Страница 120 из 149
- Это правда? – не дыша, спросила Франческа.
- Прости, - прошептал он. – Я пытался спасти тебя. Я не мог выдержать.
Дальше он ничего не сказал. Франческа бросилась на него, била кулачками, пинала и рвала его одежду.
- Как ты мог? Как ты мог разбивать мне сердце и говорить, что это для моего блага?
- Я пытался защитить тебя! – пытался оправдаться он. – Я был без ума от страха за тебя! И я подумал, что без меня ты сможешь снова выйти замуж и родить детей…
- О! - она с отвращением оттолкнула его от себя. – Как ты можешь быть таким глупым и себялюбивым!
- Себялюбивым? – переспросил он в изумлении.
- Да! – она обвела взглядом остальных. – Я думаю, вы считаете его храбрецом. Это не так! Он бросается своей жизнью, потому что думает, что она ничего не стоит! Осмелься жить, Пьетро! Осмелься поверить, что заслуживаешь жизни! Вот что лучше всего сделает тебя настоящим мужчиной!
- Ты презираешь меня, - бесцветно сказал он.
Её лицо сморщилось.
- Нет, я люблю тебя. Иначе почему бы я так страдала?
Они без сил упали в объятия друг друга.
Сцену прервал Гримани.
- Почему вы оставались в Соладжио этим утром, синьор Валериано, когда сказали, что собирались сразу вернуться в Венецию?
Валериано повернулся к нему, раскрасневшийся и счастливый, всё ещё обнимая Франческу за плечи.
- Таково и было моё намерение. Но оставить Франческу оказалось трудно, а оставить её совсем одну – выше моих сил. Кроме того, я беспокоился за её. Я едва знал, чего боюсь, но когда подумал о жестокости Ринальдо и её отчаянии, то понял, что не могу уехать. Так что я остался в «Соловье», решив подождать несколько дней, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, – и только тогда уехать.
- Вы отказываетесь от своего признания в убийстве? – спросил Гримани.
- У меня нет выбора, - Валериано опустил глаза. – Всё, что сказал синьор Кестрель, – правда.
- Я должна была поверить в тебя, - с раскаянием сказала Франческа. – Я должна была знать, что ты не убийца.
Валериано нежно, но твёрдо взял её за плечи и посмотрел её в глаза.
- Ты должна понять, любовь моя – моё признание было таким убедительным именно потому что в нём было много правды. Я говорил о своих самых низменных и мерзких чувствах. Я ненавидел моего отца. Я хотел убить его, когда впервые узнал, что он сделал с моей матерью. Но Елена напоминала, что это смертный грех. Я учился на певца и воспитывался на античных мифах. Я думал об Оресте и Эдипе. Если я пролью кровь своего отца, то буду проклят, осквернён. Не этого хотела бы моя мать. Она хотела, чтобы я пел. Я пытался избегать Лодовико. Но он этого не хотел. Он охотился за мной и не давал мне проходу. И тогда я встретил тебя, Франческа.
Я не хотел любить тебя. Я никогда не мечтал о том, что буду любить. Когда я осознал, что ты значишь для меня, я был в ужасе. Я пытался отговорить тебя. Я не мог вынести, что будто использую тебя, как орудие мести. Я боялся, что когда ты узнаешь, что я – брат твоего мужа, то придёшь в ужас от меня – и, что хуже, от себя. Но в конце концов, - он беспомощно поднял руки. – Я слишком желал тебя.
В воссоединение снова вмешался Гримани:
- Вы говорили правду, когда рассказывали о том, что прибыли в беседку около полуночи в ночь убийства Лодовико?
- Да. Как догадался синьор Кестрель, я нашёл его мёртвым, - Валериано снова повернулся к Франческе. – Странное дело, но я сожалею. Против своей воли, против всех разумных причин – что-то во мне говорит, что Лодовико был моей плотью и кровью.
- Тело уже остыло? – спросил Гримани.
- Да.
- Значит он был мёртв не менее получаса. Значит, был убит между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого.
