Страница 4 из 46
Полнейшая научная несостоятельность этой реакционной философии, известной под именем эмпириокритицизма, была раскрыта в гениальном труде В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
Ныне, однако, богословы не только широко используют для защиты религиозных догм новейшие достижения наук о живой и неживой природе, но и зачастую даже обгоняют своих светских коллег-идеалистов в деле фальсификации данных естествознания.
Значительное внимание к естественным наукам со стороны христианства имеет в настоящее время весьма многоплановое проявление: это и устные и печатные выступления крупнейших церковных иерархов о взаимоотношениях веры и разума, и многочисленные статьи в богословских изданиях о значении достижений наук о природе, и проведение под эгидой церкви различного рода юбилеев, связанных со знаменательными датами из жизни великих естествоиспытателей и т. д.
Важно отметить и следующее. Для деятельности многих теологических центров и издательств в последние годы характерно проведение различного рода широко разрекламированных конференций, симпозиумов по проблемам взаимоотношения науки и религии, отдельным аспектам достижений наук о природе, имеющим фундаментальное мировоззренческое значение. Все эти мероприятия богословы охотно осуществляют совместно с философами, естествоиспытателями, социологами, которые, разумеется, тяготеют в откровенной или замаскированной форме к фидеизму.
Цель этих мероприятий одна: создать в общественном сознании представление о возможности преодоления исторической «ограниченности» (так богословы маскируют великий многовековой конфликт веры и разума) во взаимоотношениях науки и религии на основе выработки «конструктивных» позиций и их плодотворного мировоззренческого партнерства.
Вопросы, связанные с отношением к научному знанию, получили заметное звучание на II Ватиканском соборе (1962–1965 гг.). В утвержденной собором пастырской конституции «Церковь в современном мире» была провозглашена «законная автономия» науки в рамках «законной автономии» земных ценностей; было даже высказано сожаление по поводу тех умонастроений христиан, которые порождаются недостаточным пониманием этой «законной автономии» науки[14]. В этом же документе указывалось на обязательность для пастырей «ревностно и глубоко» знакомиться не только с принципами богословия, но и с достижениями наук, которые должны использоваться для укрепления веры[15].
Вместе с тем в пастырской конституции подчеркивалось, что научные исследования не находятся в противоречии с религией, если они ведутся «действительно» научным путем[16]; при этом отмечалось, что наука с помощью своего метода, несмотря на все свои успехи, все же не в состоянии проникнуть в самую сущность вещей[17].
Таким образом, провозглашенная «законная автономия» науки фактически превращалась в автономию на словах, ибо определение того, что является действительно научным, оказывалось в конечном счете в компетенции церкви. Церковь поставила науке непреодолимую границу, не позволяющую ей проникнуть в суть бытия.
В послесоборное время внимание идеологов католицизма к теме взаимоотношений науки и религии усиливается, особенно в последние годы. Неоднократно обращается к ней нынешний глава католической церкви папа Иоанн Павел II.
Программное значение для католической теологии имело его выступление 10 ноября 1979 г. на заседании Папской академии наук, посвященном 100-летию со дня рождения Эйнштейна. Впервые в истории академии папа председательствовал на ее заседании. Иоанн Павел II отметил большое значение, которое в жизни современного человека отводится науке, имеющей, по учению церкви, «автономную» ценность, и призвал к установлению плодотворного сотрудничества между наукой и религией.
Кроме того, папа, спустя 346 лет после осуждения Галилея, высказал пожелание, чтобы это «прискорбное дело» было исследовано более тщательно. Глава католической церкви выразил надежду, что теологи и историки науки в искреннем сотрудничестве досконально исследуют все обстоятельства «казуса Галилея», честно признают вину каждой из сторон и устранят то недоверие, которое служит препятствием для плодотворного сотрудничества между верой и наукой.
