Взгляд незнакомки

Такая длительная тупая боль способна свести с ума, подумала Кендалл, заставит просить о пощаде и плакать, как ребенок. Она судорожно сглотнула и едва не вскрикнула от саднящей сухости в горле. А ведь на борту «Мишель» есть вода — в маленькой каюте стояла дюжина кувшинов с кристально чистой, прохладной питьевой водой.

Рыжая Лисица оказался вполне разумным человеком, во всяком случае, он совсем не походил на того кровожадного дикаря, образ которого рисовало воображение Кендалл при одном упоминании об индейцах. Дикари обязательно убили бы всех мужчин, изнасиловали бы белую женщину, а потом, перерезав горло, бросили бы ее труп на съедение акулам.

Но Кендалл тут же напомнила себе, что ей сохранили жизнь лишь потому, что она должна принадлежать Ночному Ястребу, и содрогнулась. Но как бы то ни было, надо попросить воды и одеяло, иначе схватишь воспаление легких и не сможешь утолить желание отомстить Ночного Ястреба, с иронией подумала она.

И хотела было уже позвать Рыжую Лисицу, но в этот момент в кромешной темноте вдруг сверкнула молния. В ее зловещем свете Кендалл увидела лицо индейца, стоящего в лодке футах в двадцати от борта «Мишель». Другая пирога подошла вплотную к шхуне, раздались резкие, гортанные выкрики, и индейцы, находящиеся на «Мишель», начали торопливо спускать паруса. Оглушительно плюхнулся брошенный в воду якорь. В следующую минуту Рыжая Лисица, не обращая ни малейшего внимания на протестующий вопль Кендалл, перекинул ее через плечо и прыгнул с ней в море. Обдавшая ее вода показалась Кендалл ледяной, как волны Арктики, а она ведь и без того дрожала от холода и сырости.

Рыжая Лисица быстро выскочил с Кендалл на берег и положил ее возле жаркого костра, разведенного на белом прибрежном песке. Индеец взглянул на пленницу, и в его темных глазах промелькнуло нечто похожее на озабоченность.

— Вы замерзли?

В ответ Кендалл только слабо кивнула головой.

Рыжая Лисица отошел, и Кендалл заметила, что он бросил веревку, которой она была привязана к нему. Конечно, горько подумала она, теперь нет нужды держать ее на привязи — бежать все равно некуда. Куда ни кинешь взгляд — кругом один только песок, а дальше угрожающая темная масса ночного моря.

Некоторое время Кендалл пристально смотрела на пламя костра, затем, сощурившись, стала оглядывать берег. Четверо воинов вытащили на песок пирогу и о чем-то говорили между собой, но шум прибоя и ветер заглушали их голоса. Еще двое поговорили с Рыжей Лисицей и подошли к индейцам у пироги. Оттуда они извлекли пестрые рубашки, тканые одеяла и несколько кожаных мешков. Кендалл видела, как Рыжая Лисица через голову натянул рубашку, потом подхватил в руки мешок, одеяло и направился к ней.

Мешок он бросил на песок рядом с ней.

— Одежда, — коротко изрек он. Кендалл не отрываясь, смотрела на индейца. Он наклонился, и презрительная улыбка тронула его полные губы.

— Дрожишь, белая женщина, дрожишь? Боишься, что от вида твоего нежного белого тела мои воины набросятся на тебя, как дикие, необъезженные жеребцы набрасываются на кобылу?

Кендалл не знала, смеяться ей или плакать. Этот индеец ничего не знал о ее жизни. Она перенесла столько унижений, что он вряд ли бы мог придумать что-нибудь более тяжелое.

Она улыбнулась:

— Если я и дрожу, Рыжая Лисица, так только от холода. А теплой одеждой не могу воспользоваться лишь потому, что у меня связаны руки. — И она испытала радость, увидев разочарование на лице индейца. Но через мгновение на его губах снова появилась усмешка, а в глазах — выражение восхищения. Сняв с пояса нож, он подошел к ней сзади и перерезал путы, стягивавшие ее руки.

— Твои руки свободны, белая женщина. Можешь зайти за деревья, переодеться и справить нужду, но не пытайся бежать — деться тебе некуда. Остров мал, пресной воды здесь нет. Море бурное, и у берега полно голодных акул.

Кендалл с трудом поднялась, растирая затекшие, онемевшие руки. Она взяла мешок с одеждой и горько улыбнулась своему тюремщику:

— Я не собираюсь бежать, Рыжая Лисица, — разве, можно отказаться от такого радушного гостеприимства?

