Девушка за красной дверью

— Лучше бы так и было.

Правая сторона его рта растянулась в улыбке, а затем он глубоко вздохнул:

— Готова?

Я кивнула.

— Виндзоры — это… — он с трудом подбирал нужные слова.

— Мы чертовски потрясающие! — сказала симпатичная женщина невысокого роста со светло-рыжими волосами, из теперь уже открытой двери рядом с нами.

Рид неохотно опустил руки и подмигнул, прежде чем повернуться к женщине. — Привет, мам.

— Милый Рид, — сказала она, обнимая его за плечи. — Мы скучали по тебе

Рид отстранился, целуя маму в щеку:

— Я был здесь в прошлые выходные, глупышка.

Она игриво хлопнула его по плечу:

— Тихо. Маме всегда нужно, чтобы ее маленький Ботиночек был рядом.

Я фыркнула, и Рид бросил на меня тяжелый взгляд:

— Мам, не могли бы мы убрать прозвища, пожалуйста?

Миссис Виндзор поддразнивающее вздохнула и посмотрела через плечо Рида, ее улыбка была яркой и приветливой, и я уже могла сказать, что она добрая.

— О, дорогая девочка. Ты, должно быть, Чарли.

Я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. Откинув волосы назад, я кивнула:

— Да, мэм. Так приятно с вами познакомиться.

— Мэм? — рассмеялась она, и ее поведение было таким же, как у ее сына. — У тебя такие манеры, — она ткнула Рида в бок. — Не могла бы ты научить и его, пожалуйста?

Обменявшись взглядом с Ридом, я улыбнулась:

— Буду стараться изо всех сил.

Широко раскрыв объятия, миссис Виндзор двинулась ко мне:

— Пожалуйста, зови меня Стеллой, — у нее был сильный акцент, сильнее, чем у Рида, и я бы с удовольствием слушала ее речь весь день.

Я обняла ее, запах цветов и меда ошеломил мои чувства.

— Стелла, — сказала я, когда мы оторвались друг от друга. — Спасибо, что пригласили меня на эти выходные.

— Я слышала, ты бы осталась брошенной на произвол судьбы, — Стелла покачала головой.

— Мам, я не говорил, что она окажется брошенной, просто, что она поедет со своей подругой. Не будь такой драматичной.

Стелла проигнорировала Рида, но наклонилась и прошептала мне:

— Я немного драматизирую, только не говори ему, — она подмигнула. — В любом случае, — сказала она на этот раз громче, — какова бы ни была причина, по которой вы здесь, мы благодарны. Наш дом — ваш. Кухня всегда открыта, но завтрак подается в восемь, обед в полдень, а ужин в шесть.

Стелла была необыкновенно красива. Одетая в длинный розовый свитер и синие джинсы, которые идеально облегали ее миниатюрное тело, она казалась комфортной, но в то же время профессиональной. Должно быть, в свое время она была красавицей. На ней было немного косметики, туш для ресниц и блеск для губ, но этого было достаточно, чтобы подчеркнуть ее красоту. Даже ее глаза говорили о ее добром сердце. Она излучала доброту, на ее губах всегда играла улыбка.

— Звучит заманчиво, — я была благодарна, что она не узнала меня по моим предыдущим визитам. Не знаю почему, но пересказывать историю с Брэндоном казалось утомительным и не совсем подходящим для Дня благодарения.

Рид обнял меня за спину:

— Спасибо, мам.

Стелла поцеловала воздух.

— Где папа?

— Он ходил с группой играть в гольф, — она посмотрела на часы. — Теперь они вернутся в любой момент.

Рид снова поднял наши сумки и наклонился, целуя свою маму в щеку:

— Мы спустимся к обеду. Я хочу показать Чарли дом.

Стелла поправила фартук и отступила в сторону, пропуская нас с Ридом в дверь.

Кухня находилась рядом с задней дверью. Просторная, открытая комната была украшена приборами из нержавеющей стали и красивыми белыми шкафчиками. Там были всплески цвета бордового и темно-синего. Она была скромной и красивой.

Она немного напомнила мне комнату Рида в общежитии.

— Каково это — видеть, что происходит за кулисами? — спросил Рид, толкая дверь в переднюю часть дома.

— Здесь невероятно красиво, — сказала я. — Когда я была здесь… — я резко остановилась. Дурацкий Брэндон. — Мне, конечно, не удалось увидеть кухню.