Джулиан считал это второстепенным. Куда важнее другое – из слов Валериано выходило, что убийца и шантажист, выманивший маркеза в беседку – это два разных человек. Откуда убийца знал, что найдёт Лодовико в нужном месте? У маркеза был фонарь – быть может, убийца увидел свет в беседке и решил проверить? Но тогда придётся признать, что человек, имевший мотив убить Лодовико и оружие при себе, оказался в тот вечер на вилле случайно – слишком большое совпадение. Джулиан был готов поспорить на что угодно – убийца знал, что его жертва будет одна. Как он это узнал?
Лодовико приезжал на виллу утром и объявил, что переночует здесь же, но не взял с собой слуг. О его планах знали Донати, Орфео, Тонио, Лючия и Маттео. Мог ли кто-то из них передать сведения убийце? Лючия и Маттео могли просто упомянуть об этому какому-нибудь незнакомцу – или, что более вероятно, уважаемому и достойному доверия знакомому. А Тонио… Тонио выгнали именно в тот день. Мог ли он проболтаться до того, как напился до беспамятства в «Соловье»? Возможно, именно поэтому на следующий день он и сбежал – испугался, что в убийстве обвинят его…
Нет, такой номер не пройдёт. Никто ведь не объявлял, что смерть Лодовико была убийством. Когда Тонио покинул трактир в восемь утра, тело ещё даже не нашли. Джулиан не был уверен, но у него появилось очень нехорошее предчувствие касательно того, что стало с Тонио.
- Что теперь, синьор комиссарио? – спросил Карло.
- Убийство не раскрыто, - ответил Гримани, - так что расследование продолжиться. Вы все должны оставаться на вилле.
- Я надеялась, что смогу поехать в Милан к детям, - запинаясь, проговорила Франческа.
- Это не обсуждается, - отрезал Гримани. – Теперь вы снова главная подозреваемая в убийстве своего мужа.
Валериано закрыл глаза рукой.
- Но её ничто не связывает с убийством Лодовико, - указал Карло.
- Она была на озере, когда оно произошло, - возразил Гримани, - но я не думаю, что маркеза Франческа убила маркеза Лодовико своими руками. Это преступление требовало расчёта и отваги за пределами тех, на которые способна женщина. У неё должен быть сообщник.
- Не Пьетро! – тут же сказала Франческа.
- Верно, - согласился Гримани. – Орфео.
Джулиан вздохнул. Он мог бы догадаться, что комиссарио попытается снова превратить следствие в поиски Орфео. Идея о том, что Орфео был нанятым Франческой убийцей не сходилась с версией об Орфео-карбонарии. Но Гримани, вероятно, смог бы совместить и их.
Франческа не думала ни об Орфео, ни об опасности для себя.
- Могу я послать за моими детьми?
- Для меня это не имеет значения, - сказал Гримани.
- Беатриче, ты позволишь? – умоляюще спросила она.
- Да, конечно, - ответила та. – Я пошлю за ними Эрнесто, если хочешь.
- Маркеза Франческа, - вмешался Джулиан. – Я должен посоветовать вам не делать этого. Подождите, пока все дела не будут улажены.
- Вы не понимаете, синьор Кестрель, - ответила та, - дело не просто в том, что я хочу их увидеть. Они услышал об убийстве своего отца. Они будут одиноки и напуганы. Если я не могу поехать к ним, пусть их привезут сюда.
- Простите мою прямоту, маркеза Франческа, - деликатно продолжил Джулиан, - но два последних маркеза Мальвецци были убиты. Теперь маркезом стал ваш сын. Вы правда хотите привезти его в этот дом?
Она замерла.
- Но… но это просто маленький мальчик!
- И, скорее всего, ему не грозит никакая опасность. Но если есть хоть крошечный шанс…
- Да, да, - сказала она, - ему лучше оставаться в Милане, - она огляделась. – Может ли кто-нибудь из вас поехать к ним, передать мою любовь и убедиться, что с ними всё в порядке?
- Я поеду, - предложил Валериано, - хотя не хочу оставлять тебя.
- О, нет, - она схватилась за него, - я не могу расставаться с тобой. Быть может, Карло или Беатриче…
- Они подозреваются в убийстве, - возразил Гримани. – Я не могу позволить им уехать.