маркеза, - я никогда себе не прощу, если наши легкомысленные и ненадёжные занятия отвлекут вас от серьёзных дел в Милане.
- Сейчас меня здесь ничто не держит, ваша светлость. Я послал своих людей разыскивать Лючию Ланди и Антонио Фарезе, и их доклады найдут меня на вилле так же легко, как в Милане. Это дело решённое. Если у вас есть возражения, вы можете обсудить это с генеральным директором полиции. А теперь я бы хотел расспросить маэстро Донати. Будьте добры послать за ним.
- Ваше очарование озаряет всё вокруг, синьор комиссарио, - маркеза взглянула на деверя, что стоял, опёршись о каминную полку, сложив руки и глядя на Гримани с нескрываемой неприязнью. – Карло, ты позвонишь?
Карло поклонился, показывая, что выполняет её просьбу, а не приказ комиссарио. Он позвонил; появился лакей, и маркеза велела ему позвать маэстро Донати.
- Пока мы ожидаем, я бы хотел кое-что показать вам, - Гримани запустил руку во внутренний карман сюртука и вынул предмет, завёрнутый в коричневую бумагу. Джулиан немедленно заинтересовался – особенно мельком увидев имя Лодовико, написанное на боку крупными, угловатыми буквами.
- Это та самая посылка? – немедленно спросил Карло. – Та, которую оставили у замка вечером перед тем как мой брат был убит?
- Откуда вы знаете об этом? – требовательно спросил Гримани.
Карло невесело улыбнулся.
- Если судить по вашему тону, синьор комиссарио, невозможно предположить, будто вы не хотите оскорблять родственников покойного. Мы узнали о посылке от слуги.
Гримани развернул бумагу и показал, что внутри – лист тонкой серебряной бумаги и дамская оперная перчатка. Последнюю он протянул маркезе.
- Вам не приходилось видеть это прежде?
Она осмотрела перчатку с разных сторон, прошлась пальцами по вышивке в виде листьев мирта и рубиновому сердцу, пронзённому бриллиантовой булавкой. Карло и Джулиан также подошли посмотреть.
- Она очень старая, - проговорила маркеза. – Ей не меньше четверти века, я думаю. Но работа очень тонкая. Нет, я никогда не видела этой перчатки.
- А вы, синьор граф? – спросил Гримани.
Маркеза намеренно передала улику Джулиану, а не Карло. Глаза комиссарио гневно сузились, но хозяйка будто не заметила этого
- Что вы думаете, синьор Кестрель?
Джулиан осмотрел находку.
- Это определённо свидетельство каких-то affaire de coeur[31] – она украшена символами любви. Если эти камни – настоящие, то её владелец был очень богат. – Кестрель посмотрел на Гримани. – Я думаю граф Карло задал верный вопрос – именно это лежало в анонимной посылке для маркеза Лодовико?
- Да, - кратко ответил комиссарио.
- А там было что-нибудь ещё?
- Да, - Гримани протянул маркезе сложенную бумагу. Та зачитала вслух:
- «Я знаю, чья это перчатка и как она получила её. Если вы не хотите, чтобы весь мир узнал её историю, приходите ночью четырнадцатого марта после одиннадцати вечера в мавританскую беседку на вилле Мальвецци». – У неё сбилось дыхание. – Так вот почему он был в этой беседке ночью и один! Тогда кто бы не оставил посылку…
- Почти наверняка будет убийцей, - закончил Гримани. – Да.
- Как эта посылка попала к вам? – спросил Джулиан.
- После убийства граф Раверси устроил обыск в покоях маркеза в Кастелло-Мальвецци. Он нашёл перчатку и записку внутри сундука в ножками в виде когтистых лап.
- Почему мы не сказали об этом? – воскликнул Карло. – Даже если были причины скрывать факт убийства – что я считаю возмутительным…
- Полиции известно ваше мнение по таким вопросам, синьор граф, - ответил Гримани.
- Было бы странно, если бы ей оно было незнакомо, - вспомнил Карло, - она ведь следила за мной как стая ястребов, стоило мне пересечь границу австрийской Италии. В любом случае, граф Раверси должен был показать эту перчатку мне. Это могло бы пролить свет на убийство.
- Граф Раверси решил держать перчатку и записку в тайне, наряду с иными доказательствами убийства. Я уверен, что он не только боялся разжечь восстание, но и не хотел скандала вокруг имени своего покойного друга.
- Кто, в имя Господа, дал ему право принимать такие решения? – Карло метал громы и молнии, - Это семья Лодовико должна была судить, что важнее – отомстить убийце или защитить имя жертвы!
- В этом случае я с вами согласен, - ответил Гримани. – Если бы расследование с самого начала вёл я, я бы не позволил такой щепетильности удержать меня от преследования убийцы всеми силами. Но что сделано, то сделано. Вы узнаёте перчатку?
- Нет, - Карло с сожалением покачал головой.
- Вы не помните никакого скандала в молодости маркеза?
- Нет, - повторил Карло, - ничего необычного.
- Это не мог быть скандал, - задумчиво вставил Джулиан. – История этой женщины была неизвестна, ведь тот, кто послал перчатку, угрожает маркезу Лодовико тем, что разгласит её.