Рид усмехнулся, целуя меня в висок:

— Ты не обязана быть такой.

— Какой? — я вошла в дверь, мгновения проведенные с Брэндоном вернулись с удвоенной силой.

— Как будто в твоем прошлом есть что-то, чего стоит стыдиться, или что упоминание Брэндона расстроит меня.

Я обернулась, моргая. Кто этот человек? Почему ему было всего двадцать два, а он уже мудрее большинства пожилых мужчин, которых я знала?

Мою кожу покалывало, а сердцебиение ускорилось. Я ничего не могла сказать и ошеломленно молчала. Я хотела сказать что-нибудь, чтобы доказать, насколько переполнена счастьем, но ничего не вышло, и я стояла, разинув рот.

— Что такое? — его голова склонилась набок.

Я с ухмылкой повернулась, направляясь к широкой лестнице, ведущей из гостиной, сделав мысленную заметку позже осмотреть книжные полки на трех стенах. — Просто…

— Не закрывайся от меня сейчас, Одед, — сказал он, ведя меня вверх по лестнице.

Я повернулась к нему, слегка улыбнувшись, стараясь не споткнуться:

— Я, честно говоря, ненавижу, как сильно все напоминает мне о Брэндоне.

— Ты не должна, — он ткнул в меня пальцем, и я повернула налево, к единственной двери. — Это ведь мы.

— А почему я не должна? — спросила я, бросив свою сумку на кровать с балдахином. — Брэндон все сломал во мне.

Рид положил свои вещи на стул для чтения, повернулся ко мне и пожал плечами:

— Брэндон — придурок. Я не отрицаю ничего из того, через что он заставил тебя пройти, но посмотри на себя.

Я вздохнула.

— Он не сломал тебя. Ты делаешь чертовски замечательные вещи в своей жизни. Он расстроил тебя. Он причинил тебе боль, но он абсолютно точно тебя не сломал, — Рид придвинулся ко мне, его руки нашли мое лицо. — Неужели ты думаешь, что я позволил бы ему комфортно жить с двумя ногами и работающими органами, если бы думал, что он действительно это сделал?

Я хихикнула, прижимаясь лицом к его руке.

— Кроме того, — продолжил Рид, и его лицо, казалось, засияло, — я помогу тебе забыть его.

Мои глаза расширились, и я почувствовала, как внутри у меня все потеплело.

Вторая половина дня прошла как в тумане, и мы забыли провести экскурсию по дому.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

ПРЕКРАТИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТО ЧЕРТОВО СЛОВО НА БУКВУ «Л»!

РИД

— Доброе утро, мам, — сказал я, с затуманенными глазами и измученный. — Счастливого Дня благодарения, — в доме пахло свежей зеленью и жареной индейкой. Мы с Чарли проспали, и нам потребовалось слишком много времени, чтобы встать с постели.

Мама зашаркала, целуя меня в щеку, ее фартук уже был перепачкан мукой:

— Счастливого Дня благодарения, сынок. Хорошо спалось?

Моменты прошлой ночи промелькнули у меня в голове.

Руки и ноги. Плоть Чарли на моей. Запутанные в простынях. Непреодолимое желание ощутить каждый ее дюйм. Единение. Пот. Стоны. Мышцы моих глаз болят от того, что я так резко их закрываю.

— Отлично выспался. Как насчет вас с папой?

— Ты знаешь своего отца. Его весь день не было дома с группой, он заснул перед ужином.

— Кстати, спасибо, что принесла нам еду в номер.

Мама пошевелила бровями:

— Я подумала, что вам, ребята, это понадобится.

Я пробормотал:

— Что это значит?

— Ты не оставался в своей комнате так долго с тех пор, как нашел своего крошку.

— Мама! — я не мог ей поверить. Она никогда не была такой дерзкой. Я чувствовал себя подростком, которого ругают за то, что он слишком долго был в душе.

— Что? — она быстро попробовала соус, стоявший на плите. — Я не слепая. Я знала, что ты делал, — она обмакнула ложку в другую смесь в другой кастрюле и протянула ее мне. — И я вижу, как ты на нее смотришь.

Я попробовал то, что она предложила, подняв глаза, затем они расширились от вкуса у меня во рту:

— Это замечательно, мам. И о чем ты говоришь? Я вообще на нее не смотрю.