Внимание католического богословия к теме взаимоотношений религии и естествознания активизировало также выступление Иоанна Павла II перед учеными и студентами 15 ноября 1980 г. во время его визита в ФРГ. Папа отметил, что установлению искренних отношений церкви с наукой мешает груз прошлого, те известные конфликты, «которые возникли из-за вмешательства церковных инстанций в процесс прогресса научного знания»[18]. По мнению главы католической церкви, эти конфликты ныне преодолены благодаря силе убедительности естествознания и благодаря прежде всего теологии, которая углубила понимание веры и освободила ее от всего преходящего.
Папа призвал к установлению новых отношений с естествознанием и подчеркнул при этом, что если в прошлом поборники новой науки боролись против церкви под лозунгами разума, свободы и прогресса, то сейчас дело обстоит иначе: сегодня якобы лишь церковь в состоянии обеспечить свободное развитие науки и поддержать ее достоинство[19].
Оценке положения науки в настоящее время, ее взаимоотношениям с религией была посвящена и речь Иоанна Павла II 13 июня 1984 г. во Фрибурском университете (Швейцария). По мнению главы католической церкви, «кризис нашего времени» есть результат ориентации на «самодостаточность науки», надежды получить от нее ответы на волнующие человечество вопросы. Папа заявил, что при всей строгости своих методов наука не способна дать решение фундаментальных вопросов жизни[20].
Поэтому, чтобы придать смысл научному знанию, Иоанн Павел II призвал осознать его пределы и включить в систему интегрального видения мира, которое якобы одно только способно понять человека в его целостности и трансцендентном, сверхчувственном измерении. Средствами этой интеграции он объявил философию (разумеется, неотомистскую). Сославшись на свое выступление на заседании Папской академии наук в связи со 100-летием со дня рождения А. Эйнштейна, папа еще раз заявил, что конфликты веры и разума не являются якобы необходимым следствием их природы и уже отошли в прошлое. Иоанн Павел II призвал осуществлять диалог науки и религии, который может обнаружить конвергенцию, схождение разного рода истин (имеются в виду научные истины и религиозные положения. — М.С.)[21].
Таким образом, Иоанн Павел II выдвинул в этой речи развернутую программу создания «нового», целостного религиозного видения мира, в которое была бы интегрирована наука.
Ватиканский секретариат по делам неверующих провел весной 1981 г. в Риме специальную пленарную ассамблею по теме «Наука и неверие». Весьма примечательно, что проведение этого мероприятия было поручено именно этому секретариату, на который возложена задача всестороннего изучения современного атеизма. На заключительном заседании ассамблеи была принята специальная декларация.
Каковы же основные положения этого документа, его центральная идея? Главный идейный стержень декларации, ее жизненный нерв составляет тезис о том, что современная наука не способствует обоснованию, укреплению материалистической философии, атеизма. В декларации прямо утверждается, что «естественная наука для христиан не представляет собой угрозу, а, наоборот, выступает как углубленное проявление бога-творца»[22].
Из текста декларации видно, что особую тревогу у теологов вызывает научный характер марксистской философии, неоспоримые факты роста ее влияния в современном мире именно как строго научной философской системы. Поэтому в декларации всячески ставится под сомнение научность марксистского материализма.
14
Das Zweite Vatikanische Konzil. Konstitutionen, Dekrete und Erklärungen. Lateinisch und deutsch. Teil 3. Freiburg е. a., 1968, S. 387.
15
Ibid., S. 479.
16
Das Zweite Vatikanische Konzil. Konstitutionen, Dekrete und Erklärungen. Lateinisch und deutsch. Teil 3, S. 387.
17
Ibid., S. 463.
18
Herder Korrespondenz, 1981, № 1, S. 30.
19
Ibid., S. 33.
20
L’Osservatore Romano. Weekly edition in English, 1984, № 27 (841), p. 3.
21
L’Osservatore Romano. Weekly edition in English, 1984, № 27 (841), p. 3.
22
Viganö M. Scienza e non credenza. — Civilta cattolica, 1982, № 3163, p. 48.