Она направилась к кустарнику, но остановилась и сказала, глядя на янтарные языки пламени:

— У меня есть имя. Рыжая Лисица, и мне не нравится, когда ко мне обращаются «белая женщина». Меня зовут миссис Мур. Обращайся ко мне так, если хочешь, чтобы я отвечала.

Рыжая Лисица скрестил руки на груди:

— Я знаю, что тебя зовут Кендалл Мур. А теперь иди и переоденься, да поживее. Я очень устал, а мне еще надо накормить тебя.

Кендалл повернулась и зашагала к деревьям, больше озадаченная, чем испуганная. Откуда этот индеец знает, как ее зовут? Похоже, что «Мишель» атаковали с единственной целью — взять ее, Кендалл Мур, в заложницы.

Да, на острове было кое-что, кроме песка, — она добралась до довольно густых мангровых зарослей и углубилась в них. Смятение и растерянность усилились, когда Кендалл заглянула в мешок. Она ожидала увидеть там индейскую одежду, что-то вроде пестрой рубашки, которые надевали индейские воины, прибыв на остров.

Но в мешке оказалось платье из хлопковой ткани, примерно такое же, как на ней, но сухое и чистое. Кендалл начала судорожными рывками стягивать с себя мокрую одежду. В голове ее царил полный сумбур: что же происходит?

Торопливо одеваясь, Кендалл думала о том, что ей хочется побыстрее вернуться к костру и… к Рыжей Лисице. Она все больше верила, что индейцы не собираются причинять ей вреда, во всяком случае, сейчас. Она предназначена в добычу Ночному Ястребу, а он, видимо, обладает не меньшей властью, чем Рыжая Лисица, и приказал оставить ее в покое до поры до времени. Эта мысль придала Кендалл сил.

Она застегнула пуговицы, собрала мокрые вещи и поспешила к лагерю.

Вокруг костра уже были расстелены одеяла. Воины сидели или лежали на них: одни лениво жевали вяленое мясо, другие уже спали, завернувшись в одеяла.

Рыжая Лисица, скрестив ноги, сидел на прежнем месте. Поразительно, но на куске коралла посреди костра стоял кофейник с дымящимся кофе. Кендалл издала непроизвольный возглас радостного изумления и с вызывающим видом села, тоже скрестив ноги, напротив Рыжей Лисицы.

— Кофе! Как это мило с вашей стороны. Но сначала я хочу выпить воды.

Однако гостеприимство Рыжей Лисицы имело свои пределы. Небрежным жестом он бросил ей оловянную кружку и фляжку с водой. Кендалл быстро открыла фляжку и, налив полную кружку, выпила все залпом, снова наполнила кружку и снова приникла к ней губами. И тут она ощутила на своем плече теплую руку индейца.

— Не так быстро, а то у тебя начнутся судороги в животе. Его темные глаза смотрели по-прежнему загадочно и таинственно. Кендалл кивнула и медленно допила воду. Рыжая Лисица хмыкнул, выражая нетерпение, и налил в кружку кофе, затем помахал перед ее носом куском вяленого мяса. Кендалл взяла его, жадно вцепившись в него крепкими зубами.

— Спасибо, — пробурчала она с плохо скрытым сарказмом. Мясо оказалось вполне съедобным и даже вкусным. — Вы очень добры. Это и есть настоящее южное гостеприимство — в добром индейском духе.

Рыжая Лисица снова хмыкнул:

— Ешь, белая женщина.

— Миссис Мур.

В ответ опять прозвучал смешок.

— Ты вождь, Рыжая Лисица?

— Да.

— Чей?

Ожидая подвоха , индеец подозрительно сузил глаза:

— Я вождь моего племени.

— Ну, это я и так понимаю! — нетерпеливо проговорила Кендалл. — Я хочу узнать, ты не семинол?

— И да, и нет. Я сын великого Оцеолы, а он был из племени крик, семинол. Но моя мать — микасуки. А ты слишком болтлива. Ешь свою еду, белая женщина, я хочу спать.

Кендалл оглянулась. Кругом было тихо, все воины безмятежно спали, доверив своему вождю стеречь пленницу. Она невольно вздохнула, удивляясь этим людям с бронзовой кожей и бесстрастным выражением на неподвижных лицах. Она действительно была им совершенно безразлична.

— Мы не звери, белая женщина. И не дикари. Во всяком случае, не больше, чем любые мужчины, на страну которых напали враги.